в формы существования, не имеющие никакого отношения к их
собственной индивидуальной природе, ко всему строю и складу их души, — все это может с
абстрактной точки зрения выглядеть весьма величественным и великолепным, но все-таки носит
характер чего-то временного, неокончательного, выдающего нужду за добродетель. В отличие от этого
идея создания замкнутой, единой общности из общественных элементов, которые сами являются
полностью завершенными, самодовлеющими, гармонично развивающимися в рамках своего
собственного существования созданиями, может быть утопичной, но в ней нет ничего немыслимого,
ничего невероятного. В мире неодушевленных предметов это проявляется в виде противоречия — дом
не может состоять из домов, дерево — из деревьев. Если, однако, в органической природе это
противоречие сглаживается — клетка организма ведет своего рода собственную, незавиммую,
автономную жизнь, в какой-то степени аналогичную жизни всего организма в целом — так и здесь
душе, по крайней мере в принципе, удается совершить то, что в обычных условиях совершить
невозможно, — быть целым и в то же время членом, составной частью целого, в русле полной
индивидуальной свободы помогать создавать сверхиндивидуальный порядок. В случае с религией дело
обстоит, однако, иным образом. В конце концов общество заинтересовано в содержательно
определенных качествах и действиях своих членов, и если они служат обеспечению единства и
совершенства его существования, оно ничего не может иметь против, чтобы они, кроме того,
способствовали и свободному, гармоничному и целостному развитию и существованию личности. В
отношении к Богу речь идет не об отдельных содержаниях, не просто о соответствии наших действий с
Его волей или их противодействии ей, но вообще о принципе свободы и существования личности для
себя и его
==585
чисто внутреннем, субъективно-психологическом значении. Здесь возникает вопрос — ответствен ли
человек вообще за свои собственные действия или Бог целиком повелевает им, превратив его в
лишенный собственной индивидуальности орган, может ли человек получить религиозное оправдание
своим действиям как существо, поступки которого определяются его волей, направленной на
осуществление собственных интересов, в котором он усматривает конечную цель своего существования
—даже если по своему содержанию его действия не идут вразрез с предначертаниями божественной
воли, — или же единственным побудительным мотивом его жизни является участие в осуществлении
божественного плана устроения мира, которое по своему содержанию может гармонировать с
самодостаточностью индивидуума, в силу чего ему в принципе отказано в возможности вести
замкнутое в себе самом, самодовлеющее существование и создать любую структуру, любую
организацию, обладающую независимой, автономной формой. И здесь взаимосвязи, существующие в
рамках религиозного устроения мира, совершенно очевидно представляют собой следствие возведения
на более высокий уровень и абсолютизации связей социальных. Конфликт между целым и его частью,
которая сама, в свою очередь, стремится стать целым, между свободой составного элемента и его
связанностью, его подчинением единству более высокого порядка носит в рамках общества, в конце
концов, внешний характер и, так сказать, неразрешим чисто технически; по отношению же к
божественному бытию, наполняющему собой весь мир, он является принципиальным, внутренне
обусловленным и в корне непримиримым противоречием.
