Стась ввел Нель и Меа в хижину вождя и приказал Кали и Насибу убрать человеческие кости. Негры исполнили это приказание, побросав их в реку, которая понесла их дальше.
Линде говорил, что они не застанут на горе ни одной живой души, но оказалось, что он ошибся. Когда дервиши истребили живших здесь людей, а оставленных в живых увели с собой, наступившая тишина и обилие бананов привлекли сюда большое стадо шимпанзе, которые устроили себе на более высоких деревьях крыши, похожие на зонтики, для защиты от дождя. Стась не хотел их убивать, но решил разогнать их и выстрелил с этой целью в воздух. Это вызвало общий переполох, который еще больше усилился, когда после выстрела раздался ожесточенный хриплый лай Саба, а Кинг, возбужденный общим шумом, грозно затрубил. Но обезьянам для бегства не пришлось искать скалистого хребта. Цепляясь за уступы скал, они спустились к реке и к растущим на берегу деревьям с такой быстротой, что Саба не удалось схватить ни одной из них зубами.
Солнце зашло. Кали и Насибу развели огонь, чтоб сварить ужин. Стась развязал нужные на ночь вещи и направился в хижину вождя, которую заняла Нель. Там было светло и весело, так как Меа зажгла не тусклый ночник, освещавший жилье внутри баобаба, а большую, оставшуюся после Линде, дорожную лампу. Нель совсем не была утомлена путешествием благодаря прохладному дню и была в превосходном настроении, особенно когда Стась сообщил ей, что человеческие кости, которых она боялась, убраны.
– Как здесь хорошо, Стась! – встретила она его. – Смотри, даже пол залит весь смолой. Нам здесь будет очень хорошо.
– Завтра я осмотрю как следует наши новые владения, – ответил Стась. – Пока что, судя по тому, что я сегодня видел, здесь можно жить хоть всю жизнь.
– Если бы с папочками, можно бы. А как мы назовем это место?
– Гора должна называться в географии «горою Линде», а эта деревушка пусть называется, как ты: «Нель».
– Так и я буду в географии? – спросила девочка с сияющими глазенками.
– Будешь, будешь, – серьезно ответил Стась.
XXXV
На следующий день накрапывал дождь, но так как в промежутках были и ясные часы, то Стась собрался с раннего утра осмотреть новые владения и к полудню успел ознакомиться со всеми закоулками. Результаты осмотра оказались в общем благоприятными. Во-первых, в смысле безопасности гора Линде была почти единственным местом во всей Африке. Ее обрывистые края были доступными разве только для шимпанзе. Ни львы, ни пантеры не могли бы вскарабкаться по ним на плоскую вершину. Что касается скалистого хребта, то достаточно было поместить у входа Кинга, чтоб спокойно спать сном праведника. Стась был уверен, что если бы на них напал небольшой отряд дервишей, то ему удалось бы отразить его: дорога, ведущая на гору, была так узка, что Кинг едва прошел по ней, и один хорошо вооруженный человек мог бы не пропустить ни одной живой души. Посредине этого горного «острова» бил ключ холодной и чистой как хрусталь воды, который превращался в ручей и, извиваясь среди банановых рощ, низвергался с крутого уступа в реку, образуя узкий, похожий на белую ленту, водопад. В южной части «острова» находились поля маниоки, корни которой доставляют неграм излюбленную пищу, а за полями возвышались группы высоких кокосовых пальм с кронами в виде пышных зеленых султанов.
«Остров» был окружен, как морем, степью, и взор охватывал с его высоты широкое пространство. С востока синела полоса гор Карамойо. На юге тоже виднелись значительные возвышенности, которые, судя по их темному цвету, были тоже покрыты лесом. Зато на западе взор свободно достигал отдаленных граней горизонта, где степь соприкасалась с небом. При помощи подзорной трубы Линде Стась заметил, однако, многочисленные овраги и редко рассеянные высокие деревья, возвышавшиеся, точно храмы, над океаном травы. Там, где последняя поднялась еще не слишком высоко, можно было даже невооруженным глазом различить целые стада антилоп и зебр или группы слонов и буйволов. Там и сям жирафы рассекали серо-зеленую поверхность степи, как пароход поверхность моря. Над самой рекой резвилось несколько водяных коз, а другие то и дело высовывали свои рогатые головы из воды. Там, где гладь реки была спокойна, над нею поминутно взлетали те самые рыбки, которых ловил Кали, и, сверкая в воздухе, точно серебряные звезды, падали обратно в воду. Стась решил непременно привезти сюда, когда погода установится, Нель и показать ей весь этот зверинец.
На самом «острове» не было никаких крупных животных, зато было множество бабочек и птиц. Большие белоснежные попугаи, с черными клювами и желтыми хохолками, пролетали над кустами гуайяв; маленькие «вдовы» с прелестно окрашенными перьями качались на тонких стеблях маниоки, блестя и переливая пестротою красок, точно самоцветные каменья, а с высоких кокосовых пальм доносилось кукованье африканских кукушек и нежное, точно стонущее воркованье голубей.
