Н. Папазовым, Ч. Александровым, И. Паневым и другими. Почти неотлучно со мной были мой давнишний друг, секретарь ЦК БКП по международным вопросам Димитр Станишев, а также заместитель заведующего Международным отделом Иван Боев. Собственно, все свободное время проходило в этих контактах.
По моей просьбе были организованы поездки на оборонное предприятие «Черное море», в хозяйства Толбухинского района, на паромную переправу Варна – Ильичёвск, ознакомление с туристическим комплексом Золотые Пески.
7 августа состоялась продолжительная, почти двухчасовая, встреча с Живковым в бывшей царской резиденции. Болгарский руководитель прокомментировал решения июльского пленума ЦК БКП. Он не скрывал своего удовлетворения, даже бахвальства принятыми решениями, разработанными мерами. Уже на этой встрече всячески заверял, что никаких осложнений в этом процессе они не допустят, подчеркивая при этом, что реорганизация центра будет производиться несколько позднее и что им самим пока неясно, как должна выглядеть центральная власть.
Для меня эта встреча в основном носила познавательный характер. Старался больше слушать, поглубже вникать в болгарские проблемы. Ведь впереди была еще поездка по стране. Тем не менее с моей стороны была высказана удовлетворенность тем, что у нас складывается общее понимание перестройки и ее основных направлений в Болгарии и Советском Союзе. Я счел полезным рассказать о задачах и этапах нашей перестройки, акцентируя внимание на том, что коренное преобразование государственного и партийного аппарата мы собираемся проводить после того, как будет создан и отработан хозяйственный механизм: «Мы не хотели бы допустить какие-то серьезные ошибки и сбои в перестройке, чтобы не дискредитировать ее суть». На это Живков заметил, что «Болгария небольшая страна, в ней можно более смело, чем в СССР, проводить эксперименты».
Встреча с Живковым не развеяла сомнений о скоропалительности и недостаточной продуманности намеченных мер.
Мои контакты с членами Политбюро и секретарями ЦК подтвердили эти опасения. Болгары сетовали на то, что предложения по реорганизации общественных и экономических механизмов разрабатывались Живковым в узком кругу доверенных лиц. Лишь за несколько дней до заседания Политбюро они были доведены до сведения членов Политбюро. Примерно то же самое произошло и с членами Центрального Комитета перед пленумом ЦК.
В ходе поездки по Болгарии я встретился с руководящими работниками ряда округов и их центров: Шумена, Велико-Тырнова, Габрова, Плевена, с руководителями промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Подтвердилось худшее – отсутствие или неопределенность представлений об экономической и политической перестройке, в том числе по таким вопросам, как передача права собственности трудовым коллективам, реорганизация управления сельским хозяйством, создание областей вместо округов с перенесением их центров из сравнительно крупных городов в более мелкие. Что касается реорганизации центральных округов, то тут еще больше вопросов. А главное, люди не улавливали смысла затеянной реорганизации.
По возвращении в Крым, где я провел оставшуюся часть отпуска, я обо всем сообщил по телефону М.С. Горбачеву. Эта информация еще более встревожила Генсека, тем более что успокоительные заверения Живкова в том, что они спешить не будут, принимать меры будут взвешенно, не оправдывались.
Чтобы пообщаться с работниками Центрального Комитета, других центральных органов в Софии, получше узнать их настроения, в Болгарию был направлен для консультации заместитель заведующего отделом Федоров. Его впечатления совпали с моими. Затеянная в Болгарии перестройка, направленная на словах против бюрократического слоя, в действительности прежде всего преследовала цель укрепления режима личной власти Живкова. С сентября намечалось развернуть отчетно-выборную кампанию в партии в соответствии с новым территориальным делением. В ходе этой кампании предполагалось освободиться от тех, кто недостаточно ревностно проводит линию Живкова, то есть замышлялось нечто вроде чистки партии. Люди, близкие к нам, угнетенные перспективой новой перетряски, опасались за свою судьбу и за то, что еще более выдвинутся деятели типа Балева и Филиппова.
