вокруг суда. Они были так жестоко избиты, что кровь текла из их ран. После экзекуции их отвели обратно в тюрьму.
Мы узнали, что в подобных случаях заслужившие наказание женщины этой страны пользуются привилегией и могут быть освобождены от экзекуции, если находится мужчина, желающий их заменить, причем до этого случая было несколько таких же примеров любви мужчин.
По окончании экзекуции мы вернулись к себе, где Псаркимбас и я часа два беседовали о делах Европы, так же как я уже разговаривал с Альбикормасом и с другими, обращавшимися ко мне с расспросами.
На следующий день рано утром мы отбыли из Спороуме. Лодки были уже наготове, и Сермодас взял меня и всех тех, с которыми он находился накануне, и посадил нас в самую удобную. Простившись с Псаркимбасом, мы быстро прошли шесть миль от Спороуме до маленького города, состоявшего всего из шести квадратных зданий и носившего название Спороунид. Здесь мы нашли другого рода лодки, отличавшиеся от тех, на которых мы сюда прибыли: их должны были тянуть лошади, потому что в этом месте было более сильное и быстрое течение и было невозможно продвигаться вперед на веслах. Поднимаясь вверх по течению, мы все больше приближались к высоким горам, открытым де-Хаэсом вблизи озера, которое он увидел на равнине напротив старого лагеря. Они тянулись с востока на запад и были видны настолько далеко, насколько мог охватить взор, и казались они очень высокими и отвесными. Мы их заметили еще раньше, но с этого места они выделялись более ясно и казались очень близкими.
Из Спороунида нас доставили в другое место, где мы взяли новых людей, привезших нас в маленький город Спороуме; там мы снова сменили лошадей и остановились на ночлег в городке, называемом Споравите. Это последнее место, куда мы прибыли по воде; ничего замечательного мы в нем не нашли.
На следующий день с самого раннего утра мы увидели приготовленные для нас разные повозки; мы расселись в них и по суше стали продолжать наше путешествие. Сермодас взял меня вместе с де-Нюи и Морисом в свою повозку, чтобы быть с нами вместе. Река осталась на западе, а мы двинулись прямо к югу, пересекая красивое открытое место, которое понемногу почти незаметно поднималось, приближаясь к горам. Равнина тянулась до самого подножия гор, отчего они и казались такими высокими и крутыми. По мере того как мы двигались вперед, во многих местах нам встречались красивые и живописные города с квадратными зданиями. К одиннадцати часам мы уже прибыли в город, называемый Спорагуэст; мы отдыхали там до двух часов дня, а затем продолжали наше путешествие до города Спорагундо, куда мы прибыли под вечер и где были приветливо встречены Асторбасом, губернатором города. Этот город, расположенный у подножья гор, — последний город страны Спороумб, — насчитывает четырнадцать квадратных зданий. Мы не нашли в нем ничего замечательного, кроме удивительных каналов, устроенных в различных местах для орошения страны, которая благодаря им и естественному плодородию почвы имеет самые прекрасные пастбища. По этим каналам при помощи различных перегородок, мостов и шлюзов большое количество воды подается далеко в глубь равнины. Эти сооружения настолько крепки и такой изумительной работы, что ничего подобного не могло быть создано в Европе и за пятьдесят тысяч ливров; однако все это было совершено искусством этого народа без денег, которых они нигде в своем государстве не применяют, считая их употребление вредным. Мы три дня пробыли в Спорагундо, отдыхая и осматривая местность, прежде чем направиться в Севарамб, расположенный по ту сторону гор. Наши проводники были столь любезны и вежливы, что совсем нас не торопили и дали нам возможность отдохнуть и развлечься. Во время нашего пребывания в Спорагундо, Асторбас пожелал нас развлечь охотой и рыбной ловлей. Он подвез нас на повозках до кипарисового леса, тянувшегося на запад. Лес этот в большей своей части насажен аллеями, кроме того места, которое находится у самых гор, где растут разные беспорядочно насаженные деревья. Они очень часты и густы и приносят разные плоды, которыми питаются животные, похожие на барсука, но несколько больше его, имеющие очень нежное мясо. Они в большом количестве водятся в лесу, где никто не имеет права охотиться, кроме губернатора, у которого для этой цели имеются своры собак. Местные жители называют это животное абруста. Как только мы подъехали к лесу, мы сошли с повозок и вошли в аллеи, состоявшие, как я уже сказал, из кипарисов, самых высоких и густых, какие я когда-либо видел. Асторбас сказал, что иногда их срубали для корабельных мачт, и такие мачты были несравненно лучше, чем сосновые. Около Спорунда мы видели довольно хорошие кипарисы, но они были вдвое меньше этих, и дерево не было столь крепкое и плотное. Пока мы любовались красотой этих деревьев и их расположением, мы услыхали лай собак, нашедших дичь и гнавших ее к середине леса, где находилось широкое пространство, окруженное густой изгородью. Обычно в этом месте охотятся на абрустов, приходящих ведущими сюда тропинками, убежать же отсюда обратно они не могут, потому что со всех сторон это место загорожено, и таким образом можно беспрепятственно наблюдать их борьбу с собаками.