Стась возвращался с осмотра с радостным чувством в душе. «Воздух здоровый, – думал он про себя, – полная безопасность, дичи и плодов – сколько угодно, и красиво, как в раю!» Вернувшись в хижину Нель, он узнал, что на «острове» нашлось все-таки животное и покрупнее, и даже не одно, а два: маленький Насибу в его отсутствие нашел в чаще бананов козу с козленком, которых не увели с собой дервиши. Коза успела уже немного одичать, но козленок тотчас же подружился с Насибу, который очень гордился своим открытием и тем, что благодаря ему у мисс будет теперь каждый день превосходное свежее молоко.
– Ну, что мы теперь будем делать, Стась? – спросила однажды Нель, когда они уже основательно обжились на «острове».
– Работы хватит, – ответил мальчик и, растопырив пальцы одной руки, начал считать по ним все предстоявшие им дела. – Во-первых, надо накоптить мяса для дальнейшей дороги; следовательно, мне нужно ходить на охоту. Во-вторых, у нас много оружия и патронов; я хочу научить Кали стрелять, чтоб у нас был еще один защитник, кроме меня. В-третьих, ты, видно, забыла о воздушных змеях.
– О змеях?
– Да. Ты будешь их клеить или, еще лучше, сшивать… Вот и тебе будет занятие.
– Я не хочу заниматься только игрушками.
– Это вовсе не будут игрушки. Твоя работа будет, пожалуй, важнее всех остальных. Да ты не думай, что мы обойдемся одним змеем. Тебе придется смастерить их штук пятьдесят, а то и больше.
– Да на что так много? – с любопытством спросила девочка.
Стась поделился с ней своими планами и надеждами. На каждом змее он напишет их фамилии, о том, как они вырвались из рук дервишей, где находятся и куда направляются. Он напишет еще, что они просят оказать им помощь и сообщить о них телеграммой в Порт-Саид. Таких змеев он будет пускать каждый раз, когда ветер будет дуть с запада на восток.
– Многие из них, – говорил он, – упадут близко, многих задержат горы, но пусть хоть один долетит до берега и попадет в руки европейцев, и тогда мы спасены!
Нель была в восторге от этого плана и заявила, что с умом Стася не может сравняться даже Кинг. Она ни на минуту не сомневалась, что почти все змеи долетят куда надо, а некоторые даже прямо к их папочкам, и обещала клеить их с утра до вечера. Ее радость была так велика, что Стась, опасаясь, как бы ее опять не начало лихорадить, вынужден был сдерживать ее пыл. С этой поры задуманная Стасем работа закипела. Кали, которому приказали раздобыть как можно больше прыгающих рыбок, перестал ловить их удочкой, а вместо того устроил из тонких бамбуковых палок высокую решетку и протянул ее поперек всей реки. Посредине решетки было большое отверстие, через которое рыбам необходимо было проплывать, чтоб выбраться в открытую воду. Это отверстие Кали затягивал крепкой сетью, сплетенной из пальмовых бечевок, и таким образом обеспечивал себе на каждый день обильный улов.
Загонял он рыбу в предательскую сеть при содействии Кинга. Когда последнего пускали в воду, он мутил ее и пенил с таким усердием, что не только серебристые прыгуны, но и все другие водные твари спасались во весь дух и устремлялись туда, где водная гладь была спокойна. Не всегда это было Кали на руку. Несколько раз убегавшие крокодилы переворачивали его загородки, а иногда это делал и сам Кинг, который питал к речным хищникам врожденную ненависть и преследовал их, пока ему не удавалось изловить которого-нибудь в мелкой воде; тогда он схватывал крокодила хоботом, выбрасывал его на берег и с ожесточением растаптывал ногами.
Часто в сеть попадались и черепахи, из которых маленькие путешественники варили себе превосходный суп. Кали сам чистил рыбу и сушил ее на солнце, а пузыри относил к Нель, которая разрезала их, распластывала на доске и превращала как бы в лоскутки бумаги величиной в две ладони.
Стась и Меа помогали ей в этом, так как работа была совсем не из легких. Пленки были, правда, толще, чем у пузырей наших речных рыб, но после сушки они становились очень хрупкими. После некоторого опыта Стась сообразил, что лучше сушить их в тени. Но иногда у него истощалось терпение, и если он не оставил своего намерения делать змеев из рыбьих пленок, то только потому, что они были легче бумажных и лучше могли выдержать дождь. Правда, приближалось уже сухое время года, но Стась не был уверен, не случаются ли и летом дожди, особенно в горах. Иногда, однако, он клеил змеев и из бумаги, которой много нашлось среди вещей Линде. Первый такой змей, большой и легкий, пущенный, когда подул
