социолога внимательный и тоже не лишенный значительности, как у урки, взгляд.
– А попрошу документы, – сказал он сухо.
Никто не ждал такого оборота. Притихли.
– Рассказывай ему… А кто вы такой?
– Да я же вам только что объяснил.
– Документы.
– Ну, слушайте… уж поверьте, если бы я не имел права спрашивать вас, наверно, меня бы сюда не пустили.
– Документы.
– Да нет у меня никаких документов, то есть, наверно, есть какие-то… нет, дома.
В комнате откровенно засмеялись такому наиву… Нервный, хоть опасливо, но тут же обнаглел.
– А голову, извиняюсь, вы не того… не это… Она не дома у вас?
– Ну, дела!
Социолог встал.
– Хорошо, – сказал он, – я попрошу начальника отделения, он объяснит вам… Не обманываю же я вас! Зачем мне это надо?
– Да, да, – согласился нервный, – зачем вам это надо? Вы наденьте форму и спрашивайте.
– Да нет, товарищи!.. Да действительно же я ученый! Ну, как вам?.. Хорошо, сейчас начальник скажет то же самое.
Социолог пошел к двери, постучал… Старшина открыл дверь и выпустил его.
– Понял?! – воскликнул нервный хвастливо. – Какую штуку удумали, а? Во, деятели…
– Да нет, друзья, – сказал очкарик, – это действительно ученый. Вы думаете, переодетый следователь? Нет.
Тут с койки рывком вскочил урка и мягко прошелся меж кроватей.
– Колонулся мальчик! – урка радостно засмеялся. – Ученый… Я бы не хотел с таким ученым за одной партой сидеть, умоляю. Наоборот, я бы хотел, чтобы он сидел под партой. Ну, Петя, ну, подрулил!..
– Да чушь это! – воскликнул очкарик. – Никакой он не следователь. Я знаю эти группы социологов…
– И его знаешь? – спросил нервный.
– Его не знаю, но знаю, чем они занимаются. Занимаются изучением серьезнейших вопросов…
– В вытрезвителях?
– И в вытрезвителях. А где же еще ему расскажут, почему человек напился, какие причины побудили…
– А если их нету, причин-то? – закипятился нервный. – Чего их искать, если их нету?
– Причины всегда есть. Просто они не всегда ясны нам самим…
– Ну, это уж тоже… лишь бы с портфелями бегать – ученых из себя изображать, – недовольно сказал мрачный. – Чего вот мне рассказать? Нечего. Напился, и все.
– Что же, без всякой причины? – поинтересовался очкарик.
– Без всякой причины.
– Но какая-то же должна быть причина…
– Да никакой причины. Взял две бутылки водки и выпил.
– И часто вы так?
– Раз в месяц напьюсь обязательно.
– Но почему? Тоска, что ли, какая?
– Никакой тоски, – убежденно сказал мрачный. – Напьюсь, и все.
Очкарик был в затруднении.
– Я не понимаю, – сказал он.
– Я сам не понимаю, – искренне сказал мрачный. – Не хочу понимать.
– Ну, может, ты фронт вспомнил, боевых товарищей, – подсказал сухонький; все как-то обнаружили вдруг, что, казалось бы, пустой разговор имеет некий скрытый смысл.
– Никаких товарищей… Вообще не люблю войну вспоминать.
– А что вы читали до этого момента? Или смотрели по телевизору?
– До какого момента?
– Ничего не смотрел. Я люблю «В мире животных» смотреть, но она вечером бывает…
– Вы кто по профессии? – стал невольно входить в подробности очкарик.
– Крановщик.
– Может, тебе с высоты грустно на людей смотреть? – опять выскочил с подсказкой сухонький.
– Да ну!.. – мрачному надоело отвечать. – С высоты… Это тогда все летчики давно уже должны с круга спиться: там высота-то вон какая.
– А что ты думаешь? Ты знаешь… – кинулся было спорить электрик, но открылась дверь – вошли социолог и начальник отделения. Старшина тоже вошел и стал сзади них.
– Здравствуйте! – громко приветствовал всех начальник.
С ним поздоровались. Может быть, не так громко, но почти все.
– Кто тут самый бдительный? – начальник посмотрел на социолога. – Кто потребовал документы?
– Да нет, тут не в том дело, кто… Вы просто объясните.
– А чего тут объяснять-то? Спрашивайте, и все, – начальник сел на стул. – А я посижу пока.
– Лучше бы вы объяснили…
– Вы спрашивайте, спрашивайте.
– Итак, – обратился социолог к нервному, – что же с вами вчера получилось?
– Это ученый разговор? – уточнил нервный.
– Абсолютно ученый, никакой больше. Просто расскажите…
– Я погожу пока, – сказал нервный.
– То есть? – не понял социолог.
– Я малость подзабыл… Я пока сосредоточусь.
– Что значит «пока сосредоточусь»? – заговорил было начальник. – Что значит…
Но социолог тут же запротестовал.
– Товарищ начальник… Я боюсь, мы так не поговорим.
– Почему? – удивился начальник.
– Не поговорим. Это надо иначе.
– Да у нас же тут есть духари! – воскликнул урка. – Вон у нас… духарь номер один – ничего не боится, – урка показал на мрачного.
Мрачный внимательно посмотрел на урку… Опустив голову, подумал… И согласился.
– Я расскажу, если надо. Мне один черт, – он сел на койке, посмотрел на социолога. – Про вчерашний случай?
– Да именно: как было с вами вчера.
– Жена у меня, – сразу начал мрачный, – как бы это вам сказать… вечно у ней какие-то гости, мужики какие-то подозрительные, бабенки… Они мне надоели.
– А говоришь, причины нету, – сказал нервный.
