Распад. Как он назревал в «мировой системе социализма». Вадим Андреевич Медведев
От автора.
Крушение послевоенных режимов в странах Восточной Европы – одно из крупнейших событий мировой истории последних лет.
Вряд ли у кого возникают сомнения в том, что разрушение Берлинской стены и последовавшее объединение Германии, «бархатные революции» в Чехословакии и Болгарии, восстание против Н. Чаушеску в Румынии, отстранение от власти коммунистических партий в Польше и Венгрии, распад Югославии – все это составные части, по сути дела, единого процесса, имеющие наряду со специфическими чертами для каждой страны и некую общую основу. Неоспорима их связь с начавшимся обновлением в СССР, хотя распад старой системы в Советском Союзе произошел позднее, чем в восточноевропейских странах, образовывавших внешнее кольцо советского блока.
Эти события никого не оставили равнодушным. Для одних они явились осуществлением скрытых замыслов, для других – крушением надежд и иллюзий, для третьих – подлинной трагедией. Время течет, но интерес к этим событиям не ослабевает.
О политических переворотах 1989-1991 годов в восточноевропейских странах написано довольно много, они еще свежи в нашей памяти. Но пока в тени остается все то, что им предшествовало в «мировой системе социализма», в общественно-политическом развитии и руководстве отдельных стран, во взаимоотношениях Советского Союза со своими ближайшими соседями и союзниками.
Предлагаемая читателю книга и посвящается этим вопросам.
Как секретарь и заведующий отделом ЦК КПСС, отвечавший за связи с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, а затем как член Политбюро, входивший в ближайшее окружение М. С. Горбачева, я был участником основных решений и практических шагов в отношениях с соцстранами. Через меня шли многие политические нити взаимодействия с ними, мне привелось в 1985-1988 годах участвовать в подготовке и проведении основных встреч руководителей социалистических стран, заседаний Политического консультативного комитета стран – участниц Варшавского Договора, визитов Горбачева в эти страны, двусторонних встреч и бесед, в том числе конфиденциальных. У меня установились хорошие контакты с партийными и государственными деятелями социалистических стран.
Все это дало возможность построить книгу на уникальном материале. Читатель узнает, какие дискуссии велись в узком окружении Горбачева, в советском руководстве, с руководителями соцстран, как в ходе этих дискуссий вырабатывались новые подходы к взаимодействию наших стран и партий.
В книге показывается, как непросто складывались отношения между политическими лидерами, мучительно шел процесс освобождения от груза старых представлений и старой психологии, ломалось восприятие КПСС как партии-отца, которая всем руководит, во все вмешивается и за все несет ответственность. Читателю будет интересно проследить, как применялись принципы нового политического мышления в советской внешней политике, как решительно избавлялась она от имперских замашек, методов диктата, вмешательства во внутренние дела, характерных для предшествовавшего периода.
Немалое внимание в книге уделяется попыткам перестройки экономических отношений между странами СЭВ на современных рыночных основах, раскрывается, как рождались новые идеи, как они трудно пробивали себе дорогу, как воплощались в конкретные шаги по перестройке внешнеэкономического механизма Советского Союза и реформированию Совета Экономической Взаимопомощи.
В наиболее обширном разделе книги «Такое многоликое содружество» дается развернутая картина того, как в эти годы развивались отношения Советского Союза с каждой из стран Восточной Европы, как в этих странах менялась общественно-политическая ситуация. Рассказ основан на живых наблюдениях, в нем приводятся выдержки и ссылки на документы, записи конфиденциальных бесед и другие материалы, не опубликованные в печати. Все эти свидетельства позволяют убедиться в том, что отношения соцстран были далеко не безоблачными, а в ряде случаев полными напряжения и драматизма.
Немало страниц в книге посвящено послетитовской Югославии, процессам, приведшим к трагическим событиям в этой стране. С интересом прочтет читатель и главу о советско-кубинских отношениях, о встречах с Фиделем Кастро. Не обойдены вниманием и восточное направление политики советского руководства периода перестройки, наши отношения с Вьетнамом, Кампучией, Лаосом, Монголией, двумя корейскими государствами и, конечно же, с Китаем.
В заключение я попытался осмыслить реальные, а не иллюзорно-идеологические итоги рассматриваемых в книге процессов и событий, их историческое значение.
Конечно же, не все, что произошло в Восточной Европе, впрочем, как и в нашей стране, совпадает с задуманным и ожидавшимся. Было совершено немало ошибок и упущено немало возможностей, многое вызывает чувство горечи. И все же я считаю, что несмотря на все противоречия, сложности, драматические перипетии и даже трагические моменты, главное содержание перемен в странах Восточной Европы лежит в русле исторического прогресса. Народы этих стран получили возможность самостоятельно решать свою судьбу, полнее приобщиться к становлению цивилизации XXI столетия.
Глава первая. От доктрины Брежнева к равноправию и самостоятельности
Тяжелое наследство
В марте 1986 года на XXVII съезде КПСС я стал членом Центрального Комитета партии, а на пленуме ЦК, проведенном в конце работы съезда, по предложению М.С. Горбачева был избран секретарем Центрального Комитета. До этого я в течение двух сроков входил в состав Центральной ревизионной комиссии, что считалось достаточно престижным, но не давало права быть избранным секретарем ЦК или входить в Политбюро.
