Индии, так и на современном Западе. Это та причина, по которой тантриков, равно как и гностиков, каббалистов и суфиев, чаще всего обвиняют представители традиционных религий. Но это вина не учения тантры, а тех людей, которые под ее прикрытием пытаются удовлетворять грубые желания своего эго. Хотя и в этом случае, если у человека есть, по крайней мере, тамасика-бхакти, он может постепенно очиститься милостью Божества и гуру, но гарантий этого нет. Поэтому не следует забывать, что хоть тантра — путь через наслаждение («Истинно, истинно и еще раз истинно: через наслаждение достигается Освобождение», — «Канкаламалини-тантра», 4-я гл.), но это воистину так лишь для духовно сознательных, «трезвеющих духом», а не для хаоса эго-персональностей, который зачастую представляет собой обычный мирской человек (пашу). «Счастье, возникающее от вина, мяса и общества женщины, — это свобода для внимательных, но грех для глупцов (спящих)», (Куларнава-тантра, 9.50).
Возвращаясь к теме пяти макар, обратим внимание на слова Тантр: «То счастье, которое имеют преданные Куле в служении с панъчататтвой, -это и есть истинная свобода» (Куларнава-тантра, 7.103), В пяти макарах сокрыт многоуровневый смысл. Во время вкушения таттв садхака медитирует на то, что этим он (вернее, Кали в нем) пожирает пять демонов, представляющих эго человека. В мифологии это Мадху, Кайтабха, Махиша, Шумбха и Нишумбха, победа Богини-Матери над которыми описана в «Деви-махатмье», «Девибхагавата-пуране» и «Чанди-пуране». Психологически это «пять дверей в ад»: похоть, гнев, жадность, заблуждение и гордыня. В ритуале панъчататтвы и путем особых медитативных техник (например, из «Виджняна-бхайрава-тантры») садхака очищает свои мотивации и «накапливает» осознанность.
Пять таттв также символизируют пять элементов творения (МЯТ, 7.109-110), пять чакр, над которыми человек поднимается ко внутренней шмашане, аджня-чакре, где в огне сознания сжигаются викалъпы и васаны (нечистые идеи и тенденции). Из этих пяти макар последние три — маиса, мадъя и майтхуиа — наиболее важны. В них мамса представляет состояние Шивы, внутреннее молчание (мауна), г. мадъя — Шакти, раджас, огонь чувства. Их единство, реализуемое в майтхуне, есть самарасш, маханирвана. «Вино — это Шакти, Шива — это мясо, вкушающий их — сам Бхайрава. От их единения возникает блаженство, именуемое Освобождением» (Куларнава-тантра, 5.79). Так, садхака, отождествившись с Бхайравой (Меру-тантра, 2.12), а его Шакти — с Кали, воплощает божественное совершенство, самарасъю, в соитии, в любовном экстазе.
Поэтому, по словам «Джнянарнава-тантры» (22.68), «единение мужчины и женщины и есть воистину йога». Так что майтхуна, совершаемая в состоянии любви, махабхавы, является формой тиккуна, восстановления монады в своей полноте. Все, что совершается из этого состояния, направляется божественной благодатью, и соответственно для человека в нем нет более формального закона. Говоря словами Евангелия, «познайте Истину, и она сделает вас свободными». Истиной может быть лишь тотальность («сатьям адвайтам» Шанкары), и на явленном плане эта тотальность возникает в союзе Шивы и Шакти, расы (вкуса наслаждения) и рати (энергии страсти, наслаждения), пракаши (Света, «ор» в каббале) и вимарши (Сосуда, «кли»). Это Единение, в котором возникает Великое Счастье, и есть маханирвана. Как сказано в буддийском каноне: «Ниббапам парамам сукхам» («Нирвана — высшее счастье», Маджхима-никая, 1.508).
