Скачать:TXTPDF
Бартек-победитель
и теперь ждут в Гнетове известий, которые должен привезти ксендз. Потом будет званый обед, а вечером Яжинские поедут в Познань и затем в Берлин. Некоторые деревни избирательного округа голосовали еще вчера. Сегодня будут известны результаты. Настроение у всех превосходное. Молодая пани слегка возбуждена, но полна надежд. Она улыбается и принимает гостей с таким радушием, что все как один признают: пан Яжинский нашел в Царстве Польском настоящее сокровище. Правда, это сокровище не может спокойно усидеть на месте, перебегает от одного гостя к другому и заставляет каждого по сто раз повторять, что «Юзе будет избран». Но, право, она не честолюбива и не из тщеславия хочет стать женой депутата: ее юной головке пригрезилось, что ей с мужем действительно предстоит исполнить некую важную миссию. Сердечко у нее бьется совсем как под венцом, и радость озаряет красивое личико. Ловко лавируя между гостями, она подходит к мужу, тянет его за рукав и шепчет ему на ухо, как ребенок, который хочет подразнить: «Господин депутат!» Он улыбается, и оба невыразимо счастливы. Обоим хочется как следует расцеловаться, но при гостях неловко. Все поминутно поглядывают в окно, так как дело действительно серьезное. Умерший депутат был поляк, и немцы впервые в этом округе выставляют своего кандидата. По-видимому, победоносная война придала им храбрости, и именно поэтому собравшимся в гнетовской усадьбе так важно, чтоб был выбран их кандидат. Еще до обеда гремят патриотические речи. Молодая пани к ним не привыкла, поэтому они ее особенно волнуют. Минутами ее охватывает беспокойство: а что, если при подсчете голосов устроят какое-нибудь мошенничество? Но ведь в комитете заседают не только немцы? Старшие гости объясняют пани, как производится подсчет голосов. Она слышала это уже сотни раз, но хочет услышать еще. Ах, ведь сейчас решается, будет иметь население в парламенте защитника или врага! Это скоро станет известно, даже очень скоро, так как на дороге вдруг подымается облако пыли. «Ксендз едет! Ксендз едет!» — повторяют присутствующие. Пани бледнеет. Все заметно взволнованны. Несмотря на уверенность в победе, последняя минута заставляет сильнее биться сердца. Но нет, это не ксендз, это приказчик приехал верхом из города. Может быть, он что-нибудь знает? Вот он привязывает лошадь и быстро идет к дому. Гости с хозяйкой во главе выбегают на крыльцо.

Есть известия? Есть? Выбран наш пан? Что? Да поди сюда! Ты наверно знаешь? Результаты объявлены?

Вопросы сыплются градом, мужик бросает шапку в воздух.

— Наш пан выбран!

Пани опускается на скамейку и прижимает руку к трепещущей груди.

Виват! Виват! — кричат соседи. — Виват!

Из кухни высыпает прислуга.

Виват! Немцы побиты! Да здравствует депутат! И пани депутатша!

— А ксендз? — спрашивает кто-то.

Сейчас приедет, — отвечает приказчик, — последние голоса подсчитывают…

— Подавайте обед! — кричит пан депутат.

Виват! — повторяют соседи.

Все возвращаются в залу. Теперь гости уже спокойно поздравляют пана и пани, только сама пани не может сдержать свою радость и на глазах у всех бросается мужу на шею. Однако никто не видит в этом ничего предосудительного, напротив, все растроганы.

— Ну, живем еще! — говорит сосед из Убогова.

Между тем у крыльца раздается стук экипажа, и в залу входит ксендз, а за ним старый Мацей из Гнетова.

— Ждем, ждем вас! — кричат собравшиеся. — Ну, каким большинством?

Ксендз с минуту молчит и вдруг словно в лицо этой всеобщей радости бросает резко и коротко два слова:

— Избран… Шульберг.

Минута изумления, град тревожных, торопливых вопросов, на которые ксендз снова отвечает:

— Избран Шульберг!

— Но как? Что случилось? Каким образом? Приказчик ведь говорил совсем другое. Что же случилось?

