границу его и правда не пустили, предоставив, однако, наилучшие условия для работы и жизни (сохранились воспоминания). А генетик Николай Тимофеев-Ресовский так и проработал два десятилетия в нацистской Германии.

В то время — приоритет общественного долга, а не личного хотения. А долг требовал отдавать свой талант родине.

Конечно, все сложно, неоднозначно. Ясно, что денежные люди, какой-нибудь Николай Рерих с его мировым именем, собственный дом, как в Индии, вряд ли имел бы в СССР, потому и не возвратился, а вовсе не потому, что боялся Сталина (сын художника, ученый Юрий Рерих вернулся в Советский Союз в 1950-х гг.). Николай Константинович слишком заботился о здоровье (полезно жить в горах), привык к комфорту (чтобы обязательно были слуги из низших каст).

Они все любили комфорт — потому за него и продавались: писатели, арти­сты, спортсмены. А вот былой славы, такой, как в СССР, за границей никто из них — Виктор Некрасов, Андрей Тарковский, Савелий Краморов, Олег Видов, Елена Соловей, Родион Нахапетов, фигуристы Белоусова и Протопопов — не имел. Сегодня умненькие, типа Евгения Евтушенко, Андрона Кончаловского, Михаила Задорнова, колесят туда-сюда, чтобы здесь, не дай бог, не забывали.

Ныне чрезвычайно модный русский писатель Захар Прилепин пишет в ста­тье «Сортировка и отбраковка интеллигенции» (2013): «А. Тарковскому было невыносимо в СССР, и он уехал. Почему в этой ситуации нельзя вообразить Шукшина? Они же в одной стране жили, и были великими режиссерами». Почему уезжал Василь Быков? Смешно ведь говорить, что его здесь травили. Но бытовые условия в 1990-е годы для всех были не очень комфортные. И поче­му живет за границей поэт Алесь Рязанов, мой однокурсник? И зная его, я могу ответить — почему. Однако повторяю: все сложно, люди — разные, осуждать никого нельзя, но указывать на эту разность — стоит. Потому что интересно, когда люди разные.

Во время Второй мировой войны многим, кто служил в армии, простым белорусским парням, пришлось увидеть Европу. Например, мой отец дошел практически до Берлина — его контузило в 30 км от столицы Германии в послед­них числах апреля 1945 года. Но затем он еще более года находился в стране и даже неплохо выучил немецкий язык — так, что потом его преподавал. Притом, если демобилизовавшиеся воины тащили из поверженной Германии различное барахло, то Шамякин вез два мешка книг — исключительно книг. У других быв­ших солдат, даже наших родственников, мне приходилось видеть вывезенные из Германии вещи.

Но вот после речи Уинстона Черчилля в Фултоне в 1946 году опустился «железный занавес». Его причина — даже не столько идеология, сколько финан­сы. Сталин отказался подписать Бреттон-Вудские соглашения 1944 года, по которым доллар становился мировой валютой — задержал, негодяй, победное шествие по миру доллара, вплоть до развала СССР. Но все же холодная война началась, и не Советский Союз ее провозгласил. При этом миф о «железном зана­весе» — один из самых распространенных, которым усердно пичкают молодежь, так что она совершенно уверена, что советские люди жили как бы за стеной, типа Берлинской (недаром о ней так много разговоров), ничего о жизни на Западе не знали и, конечно же, никогда туда не ездили. Поскольку с молодыми я работаю, то знаю совершенно точно, что именно так они себе «железный занавес» и пред­ставляют.

А что было на самом деле? Действительно, деловые люди не ездили далее стран народной демократии и государств так называемого третьего мира. Но это ведь половина планеты! Почему забывают о том, что советские специалисты строили огромное количество предприятий, иных объектов в странах Африки и Азии. И получали за это неплохие деньги, на которые приобретали квартиры в СССР! А сейчас — тратят деньги на поездки, чтобы жариться на солнце, остав­ляют заработанное на родине в чужих странах.

Например, советские инженеры и рабочие возводили одну из величайших в мире — Асуанскую плотину на Ниле в Египте. Когда в 1970 году президент Египта Анвар Садат, придя к власти после неожиданной и крайне подозритель­ной смерти своего предшественника Гамаль Абдель Насера, выгнал, чуть ли не в 24 часа, всех советских специалистов, речь шла, помню, о десятках тысяч чело­век, да еще с семьями.

А строили же и мощные комбинаты, железные дороги, порты в Китае, Индии, Вьетнаме, Бирме, Анголе, Сирии, на Кубе, да где только не строили! В некоторых странах Латинской Америки наши геологи помогали в разведке полезных ископа­емых. Ясно, что это все — не державы первого ряда, но нахождение во многих из них — странах с высокой, даже величайшей, древней культурой, конечно же, развивало советского человека, открывало широкие горизонты, стимулировало процесс мышления.

Ездили за рубеж и с другими целями. Как известно, Сталин настоял, чтобы Белоруссия и Украина, кроме собственно СССР, стали членами ООН. Поэтому с самого начала существования этой международной организации, на сессии, которые продолжались четыре месяца, всегда вместе с дипломатами ездили наши писатели. Очень часто — Петрусь Бровка, Петр Глебка, Михаил Лыньков. Один раз, в 1963 г., и Иван Шамякин. Он видел Джона Кеннеди за несколько недель до убийства президента, и, кстати, молодой лидер США моему отцу, чисто по-чело­вечески, понравился. Однако больше в Америку Шамякин ездить отказывался, хотя и предлагали. Но зато поездили многие другие писатели, даже моя одногод­ка и однокурсница, замечательная поэтесса Женя Янищиц.

