мы не противодействовали попыткам ослабить наши узы товарищества и братства.

Общий лейтмотив встречи состоял в том, что поворот, происходивший в Болгарии, создавал основу для еще более тесного сотрудничества наших партий и стран, для плодотворного обмена опытом, открытого обсуждения возникавших вопросов.

Этот разговор был выдержан в хорошем, доброжелательном духе, проходил конструктивно. После встречи и на обеде, и при отъезде гость выглядел окрыленным, да и наше руководство было удовлетворено состоявшимся диалогом.

Казалось, сделано очень важное дело – закрыта довольно сложная и ответственная страница в отношениях между нашими странами на переломном моменте их развития. Атмосфера взаимопонимания была в дальнейшем закреплена во время пребывания Живкова на праздновании 70-летия Октябрьской революции и участия его во встрече левых партий и движений по вопросам современного мирового развития.

Последние годы перед взрывом

В дальнейшем наши отношения с руководством БКП развивались в более спокойном русле, хотя были далеко не безоблачными. Вот несколько фактов, с которыми мне пришлось столкнуться.

В конце 1987- начале 1988 года произошло резкое обострение экологической обстановки в районе болгарского города Русе на Дунае в связи с выбросами с химического комбината в городе Джурджу, расположенном напротив на румынском берегу Дуная.

Роза ветров здесь такова, что основная масса выбросов выпадала как раз на болгарский город. В нем возникла напряженнейшая обстановка. Стали проводиться острые политические акции, выдвигаться настойчивые требования принятия необходимых мер по экологической защите населения. Много писем стало поступать и в адрес советского руководства, лично Горбачеву с просьбой оказать воздействие на болгарских и румынских руководителей в этом вопросе.

Кое-кто пытался спекулировать на том, что на румынском предприятии в Джурджу было установлено советское оборудование. Возникла версия, что выбросы в атмосферу являются результатом несовершенства советского оборудования и технологии. На место выезжали компетентные комиссии с участием специалистов разных стран, подробно исследовали завод и пришли к выводу, что дело не в несовершенстве оборудования, а в его изношенности, интенсивной эксплуатации. Румынам были предложены поставки нового советского оборудования.

Однако разъяснения сути обстановки, информация о принимаемых мерах не доводились до сведения населения и общественности Болгарии. Наши предложения о публикации интервью в болгарской или местной печати с одним из компетентных советских лиц, предложения о советском участии в контроле за экологической обстановкой в районе Русе не принимались. В результате нагнеталась обстановка вокруг роли Советского Союза в этом вопросе, высказывалось недовольство публикациями в советской печати по этому поводу.

Другой факт. Еще в 1987 году было объявлено о создании совместного предприятия на базе паромной переправы Варна – Ильичёвск. Побывав на этом предприятии, я убедился в том, что никакого совместного предприятия фактически нет. Был лишь образован совместный совет для обсуждения возникающих вопросов. Объединения же собственности, акционирования предприятия даже не предполагалось. А для этого были все предпосылки, и главное – в этом была прямая экономическая целесообразность и острая необходимость. Предприятие, объединяющее паром со всеми его службами, портовыми сооружениями, железнодорожной, автомобильной станциями в единое целое, могло бы в значительной мере поднять эффективность транспортных связей между двумя странами и дало бы огромную выгоду.

Представители болгарской стороны в беседе со мной на эту тему соглашались с идеей совместного предприятия. Я обсудил этот вопрос и с самыми высокими советскими инстанциями. Был разговор с Атанасовым и даже с Живковым. Вроде бы все были согласны. Давались поручения, но дело не двигалось. А ларчик открывался просто: болгарская сторона имела высокий доход от паромной переправы, который формально в случае создания единого предприятия перешел бы ему.