Антиномианизм в различных мистических школах был проявлен в разной степени. В наиболее экстремальных, таких как чиначара и агхора-чара в индуистской тантре, школы сахаджаяна и ньингма-па в буддийской тантре и некоторые гетеродоксальные мессианские течения иудаизма и христианства, за принцип было взято нарушать религиозный закон, насколько только возможно. Словами одного гностического апокрифа, Евангелия Марии Магдалины: «Грешное в этом мире праведно в Царстве Отца» (1.13). Соответственно в индуистских чина- и агхора-марге прямо отрицается необходимость каких бы то ни было «религиозных принципов»: «О Богиня, нет предписаний (ниям) в садхане великой мантры» («Нитья-тантра»), а те рекомендации для садханы, которые даются, идут вразрез с брахманистскими представлениями о духовности и чистоте. Подобные пути прямо называются ведабахъя, то есть вневедическими, например, в беседе Васиштхи и Будды («Рудра-ямала», уттара-кханда, 17.128-134). Однако для Кула-марги в целом это нехарактерно. В «Куларнава-тантре» Шива называет Каула-дхарму «сущностью Вед», а в той же «Рудра-ямале» (уттара-кханда, 17.1-23) восхваляется Атхарваведа (кстати, это довольно расхожее мнение, что тантра происходит от этой Веды). При том, что каулы не обусловлены ведическим (вернее, смартистским) законодательством, внешне они предпочитают не выделяться из общей среды. Отсюда известный принцип: «Внутри -шакта/каула, снаружи — шайва, на собраниях подобен вайшнаву/ведисту», повторяющийся во многих тантрах (Каулавали-нирная, 10.95; Каливиласа-тантра, 7.12; Меру-тантра, 10.613; Тантралока и т. д.).
Подобным же образом большинство мистиков старались оставаться сокрытыми. Христоверы внешне были прилежными православными, саббатиане — иудеями (а в Турции — мусульманами), франкисты — иудеями и католиками, суфии и исмаилиты — мусульманами и т. д.
Многие Тантры строго предписывают сохранять «противозаконные садханы» в тайне, по крайней мере до наступления апогея кали-юги, когда, словами апокрифа, «Христос будет рожден в сердцах всех людей» (для сравнения — библейское пророчество Иоиля). При приближении этого времени (то есть, судя по всему, в наши дни) каула-садхана должна быть явлена открыто (МНТ, 4.79).
Так что сейчас особенно важно не впадать в законничество, ведущее неизбежно к осуждению, а сопричащаться единой благодати, Махавидье, «верить Духу Святому», по словам христоверческого мессии Данилы Филипповича.
Почитание йони и практика майтхуны
(А.Т.)
Человек, не обнимающий женщину и не целующий ее йони — каким вообще образом может служить тебе, о Богиня?
(Вира-тантра)
Почитание йони {йони-пуджана) — сердце практики тантрического {каула) шактизма. Само слово «каула» может быть переведено также как «принадлежащий йони». Почитание йони — главная часть ритуала панъчататтвы {панъчамакары, «тантрической литургии»), называемая «особой таттвой». В йони-пудже в действительности почитаются все пять макар, так что она эквивалентна полному ритуалу, в то время как «пуджа, совершенная без почитания йони, — все равно что не совершенная вообще» (Деви-ямала). Это верно не только в отношении внешней пуджи {bahiryAga), но и внутренней (antaryAga): почитание йони должно быть постоянной медитацией, бхаваной. В 8-й главе «Йони-тантры» говорится: «Медитируй с йони на языке, йони в сознании, йони на слуху, йони в глазах. О Богиня, вся садхана тщетна без йони. Поэтому оставь другие виды поклонения и почитай лишь йони».
На пути вамачары («следование ваме, женщине») садхака реализует Кула-самарасъю, маханир-вапу, именно благодаря йони. Поэтому в молитве перед майтхуной есть обращение: «О Йони, даруй мне мукти (освобождение)!» С одной стороны, йони — это путь, «врата» (moxadvAra), с другой — символ самой конечной реализации. ККС называет йони «великим счастьем» (махасукха); этим же термином буддийские Тантры называют нирвану.
Йони — главное святое место (pITha), «ибо она явлена из любви Деви» (ИТ, 1.5), «высшая питха из всех питх» (КН, 9.37). Эта питха (kAmarUpa) проявлена телесно «в йони-мандале женщины» (КН, 9.37), душевно — как эротический (shrl-NgAra, mAdhurya) вкус бхакти (КН, 9.99; ЛC, 376; «shrl-NgArapITha-vAsinl» — «Вамакешвара-тантра»), и духовно — как самарасъя, Махакула (КН, 9.37, 5.61). В связи с этим «Гуптасадхана-тантра» прямо говорит: «Оставь все святые места и ищи общества женщины».
Высшая Богиня имеет три «тела», соответствующие трем уровням Речи (КН, 9.98), трем частям (kUTa) Шри-видьи и т. д. (см. табл. 1).
