на нас. Когда они приблизились на расстояние мушкетного выстрела от нашей шлюпки, они все остановились за исключением маленькой лодки, в которой мы увидели человека, держащего в руках флаг, который он нам показывал в знак мира и дружбы. Мы оружия не бросили, но дали лодке приблизиться, видя, что она не в силах будет напасть на нас одна. Когда она была на расстоянии пистолетного выстрела, тот, у кого был флаг, отвесил глубокий поклон и заговорил по-испански. Он сказал нам, чтобы мы не боялись, что нам не будет причинено никакого вреда. Один из моих людей, понимавший этот язык, перевел нам его слова и спросил его, почему они нас окружили. Он ответил, что таков местный обычай, и нам не причинят вреда. Он захотел узнать, откуда мы, и узнав, что из Нидерландов, он выразил радость, пожелал быть принятым на нашем боте с одним из его спутников и предложил остаться заложником до тех пор, пока все не будет улажено. Его просьба была справедлива, и мы разрешили ему все, что он хотел. Тогда он направился к нам в шлюпку с одним из своих людей. Это был прекрасно сложенный человек в красном одеянии с поясом, спускавшимся до колен, и шапкою того же цвета. Тот, кто его сопровождал, был одет совершенно так же, и тому и другому было лет под сорок. Как только он вступил на бот, он спросил по-голландски, кто командир, и узнав, что это я, вежливо подошел ко мне, обнял и сказал, что рад видеть нас у себя в стране, но удивляется, как мы могли к ним попасть на таком маленьком судне, как наше. Я ответил, что мы прибыли на большом судне, но что оно потерпело крушение у этих берегов, и из его обломков мы соорудили эту шлюпку. Тогда он спросил меня, все ли наши люди спаслись. Я ответил, что спаслись только мы, а остальные погибли, потому что подумал, что не стоит ему говорить о вас и об остальных, пока мы не увидим, как они будут с нами обращаться. Он заявил, что огорчен нашей потерей и очень сочувствует нашему горю. Затем он мне задал несколько вопросов по поводу нашего путешествия, нашего несчастья и существующего положения в Европе. На это я ответил так, как счел нужным. Он остался очень доволен моими ответами и сказал мне, что мы попали в страну, где мы найдем помощь и более приветливый приют, чем в нашей, и что у нас не будет недостатка во всем том, что нужно для счастья нетребовательных людей. Мы его поблагодарили и просили сказать, в какой стране мы находимся. Он ответил, что страна называется на их языке Спорумб, жители — споруи и находятся они в подчинении у страны большей и более счастливой, расположенной за горами, название которой Севарамб, а жителей которой зовут севарамбами. Правители ее живут в большом городе, именуемом Севаринд, мы же находимся всего в тринадцати-четырнадцати милях от другого города, значительно меньшего, называемого Спорунд, куда он собирается нас отвезти. Его обращение удивило нас, а лица наши показывали страх, который он попытался рассеять словами. «Я уже вас убеждал, — сказал он, — что вам нечего бояться, повторяю это снова и уверяю вас, что вам не причинят ни малейшего вреда, если вы сами его не навлечете своим недоверием и своим упорством. Вас настолько мало на этом суденышке, что вы не в состоянии будете защищаться против наших судов с большим количеством людей, которые сражаться умеют не хуже вас. Вы увидите, что они не дикари, как вы воображаете, и быть может вы признаете, что они не лишены чувства чести, милосердия и чистосердечия». После этого они отошли на другой конец шлюпки как бы для того, чтобы дать нам возможность обсудить наше положение. Мы решились последовать данному нам совету, доверившись божественному провидению. Тот, кто говорил с нами, приблизился и спросил о нашем решении. «Мы намерены, — сказал я, — повиноваться вам во всем и считаем для себя счастьем быть под вашим покровительством. Мы жалкие неудачники и можем служить скорее предметом сострадания, нежели гнева, мы надеемся найти у вас помощь и утешение, которые вы нам столь милостиво предлагаете, проникнувшись нашей нуждой», — «Вы все это найдете, — ответил он, и в довершение вы увидите в этой стране такие чудеса, которых нигде не найдете». Затем он подал знак людям из своей шлюпки приблизиться, что ими и было сделано. Они принесли нам хлеба, вина, фиников, винограда, винных ягод и сухих орехов различных сортов, которыми мы плотно закусили. Тот, кто разговаривал с нами, сказал, что его зовут Каршида, а его спутника Беноскар. Он захотел узнать мое имя, и я ему назвал себя. Затем я спросил его, почему он умеет говорить по-голландски, живя в стране, столь отдаленной от Голландии. «Я отвечу вам в другой раз, — сказал он, — лучше подумаем о нашей поездке в Спорунд, чтобы успеть прибыть туда сегодня до наступления ночи». Он приказал приблизиться одной из шлюпок, находившейся невдалеке от нас, к которой привязали наш бот, и мы на буксире пошли на юго-восток, а другая лодка следовала за нами на веслах. Мы отошли от островков и удалились от их флота, который не сдвинулся с места, пока не потерял нас из виду. Мы плыли до двух часов пополудни по этому соленому озеру, походившему скорее на море, пока не подул попутный ветер, при помощи которого мы за два часа выбрались из озера и пошли по большой реке с пресной водой, окаймленной с обеих сторон высокими берегами. Мы не прошли и двух миль по этой реке, как попали в довольно узкое место, где река текла меж двух высоких стен, выстроенных местными жителями для ограждения от разливов. Мы увидели, что вдоль этих стен тянутся строения из камня и кирпича, похожие на большие замки квадратной формы. Мы поднялись еще на две мили, по пути продолжали тянуться те же стены и квадратные здания — и так до самого города Спорунда. Он расположен при слиянии двух больших рек в громадной долине, по которой расстилаются хлебные поля, луга, виноградники, сады и живописные рощи. Маленькая лодка, вначале следовавшая, за нами, опередила нас, чтобы предупредить жителей города. И когда мы высадились на великолепной большой пристани, там собралось много народа, для того чтобы поглазеть на нас. Каршида, высадившийся первым, был встречен величественного и степенного вида людьми, одетыми в черное; после кратких переговоров с ними он подал знак Беноскару высадить нас.