В более конкретном плане эти отношения единства и антагонистических противоречий, существующие
между частью и целым, показывают, что при всем внешнем различии религиозная природа играет ту же
роль, что и природа социальная. По мере своего развития общество заставляет составляющих его
индивидуумов осуществлять принцип разделения труда. Чем более различный характер носит
деятельность отдельных лиц, тем настоятельнее нуждаются они друг в друге, тем прочнее становится
целостность, возникающая в результате обмена изделиями, продуктами труда, благодаря взаимосвязям
и взаимодействиям, складывающимся в ходе удовлетворения частных интересов, дополнения
существования отдельных личностей усилиями других индивидуумов. Утверждение, согласно которому
жизненное единство организма уподобляется
==586
ству, основано на идее разделения труда — в самом общем, а не только в экономическом смысле слова,
— на деятельности частных элементов общества и тех их функциях, посредством которых они
«сцепляются» друг с другом, когда один занимает место, освобождаемое другим, получая возможность
посвятить себя удовлетворению потребностей других людей, поскольку другие люди заботятся об
удовлетворении его потребностей. Разделение труда вносит свои коррективы в процесс конкуренции —
конкурентная борьба представляет собой взаимное вытеснение индивидуумов, поскольку они равным
образом стремятся к достижению целей, которые не могут стать достоянием всех желающих,
разделение же труда, в отличие от конкуренции, заключается во взаимных уступках и в то же время во
взаимодополнении, так как каждый ищет для себя дела и места, отличного от дела и места других
людей, и не устраивается на территории, занятой другими; разделение труда в такой же степени
сплачивает общество в единое целое, в какой конкуренция его раскалывает. Однако более широкий
простор для деятельности и возможности более самостоятельного развития, которые разделение труда
предоставляет индивидууму, угрожает обернуться сужением поля деятельности личности и
ухудшением условий ее развития, лишь только этот принцип совмещается с антагонистическим по
отношению к нему принципом конкуренции, как это все чаще и чаще происходит в ходе развития
современной культуры. Разделение труда в подавляющем большинстве случаев представляет собой
только различие средств и путей, ведущих к достижению одной цели, являющейся общей для всех, кто
трудится, — это благожелательное отношение окружающих, приобщение к различного рода жизненным
благам и удовольствиям, приобретение видного общественного положения, власти и славы. Эти
наиболее общие ценности являются объектом конкуренции. Разделение труда, как правило, снижает
накал конкурентной борьбы не в результате выбора новых целей деятельности, а только с помощью
различного рода сиюминутных обходных движений и приемов. Происходит так, что по мере роста
населения и увеличения его потребностей каждый вновь возникающий вид деятельности находит
множество сторонников, соревнующихся друг с другом, так что именно там, где конкуренция должна
была бы кончиться, она зарождается вновь. И поскольку игра возобновляется, т.е. растущая
конкуренция ведет ко все более тонкому и дифференцированному разделению труда, развитие личности
приобретает односторонний характер, замыкаясь на какой-то
==587
общеодной, сугубо специальной сфере деятельности, что ведет к ослаблению и неполноценному
развитию всех тех сил и способностей, которые не служат непосредственно интересам какой-то одной
узкой специальности — такая односторонность является недостатком всех культур, достигших очень
высокой степени развития, связанной с исключительной сложностью всех их элементов; на этом
основано охарактеризованное нами выше отношение, заключающееся в том, что интересы общества и
вся его жизнь «втискивают» индивидуума в рамки частичного, неполного существования, которое
полностью противоречит идеалу его собственной природы — выработке гармоничной, всесторонне
развитой и законченной целостности. Разделение труда в результате бесконечно растущей конкуренции
в своем наиболее законченном виде проявляется как форма, в полной мере служащая внутреннему
сплочению и органичному единству общества, а также удовлетворению его потребностей, но своей
законченности и полноты эта форма достигает ценой неполноты и несовершенства индивидуума в
результате неестественного втискивания его сил и способностей в узкие рамки строго
специализированной деятельности, оставляющей невостребованными бесчисленные возможности
применения этих сил.
В очень своеобразном преломлении это отношение индивидуума к целостности более высокого порядка
отражается на религиозном уровне сознания. Если религия рассматривается в соответствии с ее
глубочайшей внутренней задачей как путь к спасению души, то она окружает души людей атмосферой
всеобщего равенства, заключающегося в непосредственной связи индивидуума с абсолютом; присущее
религии единение, общность возникает на основе этого равенства, а не на почве различий и
разнородности интересов, представители которых достигают общей цели только благодаря
взаимодополнению. Когда множество верующих «взывает к Богу», единственным результатом такого
обращения — до той поры, пока между отдельной личностью и Богом существует непосредственное
общение, — является чисто физическое усиление молитвы, иного эффекта оно не производит; из
множества различных голосов не складывается новое слово, которое достигло бы еще нехожеными
путями слуха Господня, — это всего лишь сумма, способная в чисто количественном отношении
впечатлить Бога сильнее, нежели замирающий, еле слышный голос одиночки. Этот тип религиозных
связей отвергает любую дифференциацию в принципе; процесс завершения целого, придания ему
==588
законченной формы основан не на различных, как это было в рассмотренных нами ранее социальных
явлениях, а именно на одинаковых действиях индивидуумов, законченное развитие индивидуума не
нуждается в дополнении за счет другого. Взаимосвязь между верующими осуществлялась бы здесь
только в рамках самой божественной природы и именно в той мере, в какой каждый индивидуум предан
Богу и растворяется в нем.
