никак не мог освободиться от антиперестроечного синдрома. Он – за Советский Союз, но без перестройки, демократизации и гласности. В своем неприятии перестройки лидер республики дошел до того, что стал отступать от своих прежних позиций по вопросам разоружения и экономической интеграции, обставлял их различными оговорками и условиями.
Надо было отказаться от самовосхваления и самолюбования, укрепить связь с массами, усилить внимание к работе с конкретными людьми, изменить стиль работы Народной палаты ГДР, повысить роль депутатов. Вдохнуть новую струю в деятельность дружественных партий, изменить к ним отношение со стороны СЕПГ, подмявшей и лишившей их самостоятельности и специфики. То же самое касалось Союза молодежи, пионерского движения. Надо было освободить их от государственного регламентирования, от карьеристских и мещанских настроений, развивать самоуправление.
В качестве первого шага следовало удалить из руководства Г. Миттага и И. Хермана. Но и тот и другой по-прежнему находились в тесных отношениях с высшим руководителем и оказывали на него определяющее влияние. Незначительный, но характерный факт. Международный отдел ЦК СЕПГ подготовил содержательный, теплый и сердечный проект приветствия в адрес XIX партконференции, но Херман отредактировал его до неузнаваемости.
Надежды на большие перемены, по словам Зибера, связывались в ГДР с очередным съездом СЕПГ. Но хонеккеровское руководство и тут стало маневрировать. В частности, готовилось решение о досрочном проведении съезда. Мотивировалось оно необходимостью заблаговременного принятия очередной пятилетки. Но за этим в действительности скрывалось нечто иное, и прежде всего желание руководства СЕПГ провести свой съезд до очередного съезда КПСС и таким образом в какой-то мере развязать себе руки, сохранить прежние позиции.
Таким образом, ситуация в ГДР была далеко не такой безоблачной и стабильной, как она оценивалась Хонеккером. Напротив, проблемы обострялись, внутреннее напряжение нарастало, отрицательное настроение в отношении руководства становилось все более явным. К сожалению, хонеккеровское руководство не замечало и не хотело замечать того, что все происходившее вело к неизбежному взрыву и бурным потрясениям.
Отношение к советской перестройке
В центре политической жизни ГДР все эти годы была проблема отношения к советской перестройке.
Хонеккер и близко стоявшая к нему группа членов Политбюро (Миттаг, Херман, Аксен, Долус) проявили не просто сдержанное, а негативное отношение к новому курсу советского руководства. Объяснить это нетрудно. Ведь сложившаяся в ГДР общественная система была едва ли не адекватным воплощением командно-административных принципов, которые отрицались перестройкой. Немецкая специфика не меняла ее сути, а, пожалуй, даже придавала более изощренный характер. Политической и идеологической основой существования ГДР была непримиримость двух военно-политических блоков в мире, и только на противопоставлении западному миру, и в первую очередь ФРГ, при поддержке Советского Союза мог держаться восточногерманский режим в том виде, в каком он реально сложился.
Возможен ли был другой, демократический вариант социализма на германской земле?
Я думаю, да. И такая возможность открывалась перестройкой в Советском Союзе, прекращением «холодной войны», воплощением нового мышления в международные отношения. Но для этого надо было осуществить пересмотр всей концепции социализма, всей политики СЕПГ и линии ее поведения, к чему хонеккеровское руководство оказалось неспособным: им ведь надо было переступить через самих себя или просто уйти, уступив место другим людям, понимающим необходимость перемен.
Вместо этого Хонеккер и его группа вообразили, что они, и только они, выражают истинные интересы народа и германского социализма, и избрали путь отстаивания жестких, догматических позиций, встали в позу защиты социализма от якобы угрожавшей ему опасности.