Мы быстро побежали к этому месту и встали на небольшой, расположенный посредине него холм, откуда очень хорошо было видно вое вокруг. Мы не простояли там и восьми минут, как увидели, что бегут два абруста, преследуемые тридцатью собаками, гнавшимися за ними, но не осмеливавшимися к ним приблизиться; собаки в страхе бросались то в одну сторону, то в другую, как только абрусты поворачивались, чтобы броситься на них. Эти собаки очень ловки, и абрусты, жирные и тяжелые, редко их настигают; собаки настолько привыкли к этой охоте и так хорошо знают силы своего противника, что рискуют собой не больше, чем это необходимо для охоты. Они продолжали преследовать двух абрустов, заставив их обойти три или четыре раза вокруг холма, на котором мы стояли, пока бедные животные не выбились окончательно из сил. Это были самец и самка, которые, как нам сказали, никогда не расстаются. Прижавшись друг к другу, они в течение получаса защищались от всей своры собак, окружившей их и не дававшей им передышки. Изредка они набрасывались на собак, а затем снова становились рядом и защищались вместе. Вдруг один из абрустов лег на живот, делая вид, что не может держаться на ногах, что дало смелость некоторым собакам приблизиться к нему, чтобы на него напасть; но он выбрал подходящий момент и, бросившись на близко подошедшую к нему собаку, схватил ее за заднюю ногу и сразу сломал ее зубами; затем он стал терзать собаку с величайшей яростью; я никогда не видел более злого и взбешенного животного. Это напугало всех остальных собак, они начали бояться близко подходить к абрустам и стали более осторожны. Это развлечение продолжалось уже достаточно долго, и собак отозвали, а вместо них привели двух больших животных, очень похожих на волков, но с более длинной, вьющейся, как у баранов, шерстью черного цвета. До того момента их держали на привязи, и как только их увидели абрусты, они от страха ощетинились и подняли ужасный вой, зная, с какими опасными врагами им придется бороться, и чувствуя приближение своей смерти. Оба эти животные, называемые устабарами, когда были спущены с привязи, будучи трусливыми, довольно медленно стали наступать на абрустов и только описав несколько кругов, стремительно набросились на них. Те довольно долго защищались, но шерсть устабаров предохраняла их от укусов, так что после пятнадцатиминутного боя бедные абрусты от усталости и потери крови не могли больше держаться на ногах и были задушены устабарами. Таким образом охота была закончена.
После этого развлечения Асторбас привез нас обратно в город, где угостил мясом убитых абрустов. Оно оказалось очень вкусным и очень питательным, похожим на мясо косули, которое едят в Европе.
На следующий день Асторбас пришел к нам, чтобы сказать, что после охоты он хочет развлечь нас рыбной ловлей, и просил нас быть готовыми, когда он за нами зайдет, что он и не преминул сделать. Около двух часов пополудни он зашел, чтобы отвести нас к большому огороженному стенами водоему, содержавшему большое количество воды, собирающейся с гор и расходящейся отсюда по нескольким каналам в различные места долины для орошения. Бассейн этот, овальной формы и не менее трех миль в окружности, находится недалеко от города с восточной стороны и содержит несметное количество рыбы. Мы спустились на воду в больших плоских лодках, крытых полотном, служащим защитою от жаркого солнца, которое вблизи гор сильно припекало. По краям этой лодки были устроены отверстия со вставленными в них длинными согнутыми дугой жердями, на конце которых находились удочки и крючки с сырым мясом в виде приманки. Когда мы вышли на середину озера и приладили эти крючки, мы бросили якоря, чтобы остановить лодки. Вдруг мы увидели, как рыбы, величиною почти в семгу, стали выскакивать на два-три фута из воды, чтобы поймать мясо, надетое на крючки. Но эти рыбы очень сильны, и они так тянули за удилища и так глубоко наклоняли в воду жерди, что поломали бы их, если бы они не были сделаны из очень крепкого и очень гибкого дерева. После того как они долгое время бились, они, наконец, повисали на жерди и висели в воздухе более четверти часа и только после того умирали. Были и такие случаи, что на одну и ту же приманку бросались две-три рыбы и, отталкивая одна другую, мешали друг другу схватить ее; когда же им этого долго не удавалось сделать, то это еще больше занимало нас. Чешуя у них была синяя, и самые большие весили около семи-восьми фунтов. Мясо их плотное, очень нежное и такое же вкусное, как мясо лососевых форелей, которых ловят в Женевском озере. Меньше чем за два часа мы наловили около тридцати штук и получили необыкновенное удовольствие, хотя не без удивления смотрели, как в воздухе ловят рыбу, живущую в воде. Я спросил, как называется эта рыба, и мне ответили, что она называется ча местном языке фостила.
После ловли фостилы мы с большой лодки пересели на маленькие, более легкие и более удобные для предполагаемого развлечения, которое не было, собственно, ни рыбной ловлей, ни охотой, но которое все же похоже на ту и на другую. В одной стороне бассейна, где более высокий берег, есть одно место, густо поросшее тростником, камышом и другими