Теперь я перейду к рассмотрению одной из сторон наиболее радикального разделения труда в области
религиозных отношений — священства. Буддизм имеет наиболее ясные представления о
социологических причинах его возникновения; религиозные функции, первоначально выполнявшиеся
каждым верующим, были переданы в ведение особых лиц, которые должны были осуществлять их за
других, — точно так же, как королевская власть возникла в результате того, что люди, которые,
столкнувшись с несправедливостью, первоначально искали защиту в нормах частного права, избрали
какого-то одного человека именно для того, чтобы он наказывал преступников, за что община
обязывалась отдавать ему часть собранного ею урожая. И в священстве, как в институте, порожденном
разделением труда, религия достигла своеобразной сублимации, абстрактного синтеза
формообразующих сил явлений практически-социального порядка. В этих явлениях разделение труда
осуществляется по двум мотивам — с одной стороны, оно диктуется различиями в личных склонностях
и способностях людей, благодаря чему одни могут и стремятся заниматься тем, на что другие вообще не
способны; с другой стороны, как показано выше, разделение труда обусловлено различными
конкретными потребностями общества, необходимостью обмена, влиянием конкуренции. В первом
случае разделение труда определяется в большей степени пределом a quo», во втором — пределом ad
quern»; первый принцип, исходящий из качеств и способностей личности, основан на неповторимости и
незаменимых свойствах натуры индивидуума, второй в сущности своей исходит из идеи равенства
индивидуумов, их равных способностей и возможностей, которые лишь вследствие требований и задач,
ставящихся перед человеком обстоятельствами, в которых он находится, направляются на
осуществление частных, конкретных видов деятельности. В субъекте разделения труда происходит
характерный синтез внутреннего призвания,
От которого [исходит] (лат.). К которому, до которого (лат.).
==589
порожденного личностными свойствами натуры данного человека, с требованиями обстоятельств
внешнего порядка, призывающими человека к выполнению определенного круга обязанностей, даже
если совершенно не ясно, каковы его дарования и склонности. Обе эти мотивировки, исходящие из
различных направлений, на практике весьма часто достигают взаимной гармонии.
То, к чему призывает человека его внутренний голос, часто под давлением внешних,
надиндивидуальных требований и повелений не реализуется, личные склонности и способности
человека не получают надлежащего развития. В свою очередь, требования, предъявляемые нам
объективными обстоятельствами и ситуациями, часто как небо от земли далеки от наших интересов и
наклонностей, от того, на что мы способны сами по себе, по внутреннему велению нашей души. Этому,
нередко неудачному, синтезу институт священства в силу благодати, возлежащей на
священнослужителях в соответствии с их саном, придал идеальную форму, изначально устраняющую
всякую дисгармонию. В результате посвящения в сан дух, обитающий в сфере мистической реальности,
переносится на кандидата в священнослужители, так что тот с этого момента становится его
вместилищем и представителем. Посвящение в священнический сан означает включение человека в
надсубъективную систему взаимосвязей, символизирует его предназначение и предопределение, его
санкционированную свыше готовность к выполнению определенного рода деятельности под действием
внешней по отношению к нему, окружающей его со всех сторон силы, предопределение, которое
определяет роль человека тем не менее как бы изнутри, в силу внутренней потребности его души. В
этом случае определенные обязанности препоручаются личности не в силу того, что только данная
личность, только данный человек по самой-своей природе предназначен для их выполнения (хотя это
обстоятельство, естественно, может сыграть свою роль, чем и объясняются известные различия между
лицами,
