Что неизбежно и в таком ходу,

Как самые повальные явленья,

Благоразумно ль этому, ворча,

Сопротивляться? Это грех пред небом,

Грех пред умершим, грех пред естеством,

Пред разумом, который примирился

С судьбой отцов и встретил первый труп

И проводил последний восклицаньем:

«Так быть должно». Пожалуйста, стряхни

Свою печаль и нас в душе зачисли

Себе в отцы. Пусть знает мир, что ты

Ближайший к трону и к тебе питают

Любовь не меньшей пылкости, какой

Нежнейший из отцов привязан к сыну.

Что до надежд вернуться в Виттенберг

И продолжать ученье, эти планы

Нам положительно не по душе,

И я прошу, раздумай и останься

Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,

Как первый в роде, сын наш и сановник.

Королева

Не заставляй, чтоб мать просила даром.

Останься здесь, не езди в Виттенберг.

Гамлет

Сударыня, всецело повинуюсь.

Король

Вот кроткий, подобающий ответ.

Наш дом — твой дом. Сударыня, пойдемте.

Своей сговорчивостью Гамлет внес

Улыбку в сердце, в знак которой ныне

О счете наших здравиц за столом

Пусть облакам докладывает пушка,

И гул небес в ответ земным громам

Со звоном чаш смешается. Идемте.

Все, кроме Гамлета, уходят.

Гамлет

О если б этот грузный куль мясной

Мог испариться, сгинуть, стать росою!

О если бы предвечный не занес

В грехи самоубийства! Боже! Боже!

Каким ничтожным, плоским и тупым

Мне кажется весь свет в своих затеях.

Глядеть тошнит! Он одичалый сад,

Где нет прохода. Низкий, грубый мусор

Глушит его. Зайти так далеко!

Два месяца, как умер. Двух не будет.

Такой король природный. Рядом с тем,

Как Феб с сатиром. До того ревниво

Любивший мать, что ветрам не давал

Дышать в лицо ей. О земля и небо!

Что поминать! Она к нему влеклась,

Как будто голод рос от утоленья.

И что ж, чрез месяц… Лучше не вникать!

О женщины, вам имя — вероломство!

Нет месяца! И целы башмаки,

В которых шла в слезах, как Ниобея,

За отчим гробом. И она, она, —

О боже, зверь, лишенный разуменья,

Томился б дольше, — замужем — за кем:

За дядею, который схож с покойным,

Как я с Гераклом. В месяц с небольшим!

Еще от соли лицемерных слез

У ней на веках краснота не спала,

И замужем! С такою быстротой

Нырять под простыню кровосмешенья!

Нет, не видать от этого добра!

Разбейся сердце, ибо надо смолкнуть.

Входят Горацио, Марцелл и Бернардо.

Горацио

Почтенье, принц.

Гамлет

Рад вас здоровым видеть.

Гораций, — если в памяти я сам?

Горацио

Он самый, принц, ваш верный раб до гроба.

Гамлет

Мой друг, еще поспорим мы, кто чей.

Что принесло вас к нам из Виттенберга? —

Марцелл, — не так ли?

Марцелл

Он, милейший принц…

Гамлет

Я очень рад вас видеть.

(К Бернардо.)

Добрый вечер. —

Что ж вас из Виттенберга принесло?

Горацио

Милейший принц, расположенье к лени.

Гамлет

Ваш враг не отозвался б так о вас,

И вы мне слуха лучше не терзайте

Поклепами на самого себя.

Я знаю вас: ничуть вы не ленивец.

Но все же, чем вас встретил Эльсинор?

Пока гостите, мы вас пить научим.

Горацио

Я видел вынос вашего отца.

Гамлет

Нехорошо смеяться над друзьями.

Хотите, свадьбу матери, сказать?

Горацио

Да, правда, это следовало быстро.

Гамлет

Расчетливость, Гораций! С похорон

На брачный стол пошел пирог поминный.

Врага охотней встретил бы в раю,

Чем снова испытать событья эти.

Отец, — о вот он словно предо мной.

Горацио

Где, принц?

Гамлет

В очах души моей, Гораций.

Горацио

Я помню, он во всем был королем.

Гамлет

Он человек был, вот что несомненно.

Уж мне такого больше не видать.

Горацио

Представьте, принц, он был тут нынче ночью.

Гамлет

Был? Кто?

Горацио

Король, отец ваш.

Гамлет

Мой отец?

Горацио

Спокойнее: сдержите удивленье

И выслушайте. Я вам расскажу, —

Меня поддержат эти очевидцы, —

Бог знает что.

Гамлет

Молю вас, поскорей!