Стало известно, что Живков собирается обратиться с просьбой о приеме его в Советском Союзе. По-видимому, он почувствовал настроения в обществе и решил продемонстрировать, что его линия находит здесь поддержку.
В начале сентября в Софии проходило совещание секретарей ЦК по экономическим вопросам, на которое от ЦК КПСС был направлен Н.Н. Слюньков. Ему было поручено сказать болгарскому руководителю, что Горбачев хочет поделиться своими соображениями и мыслями относительно проблем перестройки в Болгарии, изложенных в присланном в ЦК КПСС докладе Живкова. Если же последуют просьба Живкова о личной встрече с Горбачевым и готовность ради этого приехать в Советский Союз, сказать, что об этом сразу же будет доложено товарищу Горбачеву.
Так и было сделано. На самом совещании ничего неожиданного не произошло. А вот впечатления о встрече Живкова с секретарями ЦК остались у Слюнькова тяжелыми. Живков был в крайне возбужденном состоянии, наговорил массу странных, на первый взгляд революционных, а по существу авантюристических вещей. В разговоре со Слюньковым Живков действительно высказал желание приехать в Москву, но не для того, чтобы посоветоваться по существу, а принять совместную декларацию.
Было решено с визитом Живкова в Москву не спешить, провести встречу не раньше, чем через месяц, придать встрече рабочий характер без принятия какого-либо заявления и тем более декларации, чтобы не дать возможность Живкову ссылаться на авторитет КПСС. Вместе с тем Горбачев счел целесообразным изложить Живкову наши предварительные соображения, для чего поручил мне в ближайшие дни выехать в Софию. Откровенно говоря, я не был уверен, что это надо было делать. Но тем не менее подготовка к поездке была начата.
Между тем, по сообщениям из Софии от посла Л.И. Грекова, процессы в Болгарии подхлестывались и ускорялись. В частности, Младенов информировал Грекова о том, что уже в октябре сессия Народного собрания рассмотрит вопрос об изменениях в конституции и избирательном законе, после чего будет фактически осуществлена реорганизация всей государственной и общественной системы, а партийной конференции, которая вроде бы была намечена для обсуждения всех этих вопросов, будет сообщено об этом как о свершившемся факте.
Живков сказал, что в данный момент он собирается в отпуск, но «готов принять секретаря ЦК КПСС в любое время и в любом месте». Характерно, что традиционный и престижный праздничный доклад по случаю Сентябрьской революции на этот раз было поручено сделать Балеву. Собрание проводилось по традиционной схеме. Доклад был выдержан на высокой ноте, с восторженными оценками июльского пленума ЦК БКП, но и в адрес СССР высказаны все традиционные заверения.
Я заблаговременно подготовил материал для разговора с Живковым, направил его сначала на юг к Горбачеву и после его согласия разослал членам Политбюро. Имел и личные беседы по этим вопросам с Рыжковым, Чебриковым, Слюньковым, Яковлевым, Добрыниным и Разумовским. Все одобрительно отнеслись к подготовленному материалу и сошлись на том, что предстоит нелегкий разговор.
И вот наконец 15 сентября я в Софии. Ко мне было проявлено подчеркнутое внимание. Встречал, провожал и был все время со мной Милко Балев. Разместили в Бояне – самой престижной государственной резиденции.
Встреча с Живковым длилась около двух с половиной часов. Она проходила в присутствии советского посла и переводчиков – заместителя заведующего сектором Отдела ЦК КПСС Гребенникова и Ивана Боева.
Как мне говорил потом Боев, такого разговора с болгарским руководителем он еще не помнит. Думаю, читателям будет небезынтересно ознакомиться с документальной записью нашей беседы.