Естественно, колесили по мировым гастролям советские театры, ансамбли, хоры. Театр оперы и балета, цирк, кукольный театр, ансамбль народных инстру­ментов под руководством Иосифа Жиновича, «Хорошки» и другие белорусские коллективы ежегодно выезжали за рубеж. Некоторые прославленные ансамбли из России — «Березка» под руководством Надежды Надеждиной, ансамбль танца под руководством Игоря Моисеева — вообще в родной стране почти не гастроли­ровали, постоянно находились в зарубежных поездках; в СССР, пожалуй, только за наградами приезжали.

В различных престижных спортивных соревнованиях обязательно высту­пали советские спортсмены, хотя впервые СССР участвовал в Олимпийс­ких играх, начиная с 1952 года. Имеют ли вообще нынешние молодые люди представление о выдающихся успехах советских спортсменов: хоккеистов, фигуристов, легкоатлетов, тяжелоатлетов — скажем, Юрия Власова, и бор­цов — нашего Александра Медведя (кумиром Арнольда Шварценеггера был именно Власов)?

Суммируя все выше названные группы, а также дипломатов, получим сотни тысяч выезжавших за рубеж работать.

Я говорю о работе за рубежом, имея в виду, что там же и отдыхали. Собствен­но туристические поездки не были распространены так, как сейчас. Но забывают один существенный момент: они не были распространены и в мире. И понятно, почему. Только что закончилась страшная, опустошительная, жесточайшая миро­вая война. Везде, кроме США, — даже в богатой, грабившей свои колонии Вели­кобритании, восстанавливали разрушенное, жили бедно, трудно, фактически выживали. Вспомним итальянские фильмы неореализма: как невероятно сложно приходилось простым людям. Не до поездок. А в Великобритании — согласно романам Агаты Кристи того времени — затянула туже пояса даже элита, заду­шенная непосильными (до 70 %) налогами и карточками, отмененными, кстати, на несколько лет позже, чем в Советском Союзе.

Тем не менее как раз в СССР писатели и другие творческие работники выез­жали довольно часто. Это были дни культур, недели советского кино и литерату­ры, форумы сторонников мира, конференции, а фактически — знакомство с той или иной страной.

Художники, например, дружившая с нашей семьей Нелли Счастная, за рубе­жом нередко проводили и свои выставки. Еще в 1950-е годы отец и его колле­ги — именно в составе делегаций — побывали не менее чем в двадцати странах. Дальше — больше. Янка Брыль и Олег Лойко посетили даже Индию. Многие, кто легок на подъем, объездили полмира. Скажем, председатель Союза писателей Беларуси Максим Танк.

В социалистические страны Шамякин, как и многие другие литераторы, выезжал регулярно, фактически ежеквартально — в Польшу, Чехословакию, Бол­гарию, ГДР, Румынию, один раз был в Югославии. Из капиталистических стран особенно часто мой отец посещал Финляндию и Бельгию.

И вот что значит белорус. Ведь с финнами Шамякин воевал почти всю войну. Немцы-летчики, за которыми охотился зенитчик Шамякин, — для него довольно далекая, в небе, абстракция. А с финнами на Карельском фронте приходилось не раз встречаться лицом к лицу. Они были невероятно жестоки, коварны, веролом­ны, злее немцев. Но после войны Шамякин, очарованный любезным финским приемом, все постарался забыть, простил. А в Бельгии и вообще завел друзей из русских эмигрантов.

На курорты Болгарии профсоюзы многих белорусских предприятий про­сто силою посылали своих работников. И не элиту, а простых рабочих на заводах, лучших колхозников. Ну, ладно Болгария. Она считалась почти совет­ской республикой. Но Иван Мележ с женой путешествовали вокруг Европы, мои родители — на теплоходе по Дунаю (семь стран), и все в начале 1960-х годов.

Моя сестра Лина в 1960 году по туристической путевке месяц провела во Франции. Она выбрала именно Францию, поскольку в то время училась на французском отделении Института иностранных языков. Скажут, как же, дочь Шамякина, могла себе позволить! Но она же была не одна, а группы форми­ровались регулярно. Кстати, во Франции она, благодаря хорошему знанию французского языка, познакомилась с Пабло Пикассо и его семьей, имеет его автограф.

В 1961-м или в 1962 году группа белорусских писателей, также по туристи­ческим путевкам, путешествовала по Франции. Тогда произошел трагический случай. Один из писателей — Всеволод Кравченко, женатый на сестре Пимена Панченко, в парижском отеле покончил жизнь самоубийством — выбросился из окна, оставив сиротами трех детей. Вообще версии его совершенно непонятной смерти распространялись разные. Может, и не сам выбросился… Темное дело. Тем не менее поездки продолжались.

Это «железный занавес»? При том, что книг о других странах, скажем, журналистов-международников или ученых, часто иностранных, выходило множе­ство. Я эти книги собирала — так что имею материальные свидетельства, могу предъявить.

А наша детская переписка с одногодками из самых разных государств, клубы интернациональной дружбы? А Юрий Сенкевич, который снимал чрезвычайно популярный на ТВ «Клуб путешественников» буквально во всех странах мира, — его как отпускали? Также много ездил Николай Дроздов, бессменный, в течение сорока лет, ведущий программы «В мире животных».

Проще говоря, если человек хотел знать о других странах — он знал. Вот именно знал, а не пробавлялся изредка, когда возникает срочная необходимость, информацией из интернета. Но разве обывателям нужно было «забивать голову» знаниями? Совсем другое им нужно — потому и талдычат ныне про свое. Рабо­тать на Западе за как можно большие деньги и там же жить, отдавая за квартиру половину заработанного, — вот заветная мечта. Главное, как считается, — сво­бода. Что это — никто на самом деле толком не знает. Про внутреннюю свободу им лучше не рассказывай. И не важно, что разные законодательные ограниче­ния появились на Западе еще раньше,