– Это не причина, это тянется уже лет семь, – возразил мрачный. – И напился я вчера не из-за этого. Но они мне тоже сильно надоели.
– Жена где работает? – спросил социолог, поспевая писать в блокнот.
– Кассиршей в магазине. Не надо меня перебивать, я сам все расскажу Радости мне тут… от этого рассказа – не шибко. Я не знаю, чего они делают: я прихожу, они уходят. Я ее много раз предупреждал, она не вникает. Вчера прихожу – опять два мужика сидят и какая-то женщина. Коньяк на столе… Я их выкинул из квартиры. Один в трусах был. Жена где-то спряталась: все перерыл – нету. Может, раньше вышла куда, черт ее знает, не нашел. Все перерыл – нету. Я лег спать. Только заснул, пришла милиция…
Тут начальник милиции почему-то засмеялся. На него посмотрели с недоумением.
– Ничего, ничего, – сказал начальник, – продолжай. Я потом объясню.
– Вы выпивши были, когда пришли? – спросил социолог.
– Крепко.
– Это все?
– Все. Который в трусах был, сильно визжал: я его хотел в мусоропровод затолкать, он уперся…
– Плечи пролезли? – выскочил с вопросом любопытный электрик.
– Куда? – не понял мрачный.
– В мусоропровод-то. Лишь бы плечи пролезли, а там весь пройдет.
– Ну все? – спросил начальник мрачного. И спросил как-то непросто, с каким-то значением. – На этом конец?
– Все, – ответил мрачный. – А что еще?
– А то, что ты не из своей квартиры людей выкинул, вот что. Они вон у меня как раз сидят, эти люди.
Мрачного как стулом в лоб ударили, он аж назад качнулся на койке.
– Как? – спросил.
– Не знаю. В двенадцатом часу ночи заявляется вот такой верзила и начинает выкидывать людей с их собственной жилплощади… Я представляю, как люди заволновались: выселяют.
– Вот это дал, – молвил электрик. – Как же ты так? Перепутал, что ли?
Мрачный долго скорбно молчал, глядя себе под ноги… потом вдруг вскинул голову и крепко стукнул кулаком по колену.
– Не на тот троллейбус сел, – понял он. – Мне надо было на семнадцатый, а я, наверно, на девятку сел… или на четырнадцатый.
– О!.. В другой район приехал. Ничего себе! – электрик возбужденно хихикнул. – И дом, наверно, похожий попался…
– Похожий, – откликнулся мрачный. – И в квартире все так же… Даже попугай в клетке.
– Это бывает, – сказал начальник. – То и дело такие случаи.
– И что ему теперь будет, товарищ начальник? – спросил нервный. Он как-то странно притих и задумался. – Он же неумышленно…
– Посмотрим, посмотрим, – неопределенно сказал начальник. И встал. – Что значит «неумышленно»? Ну и что? Вы же знаете последние постановления… Поблажек никаких никому не будет. Ну, продолжайте, – велел он. И ушел.
– Продолжим, – сказал социолог. И посмотрел на нервного. – Вы?..
– А? – очнулся тот. – Так а чего продолжать-то?.. Тоже сплошное недоразумение. Провожал, знаете, друга… У меня друг живет в Хабаровске, приезжал в командировку… ну, погуляли малость: давно не виделись, а у него на производстве со спиртом связано. Потом, знаете, эти сибиряки: наскучают там, приезжают и давай ферверки пускать. Кошмар! Я уж говорю: «Коля, тормози, я не выдюжу», он только рукой машет. Ну, пришла пора ему ехать… И тут-то мы и наскочили с ним на мину. Такое вышло недоразумение, такое недоразумение!.. Но и люди тоже, знаете… Вот кого еще изучать да изучать, просто поголовный опрос устроить: такие, знаете, недотроги, такие психованные все, прямо… это… черт знает, какие мимозы. Главное, мы же… это… по-хорошему! Я уж мысленно допрашиваю себя: «Соколов, может, что не так было?» Нет, все проверил, все изучил до последнего слова – все было на высшем уровне.
История на перроне, рассказанная Соколовым
Соколов и его друг Коля, хихикая и отпуская невинные шуточки, прошли с чемоданом в вагон поезда дальнего следования. Прошли в вагон, отыскали свое купе и, продолжая культурно хихикать, постучали в дверь. Им ответили из купе, что – «да, можно». Вошли они в купе, а там как раз четверо – все места заняты.
– Здравствуйте! – сказали Коля и Соколов. – А вы что, тоже все едете?
– Да, едем, – ответили им.
– Как это «едете»! – удивился сибиряк Коля. – А как же я? Что это еще за штучки!
– Тихо, тихо, Коля, – сказал Соколов, – только тихо. Сейчас все выясним, все проверим… Тут кто-то третий лишний. Попрошу билеты!
Четыре пассажира показали свои билеты – все правильно: они совершенно законно сидели на своих местах, они едут домой.
– Мне эти штучки сильно не нравятся! – воскликнул сибиряк Коля. – А как же я?
– Ну-ка, а ваш билет? – спросили его.
Коля показал свой билет… Один дотошный надел очки и долго крутил билет перед носом… Потом посмотрел его на просвет и сказал:
– Вы едете вчера, уважаемый, – и вернул билет.
Тут сибиряк Коля заволновался и стал показывать, что он в полном отчаянии и что необходимо срочно кого-то одного выкинуть из купе, ибо ему срочно надо ехать. Однако вежливый и корректный Соколов решил, что надо не так.
– Тихо, тихо, тихо, – сказал он, – сейчас мы установим, кто не едет. Не надо шума… Кому не так срочно? – спросил Соколов четверых. Четверо заволновались и стали показывать, что им тоже надо срочно.
– Тихо, тихо, тихо, –