В эту минуту пан Яжинский выводит из залы бедную пани Марию, которая кусает платок, чтоб не разрыдаться или не упасть в обморок.

— Какое несчастье! Вот несчастье! — повторяют гости.

Вдруг с другого конца деревни доносится какой-то неясный гомон, как будто возгласы радости. Это гнетовские немцы торжествуют свою победу.

Супруги Яжинские снова возвращаются в залу. Слышно, как молодой пан в дверях говорит пани: «Il faut faire bonne mine»[26]. Но молодая пани уже не плачет. Глаза у нее сухи, только лицо пылает.

— Расскажите же, как все это случилось? — спокойно спрашивает хозяин.

— Да как же, милостивый пан, этому было не случиться, — говорит старый Мацей, — если здешние гнетовские мужики голосовали за Шульберга.

— Кто же?

— Как? Здешние?

— А то как же! Я сам видел, да и все видели, как Бартек Словик голосовал за Шульберга…

— Бартек Словик? — переспрашивает пани.

— А то как же! Теперь-то его все ругают, баба его ругает, а мужик катается по земле, плачет. Но я сам видел, как он голосовал…

— Такого из деревни надо гнать! — говорит сосед из Убогова.

— Да ведь все, милостивый пан, — говорит Мацей, — все, кто был на войне, голосовали, как он. Говорят, будто им приказали…

Злоупотребление! Форменное злоупотребление! Неправильные выборы! Насилие! Мошенничество! — слышатся возмущенные голоса.

Невеселый обед был в тот день в гнетовской усадьбе.

Вечером пан и пани уехали, но уже не в Берлин, а в Дрезден.

Между тем Бартек сидел в своей хате, несчастный, проклинаемый и отверженный всеми, — даже для собственной жены он был теперь чужим, и она за целый день не сказала ему ни слова.

* * *
Осенью бог дал урожай, и пан Юст, получивший землю Бартека, радовался выгодному дельцу.

Спустя несколько дней по дороге из Гнетова шли три человека: мужик, баба и ребенок. Мужик согнулся и был больше похож на старика нищего, чем на здорового мужчину. Шли они в город, потому что в Гнетове не могли найти работу. Лил дождь. Баба выла в голос с тоски по своей хате и родной деревне. Мужик молчал. Дорога была пустынна: ни телеги, ни человека, только крест простирал над ней свои промокшие от дождя руки. Дождь шел все сильнее. Смеркалось.

Бартек, Магда и Франек шли в город, так как герою Гравелотта и Седана предстояло еще сидеть зимой в тюрьме по делу Беге.

Пан и пани Яжинские все еще гостили в Дрездене.

1882

Примечания
1 Ах, так, хорошо (нем.).

2 Человек (нем.).

3 Военный суд (нем.).

4 Ax ты, глупая польская скотина! Я тебе, олуху, набью морду так, что из пасти только осколки зубов полетят! (нем.).

5 Польский бык! Бык из Подолии! (нем.).

6 Наш (нем.).

7 Поляки, поляки! (нем.).

8 Молчать, польские скоты! (нем.).

9 Смирно, ты там! (нем.).

10 Вторая строка польского национального гимна «Еще Польша не погибла».

11 Ах ты проклятый поляк! (нем.).

12 Слишком глуп, ваше превосходительство! (нем.).

13 Немец (нем.).

14 Здесь: вот еще (нем.).

15 Войну (нем.).

16 Левой, правой! Сено! Солома! (нем.).

17 Стой! (нем.).

18 Что? (нем.).

19 Дайте есть! (франц.).

20 Доброе утро, малец! (нем.).

21 Рitie — жалость, сострадание (франц.).

22 Дайте хлеба! (франц.).

23 Тихо, ты там! Сено, солома! (нем.).

24 Пей, пей пей,
Пока в моем кармане
Звенит еще хоть талер! (нем.).

25 Ты, польская скотина (нем.).

26 Нужно делать хорошую мину (франц.).

Скачать:TXTPDF

и теперь ждут в Гнетове известий, которые должен привезти ксендз. Потом будет званый обед, а вечером Яжинские поедут в Познань и затем в Берлин. Некоторые деревни избирательного округа голосовали еще