Делам Кей Питтман сделал следующее заявление — «Англия должна перегнать свой флот в Северную Америку, а затем капитулировать, никакого секрета в том, что Великобритания совершенно не готова себя защищать, нет, и Соединённые Штаты ничего не могут с этим поделать, любые попытки помощи лишь оттянут неизбежное. Мы надеемся, что бессмысленные попытки сопротивления не скажутся на сроках по принятию этого плана (перегонка английского флота в США и Канаду). Конгресс не поддастся на попытки втянуть Америку в европейскую войну.»

Американцы сделали промашку. Заявление Питтмана было больше, чем преступлением, оно было ошибкой. Выяснилось, что у Америки не только есть уязвимое место, но что она ещё и сама об этом знает. С этого момента задача для англичан упростилась, теперь им следовало лишь шантажировать американскую сторону угрозой того, что гигантский английский флот окажется в руках «европейцев». (Того же 18 июня 1940 года англичане получили ещё одно свидетельство тому, что они угадали правильно — в этот день готовившаяся к капитуляции Франция по дипломатическим каналам заверила американцев в том, что её флот не будет передан немцам, а будет отправлен в колонии, а может быть даже затоплен.) Степень английской угрозы увеличивалась ещё и следующим обстоятельством — как считали немцы в 1940 году и как все считают сегодня, Германия одержала безоговорочную победу в Норвежской кампании, и внешне действия немецкой армии действительно выглядят как блестящая победа. Дело только в том, что англичане результаты, достигнутые немцами, безоговорочной победой не считали и тому была весомая причина — за время кампании Норвегия успела перегнать в Англию весь свой флот, а норвежский флот был одним из самых крупных в мире. И теперь Англия в своём противостоянии со США могла кинуть на чашу весов гирю куда более увесистую.

С этого момента игра пошла немножко не в ту сторону, получалось, что в случае быстрого и неконтролируемого поражения Британской Империи и ухода её «на свалку истории», американцы оказывались перед перспективой войны на два фронта с победителями, со странами «Оси», и они были вынуждены сделать ответный ход — против своего желания они начали оказывать Англии помощь. Всё, что происходило в последующие года два, крутилось вокруг clear and present danger, вокруг кошмара наяву — английский флот в руках немцев. Но, помогая Англии, американцы решили лишить англичан инициативы, не Англия должна была определять темпы войны, не она должна была определять сроки собственного поражения, и США, оказывая помощь, начали «обескровливать» Англию. Фактически, помогая Англии в войне военной, США одновременно объявили ей войну финансовую.

Причём придать этой войне статус вполне себе легальный Америка могла с лёгкостью, в 1934 году она предусмотрительно провела всё через тот же Конгресс знаменитый Акт Джонсона, согласно которому государственные кредиты американской стороной не могли предоставляться государствам, объявившим дефолт по долгам, взятым у Америки в годы Первой Мировой Войны. В числе этих государств оказалась и хитрая Англия. Она когда-то решила отбросить хитрости и просто не возвращать должок. Ну что тут скажешь, Англия была в силе, она была владычицей морей, она могла делать всё, что ей заблагорассудится, ну и вот ей заблагорассудилось не платить свои долги. Что могла с этим сделать Америка? Как она могла вернуть свои деньги? Да никак! Государства из-за такой малости, как деньги, между собой не воюют. Зато теперь Америка оказалась на коне, она на совершенно законных основаниях требовала расплачиваться за «помощь» наличными. За первые шесть месяцев 1940 года «золото-валютные» запасы Великобритании снизились в пять раз — с 3 миллиардов 100 миллионов долларов до 624 миллионов. При тех потребностях, которые испытывала Англия, к концу 40-го года гордые бритты оказывалиь в положении банкротов. Со всеми последствиями, банкротов ожидающими. В другой момент Англия эту проблему решила бы без труда, но в 40-м году обстоятельства сложились таким образом, что других средств кроме тех, что имелись в казне, у Англии не было и взять их было неоткуда. Друзья-соперники сошлись в клинче — если Англия шантажировала Америку угрозой захвата английского флота тогдашним «ЕС», то Америка со своей стороны шантажировала Англию угрозами прекратить поставки жизненно необходимых для продолжения войны военных материалов.

Но Англия не была бы Англией если бы опустила руки, подняла лапки и сдалась на милость победителя просто так, не предприняв попытки повернуть ход событий в свою пользу.

Что бы там себе ни думали не по чину умные сенаторы, но «Рузвельт», то-есть люди, стоявшие за американским правительством, прекрасно понимали, что вмешиваться в европейские дела Америке придётся, хочет она того или нет, но — придётся. А не то выйдет так, что уже Европа вмешается в дела американские и позволения спрашивать не будет. Америке нужно было выходить из рамок, в которые она сама себя поместила, Америке необходимо было резко сменить внешнюю политику, то-есть провозглашённый ею самою и очень популярный в стране «изоляционизм». Кроме того, авторитет Рузвельта держался во многом благодаря преодолению последствий Кризиса, он постоянно должен был это учитывать. Вот на этих двух струнах и заиграла немедленно Англия. И учитывая условия, в которых исполнителю приходилось водить смычком, заиграла виртуозно.

45

Вот какая мелодия выходила из под смычка. 14 мая 1940 года лорд Бивербрук был назначен министром авиастроения. До того подобного поста в государстве не существовало. 14 мая это четвёрый день немецкого наступления на Западном фронте, где начались перемены и перемены эти были к худшему. Следующий сам собою напрашивавшийся шаг со стороны немцев был очевиден — бомбардировки Англии.