Мне остается предварить ее одним существенным замечанием, которое следовало бы, наверное, учесть при оценке этой беседы. Живков своим «весенним сальто-мортале», резким переходом от критического отношения к перестройке, фактического ее неприятия к радикальной перестроечной позиции, даже более радикальной, чем советская, поставил нас в довольно деликатное положение, вынуждая высказывать суждения, направленные вроде бы даже на сдерживание некоторых процессов перемен в Болгарии. Хитрый болгарский руководитель получил возможность парировать многие наши замечания: дескать, вы сами делаете то же самое, а когда мы начинаем двигаться в этом же направлении, возражаете.
И тем не менее во имя того, чтобы не ставить перестройку в Болгарии, а значит, и наши собственные идеи под угрозу дискредитации, нам пришлось откровенно высказать болгарскому руководителю свои опасения.
Впрочем, пусть документальная запись говорит сама за себя. Она приводится лишь с некоторыми сокращениями.
Беседа с Т.Живковым 15 сентября1987 г ., София
Медведев. Прежде всего хочу передать вам товарищеский привет от М.С. Горбачева и всего советского руководства.
Из сообщения совпосла вы знаете, что Политбюро ЦК КПСС с удовлетворением восприняло ваше пожелание приехать в Москву, чтобы обменяться с М.С. Горбачевым мнениями по актуальным проблемам перестройки в наших странах. Его можно будет реализовать, когда М.С. Горбачев вернется из отпуска. Конкретную дату визита можно было бы определить позднее. Мне поручено изложить некоторые предварительные соображения руководства КПСС вам, товарищ Живков, болгарскому руководству по проблемам предстоящей встречи, получить дополнительную информацию по вопросам, для нас не вполне ясным.
Мы твердо исходим из того, что каждая братская партия самостоятельно решает свои проблемы. Это для нас безусловный принцип. Вместе с тем считаем естественным совместное обсуждение вопросов, которые самым непосредственным образом затрагивают обе партии. Сейчас, когда КПСС и БКП приступили к глубоким и масштабным преобразованиям, практическому осуществлению перестройки, взаимопонимание между КПСС и БКП приобретает еще большее значение.
Мы убеждены, что чем сложнее вопросы, тем откровеннее они должны обсуждаться. Жизнь научила нас внимательно прислушиваться к мнению друзей, ибо есть вещи, которые со стороны бывают виднее. Думаем, что и для болгарских товарищей представляет интерес наше мнение о тех процессах, которые у них разворачиваются.
Хотел бы с самого начала ясно подтвердить нашу поддержку общего смысла, направленности и целей болгарской реформы. Да и не может быть иначе, ибо они перекликаются с нашей перестройкой. Мы ценим, что сами болгарские товарищи делают ссылки на значение процессов перестройки в СССР.
Известно, что некоторые новые идеи КПСС, ее критическое переосмысление пройденного пути, планы перестройки были не всеми сразу восприняты. Возникали сомнения, оговорки. Мы это отнюдь не драматизировали, полагая, что нужно дать поработать времени. Такой подход оправдывает себя. Перестройка приковывает к себе все большее внимание, завоевывает все больший международный авторитет. Решения июльского пленума ЦК БКП имеют немалое значение и в этом отношении. Они означают, что перестройка становится интернациональным процессом, отражающим потребности нынешнего этапа развития социализма.
Действительно, современное состояние социализма в наших странах требует не просто отдельных улучшений, а глубоких, кардинальных перемен, призванных гораздо полнее, чем до сих пор, раскрыть его потенциальные возможности во всех основных сферах общественной жизни.
Складывается общее понимание того, что эти перемены нельзя осуществить на базе старого теоретического багажа, нужны решительный разрыв с догматизмом, творческий подход к марксистско-ленинской теории, активный поиск нестандартных оценок и решений, призванных укрепить социализм на деле.
Одним словом, мы приветствуем поворот БКП к решению назревших кардинальных проблем общественного развития. Но мы полагаем естественным, что начавшаяся в этом направлении работа порождает ряд вопросов. Некоторые из них касаются содержательных моментов.
Первое – о развитии самоуправления и
