в «Триумф чувствительности». Я знаю три пространных аллегорических произведения: очевидное и откровенное — несравненный «Критикой» Бальтасара Грациана, состоящий из большой, богатой ткани связанных между собой глубокомысленных аллегорий, служащих веселой одеждой нравственных истин, которым он тем самым сообщает величайшую наглядность, изумляя нас богатством своей изобретательности. Но две скрытых аллегории суть Дон-Кихот и Гулливер в Лилипутии. Первый аллегоризирует жизнь каждого человека, который, не так как другие, занят только устройством своего личного блага, а стремится за объективной, идеальной целью, овладевшей его помыслами и волей, причем конечно в этом мире он оказывается странным. В Гулливере стоит только все физическое понимать духовно, чтобы заметить, что язвительный плут, как назвал бы его Гамлет, под этим разумел. Так как у поэтической аллегории данное — постоянно понятие, которое она посредством картины старается сделать наглядным, то она иногда может быть выражена или подкрепляема рисованной картиной: поэтому последняя и не считается за произведение изобразительного искусства, а только за объяснительной иероглиф, и заявляет права только на поэтическое, а не на живописное значение. К такому роду принадлежит прекрасная аллегорическая виньетка Лафатера, которая так подкрепительно должна действовать на сердце каждого благородного борца за истину: руку, держащую свечку, кусает оса, тогда как вверху на пламени сгорают комары; под этим подпись:
И пусть комару он и крылья сожжет,
Ко мне пусть и злая оса пристает,
Не брошу держать его, — нет.
Сюда же относится надгробный камень с погашенной, дымящейся свечой и подписью:
Как кончится, докажет погасая,
Была ль то сальная свеча иль восковая.
В том же роде старинное немецкое родословное дерево, в котором последний отпрыск высоко разросшейся фамилии выразил свою решимость — провести жизнь до конца в полном уединении и целомудрии и таким, образом заставить род свой вымереть, тем, что изобразил себя самого у корней многоветвистого дерева подрезающим ножницами самое дерево. Сюда принадлежат вышеупомянутые картины, называемые эмблемами, которые можно бы назвать и краткими рисованными баснями с высказанной моралью. Аллегории этого рода надо всегда причислять к поэтическим, а не к живописным, и тем их оправдывать: и картинное их исполнение в этом случае остается побочным делом, так как от него требуется только, чтобы вещь изображенная была узнаваема. Но как в изобразительном искусстве, так и в поэзии, аллегория переходит в символ, когда между созерцательно представленным и посредством оного обозначенным абстрактным нет никакой, кроме произвольной связи. Так как все символическое в сущности основано на условии, то между прочими недостатками символ страдает и тем, что его значение со временем теряется, и он затем окончательно умолкает: кто же, если бы не было это известно, мог бы отгадать, почему рыба символ христианства? Разве какой-нибудь Шамполион: ибо это вполне фонетический иероглиф. Поэтому поэтическая аллегория откровения Иоанна находится почти в том. же положении, как рельефы с великим солнечным богом Митра, которые до сих пор объясняют.
Примечания
В состав настоящего издания сочинений Артура Шопенгауэра включены прежде всего § 23 и 27 первого тома (1818 г.) его главного произведения «Мир как воля и представление». В этих двух параграфах из второй книги первого тома содержится характеристика основного онтологического понятия философии А. Шопенгауэра «Мировая Воля». Эти два параграфа вместе получили в настоящем издании данное составителем общее название «Понятие Воли».
Кроме того, из того же первого тома в данное издание включены § 36–50. Они входят в состав третьей книги этого тома и рассматривают искусство как средство, существенно приближающее людей к познанию Мировой Воли и к освобождению как людей, так и самой Воли от тягот и страданий существования. Эти пятнадцать параграфов получили в нашем издании общее название: «Основные идеи эстетики», § 51–52 в издание не вошли.
Русскоязычный текст всех извлечений из первого тома «Мира как воли и представления» дан по изданию, осуществленному А. Ф. Марксом в С.-Петербурге в переводе поэта Афанасия Фета (четвертое издание, б/г). Перевод был выполнен А. А. Фетом во второй половине 70-х годов XIX в. и окончен в 1880 г. (Н. Н. Страхов пишет об этом переводе Л. Н. Толстому в письме от 2 августа 1879 г., где сообщает, что принял участие в его сверке с текстом подлинного немецкого издания). Первое издание первого тома «Мира как воли и представления» в переводе Фета вышло в свет в С.Петербурге в 1891 г. Имевшиеся в первом томе труда Шопенгауэра цитаты из других авторов на латинском, английском и французском языках переведены для теперешнего издания его составителем проф. И. С. Нарским. Это же относится и к нескольким цитатам, оставшимся ранее без перевода на русский язык или переведенных неточно в других работах Шопенгауэра, включенных в настоящее издание.
В издание включены две главы (44-я и 46-я) из второго, дополнительного тома (1844 г.) «Мира как воли и представления», названные самим Шопенгауэром соответственно: «Метафизика половой любви» и «О ничтожестве и горестях жизни». Они даны в переводе Ю. И. Ай-хенвальда по изданию: «Сочинения Артура Шопенгауэра. Том II». Москва, 1901. Переводы на русский язык цитат, имевшихся в немецкоязычном подлиннике на иных, кроме немецкого, языках, были выполнены Ю. И, Айхенвальдом либо заимствованы им из других изданий (с указанием каждый раз имени переводчика). Источники цитирования, как правило, указываются Шопенгауэрам в тексте.