Весьма тонкие и деликатные проблемы возникали в связи с письмами и обращениями болгарских граждан в ЦК КПСС и лично к Горбачеву, критиковавшими действия болгарских властей, и в первую очередь самого Живкова. В них все чаще затрагивались политические проблемы. Острые сигналы стали поступать от демократически настроенных представителей болгарской интеллигенции.

В связи с этим вспоминается письмо от ряда профессоров Софийского университета, над которыми Живков учинил настоящую расправу за попытку критического осмысления болгарской действительности.

Как поступить с этим письмом, как помочь болгарским профессорам, что им ответить? По существу мы были согласны с их критикой, понимали мотивы их действий. Открытая поддержка была исключена, ибо означала бы прямое вмешательство в дела другой страны и воспринялась бы как сигнал к борьбе против Живкова; не поддержать – значит пойти против собственной совести и убеждений.

Решили поступить таким образом: ответить болгарским профессорам, что мы получили их письмо и оно передано для рассмотрения в ЦК БКП; одновременно письмо профессоров вместе с копией нашего ответа направить в ЦК БКП – не Живкову, а именно в ЦК БКП, чтобы оно прошло по всем инстанциям.

Мы, естественно, не обращались с просьбами к ЦК БКП, но тот факт, что с письмом ознакомлено руководство КПСС и это через наш ответ, конечно же, стало известно болгарской общественности, ограждал болгарских профессоров от дальнейших репрессий над ними. И действительно, как нам потом стало известно, болгарское руководство вынуждено было смягчить меры в отношении ученых.

Отказавшись не без нашего влияния от тотальной перетряски верхних эшелонов власти, Живков тем не менее не оставил попыток расправляться с неугодными ему людьми, которые по какой-то неуловимой закономерности оказывались, как правило, в более близких и доверительных отношениях с нами.

Именно в это время затеяна была недостойная возня вокруг Тодорова, Александрова, Михайлова. Продолжались интриги вокруг Луканова, Станишева и некоторых других. Вместе с тем Балев, уличенный в финансовых махинациях, лишь на время был отстранен от кормила правления, а затем вновь приближен Живковым.

Подбирался Живков и к Младенову, готовя его освобождение от должности министра иностранных дел. Уже назывался его возможный преемник, но осуществить свои замыслы Живков, по-видимому, просто не успел.

Не случайно именно Петр Младенов оказался тем человеком, который первым вступил в открытую схватку с болгарским руководителем, подвергнув его острой критике и заявив о собственной отставке с поста министра иностранных дел. Это выступление подтолкнуло лавину демократического движения, которая смела режим Живкова, привела к смене руководства партии, положила начало ее обновлению, вплоть до переименования, коренным преобразованиям в стране.

К сожалению, болезнь оказалась запущенной, кризис болгарского общества – очень глубоким и тяжелым для братского народа. На политическую арену вышли новые силы, которые сумели взять на вооружение лозунги демократизации общественной жизни. Пережив мощное потрясение и освобождаясь от груза прошлого, бывшая правящая партия под новым названием и новым руководством (ее лидером стал Александр Лилов) активно включилась в эти процессы.

Начался новый этап истории страны.

Как трудно выводить «белые пятна»

Парадоксы польской ситуации

Из всех восточноевропейских стран отношения СССР с Польшей в ходе ее освобождения от фашизма, да и в течение всего послевоенного периода, складывались, пожалуй, наиболее сложно и драматично.

Внутренняя ситуация в этой стране была наименее стабильной и наиболее беспокойной. На это были свои причины: страшные потрясения, огромные жертвы, неисчислимый материальный ущерб, который страна перенесла в результате войны, сложности в отношениях наших двух стран, доставшиеся нам от истории, которые хотя и сглаживались в какой-то степени совместной борьбой против фашизма, но не могли не сказываться на настроениях польского народа. А тут еще включение Польши в советский блок, навязывание этой стране советской модели социализма, перипетии в руководстве страной, которые происходили явно не без участия Москвы. Для поляков с обостренным чувством национального достоинства, самостоятельности, государственности все это было труднопереносимо.