Когда почитание йони включает в себя все эти уровни, лишь тогда оно целостно и угодно Богине. Садхака может начать «сверху», а потом воплотить это внешне (самая-марга)-, может начать «снизу» и затем низвести в готовый сосуд благодать. Каула-тантры предлагают именно этот второй путь, ибо он является естественным (сахаджа) и потому более быстрым и легким. Однако это верно только для вира-садхаки, необходимые качества которого — «радость в Духе, преданность женщине и контроль органов чувств (индрий)» (Вира-тантра). Из них основное — «стойкая бхакти» (МТ 10.67). К вирам обращены слова «Йони-тантры» (8.2): «Без соития нет освобождения. Экстатично почитай обнаженную йони!», «познанием этого треугольника йони обретаются все сиддхи, в нем заключено все блаженство» (Джнянарнава-тантра, 22.57).
Таким образом, сущностью йони-пуджаны является бхава (чувство), апурага (любовная страсть), ведущая к ясности сознания, таттва-джняне. Выполнение ритуала йони-пуджи лишь формально, как почитания символа, бесполезно — Агамы прямо говорят: «Нет греха хуже бесстрастия» (па virAgAt рагаМ рАрат). «Нируттара-тантра» характеризует виру как «возвышенного» (уддхата). Возвышенного чем?
— «опьянением любовной страстью» (Вамакешвара-тантра, также ЛС). Тогда как у пашу энергия «поднятия» (арохана-шакти) проявляется через тамас, как низменные инстинкты, у виры она — в раджасе, т. е. представляет собой страсть в первую очередь любовную. Олицетворением данной бхавы может служить тамильский герой Катта-вараян. воплощение Муругана.
Не меньше осуждается тантрами совершение йони-пуджи и майтхуны из похоти. Поэтому при описании ритуала часто указывается необходимость совершать его «с невзволнованным умом» (axubdha-mAnasA). С одной стороны, страсть необходима, а с другой — если это лишь телесная страсть, она осуждается. Поэтому Тантры постоянно подчеркивают и даже воспевают божественность женщин. «Женщины — богини, женщины — жизненное дыхание, женщины — драгоценность» — эти слова повторяются во многих Каула-тантрах и сборниках (КТ, 4.14,8.10; КН, 10.88; ЙТ, 7-я гл.; и в ШР, «Деви-рахасье», «Мантра-махарнаве» и т.д.). Лишь при таком восприятии возможна аропа, «обожение» любовной страсти, «очищение ее премой» («Ратнасара»). Когда садхака видит женщину, как совмещающую в себе «нераздельно и неслиянно» две природы, полностью божественную и полностью человеческую, тогда воистину «Кама — это упасана и садхана» (слова Шри Нароттама Дасы), «единение мужчины и женщины — высшая суть поклонения Калике» (Нируттара-тантра, 6-я гл.). И садхака искрение воспринимает явленную йони женщины как воплощенную Пара-шакти, врата освобождения и «форму вечного блаженства» (КН, 9.105).
Почитание йони варьируется в зависимости от уровня садхаки, его бхавы и ачары. Для садхаков дакшиначары — это джапа с созерцанием йони (ККС-КС 205); для тех, кто вступает на путь вамачары, т. е. для «становящихся» вир, предписан ритуал стри-пуджи (поклонения женщине), завершаемый майтхуной: «Пусть лучший из садхаков [в дакшиначаре], совершив шодхану, с любовью и преданностью разденет женщину и будет почитать ее тело, как описано» (Бхайрава-тантра; и ШСТ, 1.21.53-57) и, «став самим Бхайравой, предастся любовным наслаждениям» (МТ, 2.12). Для собственно вир, «стойких в осознанности и исполненных бхакти» (Рудра-ямала, 17.156), «нет никаких предписаний» (Нитья-тантра), и само «единение мужчины и женщины и есть йога» (ДжнТ, 22.68).
Основным элементом ритуала йони-пуджи, причем самодостаточным, является повторение джапы (в общем случае — той видьи, которая получена во время дикши). Тантры категорично утверждают, что для шакти-мантр единственная садхана, ведущая к достижению мукти и сиддхи, — это лата-садхана (практика с женщиной) и йони-пуджана. В «Йони-тантре» (1.7) сказано: «И дикша, и мантра низвергают в ад тех, кто повторяет шакти-мантру, не почитая йони». Мантра-сиддхи обретаются лишь «медитацией и джапой в йони. Иначе, даже миллионами повторений мантры, успеха не достичь»