Кроме того, из второго тома «Мира как воли и представления» в настоящее издание включены 41, 47, 48-я и 49-я главы, содержание которых позволяет читателю более полно представить себе этические воззрения немецкого философа, а также тесно примыкающее к ним философское рассмотрение им проблемы смерти.
Для более полной ориентации читателей приводим полное оглавление обоих томов главного сочинения А. Шопенгауэра «Мир как воля и представление».
Оглавление первого тома:
1. Авторское предисловие к первому (1818 г.), второму (1844 г.) и третьему (1859 г.) изданиям трактата «Мир как воля и представление».
2. Книга первая: Мир как представление. — Первое размышление: представление, подчиненное закону основания; объект опыта и науки.
3. Книга вторая: Мир как воля. — Первое размышление: объективация воли.
4. Книга третья: Мир как представление. — Второе размышление: представление, независимое от закона основания. — Платоническая идея: объект искусства.
5. Книга четвертая: Мир как воля. — Второе размышление: при достигнутом самопознании подтверждение и отрицание желания (воли) жизни.
Прибавление ко 2-му изданию I тома: Критика Кантовой философии.
Оглавление второго тома:
Дополнения к первой книге I тома.
Первая половина. Учение о наглядном представлении.
Гл. 1. По поводу основного идеалистического взгляда.
2. По поводу учения о наглядном, или рассудочном, познании.
3. О внешних чувствах.
4. О познании априори.
Вторая половина. Учение об отвлеченном представлении или мышлении.
5. Об интеллекте без разума.
6. По поводу учения об отвлеченном познании, или познании разумом.
7. Об отношении наглядного познания к отвлеченному.
8. По поводу теории смешного.
9. По поводу логики вообще.
10. По поводу силлогистики.
11. По поводу риторики.
12. По поводу наукословия.
13. По поводу методологии математики.
14. Об ассоциации мыслей.
15. О существенных недостатках интеллекта.
16. О практическом применении разума и о стоицизме.
17. О метафизической потребности человека.
Дополнения ко второй книге I тома.
18. О познаваемости вещи в себе.
19. О примате воли в самосознании.
20. Объективация воли в животном организме.
21. Ретроспективный взгляд и общие соображения.
22. Объективное рассмотрение интеллекта.
23..Объективация воли в бессознательной природе.
24. О материй,
25. Трансцендентные соображения о воле как вещи в себе.
26. По поводу телеологий.
27*.Об инстинкте и творческом влечении.
28. Характеристика воли к жизни.
Дополнения к третьей книге I тома.
29. О познании идей.
30. О чистом субъекте познания.
31. О гении.
32. О безумии.
33. Отрывочные замечания о красоте в природе.
34. О внутренней сущности искусства.
35. К эстетике архитектуры.
36. Отдельные замечания по эстетике изобразительных искусств.
37. К эстетике поэзии.
38. Об истории.
39. К метафизике музыки.
Дополнения к четвертой книге I тома.
40. Предисловие.
41. Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего внутреннего существа.
42. Жизнь рода.
43. Наследственность свойств.
44. Метафизика половой любви.
45. Об утверждении воли к жизни.
46. О ничтожестве и горестях жизни.
47. К этике.
48. К учению об отрицании воли к жизни.
49. Путь спасения.
50. Заключение.
В настоящее издание, кроме указанных выше глав и параграфов из первого и второго томов «Мира как воли и представления», включены знаменитые «Афоризмы житейской мудрости», написанные А. Шопенгауэром во второй половине 40-х гг. XIX в. и первоначально опубликованные им в 1850 г. в составе тома «Парерг». («Парерга» — по лат. «Дополнительные произведения».) Всего в «Парергах» было, включая «Афоризмы…», шесть разделов. Одновременно был выпущен в свет том «Паралипоменон», то есть «житейских» хроник, в составе 31 главы (а также нескольких стихотворений, среди них и посвященные Канту), которые образовали серию «эссе» («опытов»), предназначенных для сравнительно более широкой публики. Такая же цель преследовалась и изданием «Афоризмов житейской мудрости», выдержавших затем ряд переизданий. Эти «Афоризмы…» даны нами в переводе Н. В. Самсонова по изданию: «Сочинения Артура Шопенгауэра. Том III». Москва, 1903.
Обращаем внимание читателей на то, что в нашем издании произведений Шопенгауэра принят несколько иной порядок отобранных для настоящей публикации его работ, чем тот, который следовал бы из напечатанных выше примечаний. Принятый порядок в значительной мере соответствует внутренней структуре шопенгауэровской философии, но учитывает и современное нам членение совокупности философских наук. В соответствии с этими соображениями вначале дается описание онтологии сущности мира, затем характеризуется жизнь людей в мире представлений с включением в эту часть подборки материалов по теоретической и практической этике в трактовке ее Шопенгауэром и, наконец, излагается концепция искусства и эстетики, направленная, согласно мнению философа, на подготовку перехода человечества в состояние, близкое нирване. Как видно из вступительной статьи к настоящему изданию, сам Шопенгауэр считал «этическое» состояние человека более близким к