Для меня и, как мне кажется, для многих других такое избрание не было неожиданным. Ни для кого в ЦК, в руководстве республик, краев и областей не составляло секрета мое тесное сотрудничество с Горбачевым в последние годы в разработке нового политического курса партии. Для себя это решение Михаил Сергеевич принял еще за несколько месяцев до съезда и завел со мной разговор на эту тему. Помню, он посетовал на то, что такой важный участок нашей работы, как взаимоотношения с соцстранами, оказался в запущенном состоянии. Назрело много проблем, которые в свете нового политического мышления требуют неотложного и принципиального решения. От годами складывавшегося стереотипа отношений между соцстранами, основанного на так называемой «коллективной ответственности за судьбы социализма», за которым скрывалось право вмешиваться во внутренние дела, необходимо было избавляться. Нужен был свежий взгляд, чтобы разобрать накопившиеся завалы. «Я считаю, – добавил Горбачев, – что тебе как раз было бы целесообразно заняться этими проблемами».
Критический анализ предшествовавших этапов истории неизбежно подвел нас к необходимости переосмысления того сорокалетнего пути, который был пройден мировым социализмом. Уже в то время было ясно, что и в этой сфере назрели глубокие перемены, без которых невозможно добиться ускорения социально-экономического развития. В дальнейшем по мере углубления в проблематику того, что тогда называлось «мировой системой социализма», открывались все новые и новые симптомы ее тяжелой болезни.
Конечно, было бы неправильным перечеркивать все, что было сделано за этот период. Реальный социализм превратился в мощное международное образование, оказывавшее огромное влияние на мировые дела. Но к концу 70 – началу 80-х годов его развитие приостановилось, что особенно контрастировало с быстрым прогрессом на Западе, да и в ряде новых индустриальных стран.
Суть ситуации та же, что обусловила необходимость перестройки в Советском Союзе: социально-экономическое и политическое развитие натолкнулось на безнадежно устаревшие формы общественной жизни, жесткие авторитарные институты политического руководства, командные методы управления экономикой, попрание демократических норм отношений между государствами.
«Оплот и база мировой революции», Советский Союз распространял свою модель социализма на восточноевропейские и некоторые другие страны. В странах, где были развиты демократические традиции, она прививалась с огромным трудом, вызывая реакцию отторжения, в других государствах приобрела даже гротескные формы. Но везде она стала сильнейшим общественным тормозом, обрекшим на безнадежное отставание и кризис.
Своеобразным слепком с внутренних порядков была и система взаимоотношений соцстран. Все эти десятилетия Советский Союз, наиболее мощное и опытное социалистическое государство, как бы возвышался над другими странами: для них считалось обязательным во всем следовать нашему примеру, рекомендациям, советам. Сложилась система своего рода патерналистских отношений, в которых нам отводилась роль опекуна, высшего судьи, как бы страны и партии – отца. На этой почве у нас самих возникло представление о нашей особой миссии как единственного толкователя и держателя истины, хранителя и защитника марксистско-ленинской теории.
С нашей стороны хотя и провозглашались принципы равноправия и суверенности стран и партий, но на деле они не выдерживались. Мы продолжали судить о действиях друзей только со своих позиций, не учитывая новизны проблем и особенностей каждой страны. Более того, любая их инициатива вызывала подозрение, всячески поощрялось стремление согласовывать все шаги во внутренней и внешней политике, включая кадровые перестановки.
Такая политика плотной опеки, своего рода жесткого прессинга, создала благоприятную почву для субъективистских оценок и действий. Она с самого начала давала определенные сбои в отношениях со знающими себе цену партиями и странами. Отсюда – конфликты с Югославией, а затем и с Китаем, разрыв отношений с Албанией.
Чтобы предотвратить нарастание центробежных тенденций, сохранить послушность своих друзей, пришлось прибегнуть к насильственным методам со ссылкой на коллективную ответственность за судьбы социализма: ГДР – 1953 год, Венгрия -1956 год, Чехословакия – 1968 год. Во всем этом выразился тот тип отношений, который на Западе стал называться «доктриной Брежнева», хотя такая политика проводилась и до него.
Социалистические страны к этому времени набрали силу, встали на ноги, вышли на широкие международные связи. У народов и руководящих партий возросло национальное самосознание. Со стороны друзей, особенно в последний период правления Брежнева, повторялись заверения в единстве, верности, дружбе, но часто это происходило по инерции и носило лишь ритуальный характер. Подспудно во внутренней и внешней политике развивались другие процессы. Появилось стремление к самоизоляции, самостоятельному решению проблем, к сепаратным действиям на международной арене. Москву все более стали рассматривать как некую консервативную силу, сопротивлявшуюся переменам. С нами соглашались, даже благодарили за рекомендации, а делали так, как хотели и считали для себя полезным. Все это, правда, делалось с оглядкой и опаской услышать «начальственный окрик».
Особенно отчетливо негативные процессы и тенденции стали проявляться в экономической сфере. Фактически было утрачено преимущество в темпах экономического развития в сравнении с развитыми капиталистическими странами. Парадокс состоял в том, что в годы, когда научно-техническая революция открывала, казалось бы, новые горизонты, экономическое развитие соцстран замедлилось.
Самое тревожное и опасное то, что мы упустили время по новым важнейшим направлениям научно-технического прогресса, электронике и вычислительной технике, биотехнологии, робототехнике, лазерам, допустили большое отставание по высоким технологиям, хотя в фундаментальных научных заделах, пожалуй, и не отставали.
Немалый вред нанесло копирование опыта советской индустриализации. Считалось, что критерием развития по социалистическому пути является обязательное создание тяжелой индустрии независимо от имеющихся в той или иной стране реальных возможностей. Это породило серьезные диспропорции и перекосы в экономике, толкнуло ее на путь экстенсивного развития. Инерция несла нас все дальше и дальше по этому пути. В результате при сопоставимых количественных параметрах со странами ЕЭС энергоемкость национального дохода в странах СЭВ оказалась в 2 раза выше, материалоемкость в 1,7 раза выше, а общественная производительность труда составила лишь 60% их уровня.
Не находя путей к решению новых задач в рамках