Конечно, Хонеккер не мог не учитывать огромного авторитета перестройки в мире, широкого интереса к ней населения республики, и особенно интеллигенции, да и партийных кругов. Он не мог не чувствовать, что и значительная часть членов руководства не разделяет его позиции. Это и Штоф, и Кренц, и Модров, и Шабовский, и Фельфе. Да и другие члены Политбюро, кроме двух-трех особо доверенных лиц, не безоглядно шли за Хонеккером.
Все это вынуждало Хонеккера лавировать. Он нервничал, колебался, что-то признавал, о чем-то умалчивал, но при всех условиях подчеркивал свою верность «незыблемым принципам». Каждая встреча с Горбачевым, казалось, вносила успокоение в мятущуюся душу Эриха, но проходило какое- то время, и опять руководитель ГДР оказывался во власти сомнений, настроений отторжения перемен.
Такая позиция Хонеккера проявилась уже на XI съезде СЕПГ весной 1986 года, в работе которого приняла участие делегация КПСС во главе с Горбачевым. В ее состав входил и я. Внешне все было по-прежнему. В докладе, выдержанном в традиционном для Хонеккера духе «твердых» идеологических позиций, подчеркивались успехи ГДР как форпоста социализма в борьбе двух систем на международной арене, выражались заверения в верности марксизму-ленинизму, единству с КПСС. При этом очевидно было явное несоответствие: с одной стороны, восторженная оценка советской внешней политики, а с другой – молчание в отношении внутренней политики Советского Союза. В речи Горбачева на съезде, на всех его встречах, естественно, проблемы обновления советского общества занимали центральное место, хотя каждый раз подчеркивалось, что это наши проблемы, что каждая социалистическая страна сама определяет путь своего развития.
Болезненную реакцию, открытое неприятие со стороны Хонеккера и его сторонников вызвал январский пленум ЦК КПСС 1987 года, который стал переломным моментом в перестройке, положив начало обновлению политической системы страны, включая партию, углубив критический анализ прошлого – не только застойного брежневского времени, но и сталинских порядков, критика которых в свое время не была доведена до конца. Всем стало ясно, что перестройка – не просто широковещательная декларация, а практическая задача, реальность.
Пленум вызвал взрыв негативной реакции в Берлине. Была запрещена публикация материалов пленума в печати ГДР. Возникла абсурдная, неслыханная в отношениях между двумя странами ситуация: источником информации для населения ГДР о пленуме ЦК КПСС, который вызвал громадный интерес, стали телевидение, радио и печать ФРГ! Номера «Правды» и других советских газет с докладом Горбачева на пленуме шли нарасхват, превратились в бестселлеры. На черном рынке их продавали и перепродавали за 20 марок. Мгновенно разошлась и поступившая в ГДР брошюра агентства печати «Новости» с текстом доклада Горбачева на немецком языке.
Лишь через неделю-две руководство СЕПГ поняло, в какое глупое положение оно себя ставит. От Хонеккера поступило указание издательству «Диц ферлаг» срочно – за семь дней – издать брошюру с материалами январского пленума ЦК. (Кренц в беседе с послом заверил, что примет все меры к тому, чтобы издать ее еще быстрее – за три дня.)
Одновременно при личном участии Хонеккера была развернута целая контрпропагандистская кампания. В его выступлениях перед партийным активом утверждалось, что вот уже 15 лет (намек на приход к руководству его, Хонеккера), как ГДР встала на путь преобразований, особенно в экономическом механизме, в ускорении научно-технического прогресса. Этим самым давалось понять, что проблемы перестройки, поставленные в Советском Союзе, для ГДР не представляются актуальными. Был снят один из центральных политических лозунгов СЕПГ: «Учиться у СССР – значит учиться побеждать!»
Из уст ведущего идеолога СЕПГ Курта Хагера, человека опытного, но придерживавшегося традиционной линии, в ответ на вопрос об отношении к советской перестройке прозвучал такой пассаж: «Если сосед решил сменить обои, то это не значит, что я должен переклеивать обои в своей квартире».