В то же время в Советском Союзе, а если говорить точнее, в партийных и государственных кругах, в некоторых догматически настроенных слоях населения постоянно высказывалось недовольство, что Польша идет якобы не в ногу, ПОРП недостаточно последовательно решает задачи социалистических преобразований, и в частности не проводит коллективизацию сельского хозяйства, допускает значительное влияние костела, слишком сильно подчеркивает национальную самобытность и т. д. Причем эти настроения резко усиливались, когда Польша вползала в очередной общественно- политический кризис. А они повторялись через 5-10 лет.

Последний кризис, сопровождавшийся мощным выбросом общественного недовольства, произошел в конце 70- начале 80-х годов. На сей раз спонтанный взлет забастовочного движения сопровождался усилением организованной политической оппозиции в лице профобъединения «Солидарность». Угроза общенациональной катастрофы, нависшая над страной, вынудила руководителей Польского государства во главе с генералом Войцехом Ярузельским ввести военное положение, приостановить деятельность «Солидарности», интернировать виднейших деятелей оппозиции.

К моменту прихода к руководству в Советском Союзе М.С. Горбачева правительство Ярузельского в Польше прилагало огромные усилия к тому, чтобы нормализовать общественно-политическую обстановку в стране. Пик наибольших политических и экономических трудностей, порожденных кризисом начала 80-х годов, вроде бы был пройден, но ситуация оставалась сложной, и процесс стабилизации обещал быть долгим и трудным. Надо было восстановить авторитет ПОРП в государстве и обществе, укрепить ее связи с массами, прежде всего с рабочим классом, повысить влияние в среде интеллигенции и молодежи и, главное, конечно, предотвратить нарастание экономических трудностей, связанных с глубокими диспропорциями в народном хозяйстве, неэффективностью экономики, ростом внешней задолженности, сравнительно низким жизненным уровнем значительных слоев населения.

Убедившись, что силовыми методами, подавлением оппозиции, принуждением, административным нажимом ничего не решишь, правительство Ярузельского взяло курс на осуществление глубоких политических и социально-экономических реформ в стране. Они шли в унисон с советской перестройкой. В этой обстановке между руководством Польши и горбачевским руководством с самого начала установилось хорошее взаимопонимание. Я убежден – лучшее, чем со всеми другими, в том числе более благополучными странами, которые клялись в верности КПСС и Советскому Союзу. Сложилось и тесное личное общение между двумя руководителями.

Как говорил сам Войцех Ярузельский, на него огромное впечатление произвели XXVII съезд КПСС, состоявшаяся в ходе съезда встреча с Горбачевым. Ярузельский назвал съезд поворотным явлением, сплавом единства политики, экономики и идеологии, отметил интеллектуальную отвагу и творческое новаторство советских коммунистов, призвал своих коллег по партии принять на вооружение решения съезда КПСС, идти в том же русле, «в процессе укрепляющих социализм перемен».

Идеи советской перестройки оказали немалое влияние на проекты предсъездовских документов, доклады и выступления на X съезде ПОРП, в работе которого принял участие Горбачев.

Мы, со своей стороны, сочли необходимым проанализировать состояние советско-польских отношений и придать им новый импульс. Весной 1986 года, вскоре после XXVII съезда, в Политбюро по этим проблемам была направлена записка нашего отдела и состоялось ее обсуждение. Политбюро высказалось за восстановление в полном объеме экономических, политических, гуманитарных связей с Польшей, нарушенных в начале 80-х годов. На Политбюро отмечалось: мы допустили серьезную ошибку, свернув отношения с Польшей в сфере экономики, но в особенности в науке, культуре, образовании, во всей гуманитарной сфере, сведя их к минимуму. В этом повинен Отдел ЦК, который не без санкции брежневского руководства настойчиво проводил эту линию как своего рода наказание для Польши, в то же время усматривая в контактах источник идеологической заразы