Воздушные флоты соперников даже и сравнивать было невозможно, в предшествующие маю четыре месяца 1940 года британские авиастроительные заводы произвели 2729 самолёта, из них 638 истребителя, однако после назначения Бивербрука министром, а также по мере ввода в строй всё новых и новых припасённых именно на этот чёрный день «теневых заводов» (надёжно до поры укрытых и немецкой разведкой в расчёт не принимавшихся) дело пошло куда веселей — за следующие четыре месяца, с мая по август 1940 года Англия подняла в небо 4578 самолётов, из них 1875 истребителей (что немаловажно — истребители ничуть не уступали немецким), то-есть Англия вдруг, и в значительной мере неожиданно для сторонних наблюдателей, увеличила выпуск военных самолётов почти вдвое, а выпуск современных истребителей так и вообще почти в три раза. Однако для производства самолётов нужно много всего и всякого и одних оборудованных по последнему слову тогдашней техники заводов было мало, Англии нужны были «военные материалы», а материалы эти можно было в тот момент взять только в Америке, а Америка давала драгоценные в самом прямом смысле «материалы» только за наличные. Бивербрук хотел истратить 800 миллионов фунтов, притом, что только на самое необходимое, на то, без чего заводы просто встали бы, ему нужно было 300 миллионов. Когда он на заседании Военного Кабинета запросил эти суммы, то министр финансов Кингсли Вуд заявил притихшим министрам Его Величества: «У меня этих денег нет, и мало того, если мы займём такую сумму, то нам нечем будет её отдавать в будущем. До конца года (1940-го) мы можем истратить только оставшиеся в казне 75 миллионов фунтов стерлингов.» Бивербрук на это равнодушно бросил: «Продолжайте делать закупки как ни в чём не бывало, чем больше вы закажете сейчас, тем больше получите потом, у Америки, после того, как она разместит на своих заводах наш заказ, просто не будет другого выхода как продолжать поставки даже в том случае, если мы перестанем платить. Рузвельт находится в положении, когда он не может пойти на риск сокращения рабочих мест на американских предприятиях.» Сидевшие в министерских креслах закручинившиеся хлопцы оживились и дали добро этой, назовём вещи своими именами, авантюре. В течение следующих двенадцати месяцев в Америке были заказаны станки, авиационные моторы, грузовики и сталепрокат на сумму в три миллиарда двести миллионов долларов.

Но рабочие места простых американских труженников это была лишь одна из двух струн. В распоряжении нашего пиликающего на крыше скрипача была и вторая — американский изоляционизм. Англия и здесь нашла чем уколоть своего друга-соперника. В качестве булавки решено было использовать нашу сладкую парочку — герцога и герцогиню Виндзорских. Пока государства, пыхтя и обливаясь потом, облачаются в доспехи, пока гудит как улей родной авиационный завод, пока хитрят министры и госсекретари, Эдвард ведь наш с его дорогой Уоллис сидят в Лиссабоне. «Это непорядок, — подумали в Лондоне, — что это они бездельничают, надо и их к делу пристроить, пусть поработают, пусть заплатят хоть чем-нибудь за наше хорошее к ним отношение.»

Вот как развивалась интрига. К концу июля вопрос с отправкой герцогской четы на Багамы был решён, отправиться туда они должны были на борту американского лайнера «Экскалибур» (когда герцог и герцогиня услышали название судна, у них не могло не возникнуть пусть туманных, но оттого не менее неприятных ассоциаций с мечом Немезиды), для того, чтобы их там разместить, с борта даже сняли нескольких стремившихся покинуть ставшую вдруг негостеприимной Европу и уже купивших билеты несчастных (герцог нажил ещё нескольких анонимных, но оттого только более злобных недоброжалетелей). Ну и вот, в эти горячие предотъездные денёчки пара посетила с визитом американское посольство в Лиссабоне. Американский посол в Португалии Герберт Пелл был рад, наверное, развлечься и устроил в честь высоких гостей званый обед. Однако развлекаться послу пришлось недолго, лишь только герцог перешагнул порог посольства и открыл рот, веселью пришёл конец. Не успел обед завершиться, как посол побежал в тайную комнатку и лихорадочно отбил в Вашингтон шифровку — «герцог и герцогиня неосмотрительно и во всеуслышание высказываются против британского правительства. Их присутствие в Соединённых Штатах крайне нежелательно. Они, тем не менее, уверены, что им, нравится это Черчиллю или нет, удастся въехать в США и остаться там на неопределённый срок, кроме того они не скрывают намерения вести в США мирную пропаганду.»

Что так напугало американского посла? Дело в том, что правительство Рузвельта вот уже на протяжении нескольких месяцев искало любой повод, чтобы пробудить в обществе «милитаристские настроения» и вывести американский народ из «спячки изоляционизма». Герцог и герцогиня же собирались заняться прямо противоположным — пропагандировать «за мир». Ну, а заодно «за дружбу», и, само-собой, «за жвачку». Напомню, что Виндзоры перед войной — это тогдашняя международная икона, тогдашние «селебрити», тогдашняя «принцесса Дайана». А теперь представьте себе эффект от визита настоящей принцессы Дайаны в США, во время которого она устраивала бы брифинги и «встречи без лифчиков», где с неподдельным энтузиазмом рассказывала бы американской публике о том,