Спору нет: ремонтировать или не ремонтировать квартиру и как это делать, каждый решает сам. Но к тому времени для советского руководства да и для всей общественности было ясно, что перестройка – не косметический и даже не капитальный ремонт, а серьезная реконструкция всего общественного здания – от экономического фундамента до идеологической надстройки. Для чего понадобилось Хагеру сравнивать перестройку с переклейкой обоев?
Осторожные и половинчатые публичные высказывания с одобрением политики КПСС и критические установки по этим вопросам по внутрипартийным каналам, ограничение информации о процессах в Советском Союзе, плохо скрываемое раздражение выступлениями в советской прессе и даже демарши по тем или иным публикациям – вот что характерно для позиции и действий Хонеккера в этот период.
В сложном настроении Хонеккер приехал в Москву для участия в торжественном заседании по случаю 70-летия Октябрьской революции и во встрече левых партий и движений.
Выступил он в своем обычном духе, в котором декларативность и напыщенность доминировали над глубиной анализа реальных проблем. Прослушав юбилейный доклад Горбачева, в котором была дана критическая, но взвешенная оценка основных этапов исторического пути нашей страны, пообщавшись с советскими руководителями, с лидерами левых сил и движений, немецкие друзья успокоились и уехали домой в неплохом настроении. По прибытии в Берлин Хонеккер заявил, что все вопросы сняты, теперь они понимают, что происходит в Советском Союзе. Доклад Горбачева был полностью опубликован в ГДР.
Но прошло несколько месяцев, и вновь пришлось столкнуться с антиперестроечным синдромом группы Хонеккера. На сей раз чудеса оперативности проявила газета «Нойес Дойчланд», быстро перепечатав пресловутую статью Нины Андреевой. Причем в отделе мы узнали об этом, лишь получив номера газеты. Уверен, что дело не обошлось и без вмешательства из Москвы со стороны тех, кто пропагандировал эту статью как эталон партийности. Несомненно, это была не просто оплошность, а осознанный шаг, предпринятый с ведома руководства СЕПГ. Правда, ответный материал в «Правде», который появился после обсуждения статьи на Политбюро ЦК КПСС, был также перепечатан в «Нойес Дойчланд».
В июне 1988 года на совещании первых секретарей окружкомов Хонеккер вновь говорил в критическом духе о проблемах советской перестройки: дескать, пытаются нас втянуть в нее, а это нам не подходит, ибо «расшатываются основы». Эти рассуждения оставили тяжелый осадок у присутствующих, в том числе у многих членов руководства.
После XIX партконференции Хонеккер вынужден был скорректировать свою позицию в отношении перестройки. Он публично выступает в ее поддержку и даже опровергает появляющиеся в западной прессе «измышления» о разногласиях между СЕПГ и КПСС. Появляются робкие критические нотки в анализе ситуации в ГДР. Но все это сделано было как бы нехотя, под давлением общественного мнения и не меняло по существу позиции и взгляды Хонеккера.
Во время пребывания в ГДР в августе 1988 года я убедился, что в партии, в обществе не спадает огромный интерес к осуществляемым в СССР преобразованиям, у многих партийных работников растет тревога в связи с позицией Хонеккера.
Г. Зибер в беседе со мной особо подчеркнул, что в партии не разделяют сдержанного отношения руководства СЕПГ к перестройке, выражают недовольство по поводу отсутствия достаточной информации в ГДР по этим проблемам. У Хонеккера и некоторых других руководителей, добавил он, это чисто формальное одобрение, под давлением общественного мнения, за которым скрывается неприятие ряда важных аспектов перестройки.
Ханс Модров с озабоченностью говорил о неправильном отношении руководства СЕПГ к перестройке. Информация снизу искусственно подгоняется под его настроение. Мы в окружкоме, сказал Модров, подготовили объективный материал об откликах партии и среди трудящихся на XIX партконференцию КПСС, но в ЦК