Этот в нескольких словах сказал, что нам предстояло делать, и приказал следовать за ним. Выйдя на пристань, где нас ждали эти господа, и три раза поклонившись им до земли, мы приблизились к ним. Приветствуя нас, они тоже слегка поклонились, и самый видный из них, сердечно обняв меня и поцеловав в лоб, сказал: «Милости просим в Спорунд». Оттуда они повели нас в город через великолепные большие ворота, к которым вела красивая улица, пересекаемая другими совершенно одинаковыми улицами. Наконец, нас привели в прекрасный дом с замечательным входом, комнаты в котором были расположены как в монастырях: они были окружены со всех сторон широкими галереями, а посредине находился цветник с прорезями зеленого газона. Со двора нас ввели в большой низкий зал, где мы пробыли некоторое время, стоя вместе с теми господами, которые встречали нас на пристани и проводили сюда. Они нам задали ряд вопросов, таких же, какие уже задавал Каршида. Немного спустя нас провели в другой зал, где стояли столы, уставленные блюдами, накрытые приблизительно так же, как и в Европе. Сермодас, который пришел вместе с нами, спросил, хороший ли у меня аппетит. На это я ему ответил, что мы так давно не видели такого ужина, что вряд ли кто-нибудь из нас будет страдать отсутствием аппетита. Он улыбнулся и, взяв меня за руку, посадил с собой рядом на почетном конце стола. Остальные также расселись, а Каршида и Беноскар отвели и посадили моих людей за другой стол. Нас угостили прекрасным ужином, а затем нас отвели в большую комнату с несколькими постелями на железных козлах и сказали моим людям, что они могут ложиться по-двое. Я же получил отдельную комнату; Сермодас и другие меня проводили и удалились, пожелав мне спокойной ночи. Минуту спустя вернулся Каршида и сказал мне, чтобы я приготовился завтра посетить Альбикормаса — губернатора Спорунда. Он сказал, что даст мне все нужные инструкции, касающиеся этого посещения и затем пожелал спокойной ночи.
Часов в шесть на следующее утро мы услыхали звон большого колокола, а час спустя Каршида и Беноскар вошли ко мне в комнату и спросили, хорошо ли я спал и не нужно ли мне чего-нибудь. Прежде всего я хотел встать, но они мне сказали, чтобы я не вставал, пока мне не дадут одежду, которую сейчас должны принести. Беноскар вышел и немного спустя вернулся вместе со слугами, принесшими мне белье и одежду из материи, вытканной из шерсти и бумаги и сшитой на местный манер. Затем пришли другие слуги с тазом, полным теплой водой, и Каршида сказал, что в нем я должен вымыть свое тело, прежде чем надеть новую одежду. Оставив мне одного слугу, он вышел со всеми остальными. Я встал, надел принесенные мне белье и одежду. Сверху я надел пестрое платье, затянулся поясом, предоставив слуге, которого мне оставили, нарядить меня. Вскоре вернулся Каршида и сказал, что ждали только меня, чтобы я вместе со своими людьми пошел к Альбикормасу. Затем он рассказал мне, как я должен держать себя во время этого парадного приема, и мы спустились во двор, где я увидел всех своих людей, одетых во все новое и примерно так же, как и я. Беноскар был с ними и учил их, как им вести себя. Некоторое время мы простояли во дворе, оглядывая друг друга, до прихода Сермодаса, появившегося со своей свитой. Он спросил меня, готовы ли мы, чтобы сопровождать его в совет. Я ответил утвердительно. Тогда он взял меня за руку и заставил идти рядом с ним с левой стороны. Каршида стал во главе моих людей, которых заставили идти попарно, как солдат, а Беноскар замыкал арьергард. В таком порядке мы прошли несколько улиц и пришли на большую площадь, расположенную в центре города. Посреди этой площади стоял
