необходимым. У нас нет особых проблем в Румынии, и не поэтому мы настаиваем на проведении этой встречи.
Летом предстоит очередное совещание ПКК в Бухаресте. В рамках таких совещаний проходят наши рабочие встречи. Считаю, что столь серьезные вопросы должны быть обсуждены специально, а не в коротком промежутке времени «между двумя самолетами». Поэтому необходима особая встреча руководителей социалистических стран до совещания ПКК в Бухаресте.
МЕДВЕДЕВ. Ваша позиция по этому вопросу будет доведена до сведения Горбачева, Политбюро ЦК КПСС.
Конец режима
Встреча в Бухаресте и эта почти двухчасовая беседа с Чаушеску подтвердили, что у румынского руководства усиливается критическое отношение к процессам обновления в Советском Союзе и в других социалистических странах. Стало ясно, в его взглядах и позициях произошла определенная метаморфоза. Причем поворот в некоторых вопросах чуть ли не на 180 градусов.
Раньше он выше всего ставил независимость стран и партий, назойливо и настойчиво твердил об их суверенитете, о недопустимости оценивать их деятельность. Теперь же румынский руководитель заговорил о необходимости исходить из общих закономерностей, основополагающих принципов марксизма-ленинизма. Более того, он стал претендовать на роль судьи, выносящего безапелляционные суждения о том, что в политике других стран соответствует, а что не соответствует принципам социализма. Как явствует из беседы, Чаушеску считал нецелесообразным обсуждение возникающих проблем в кругу ученых-обществоведов и даже секретарей ЦК по идеологии и экономике в деловом и научном планах. Он требовал вынести эти вопросы на высший политический суд, настойчиво предлагая как можно быстрее собрать для этой цели совещание первых партийных руководителей. Ясно, для чего это надо – осудить, заклеймить и т. д.
Чаушеску стал обвинять другие партии и страны в отступничестве. Прежде всего стрелы летели в сторону Венгрии, но были довольно прозрачные намеки и на нас.
Эти мотивы в политике и в практических действиях румынского руководства усиливались все более. И вместе с тем росла изоляция румынского руководителя среди социалистических стран. Пожалуй, лишь с Хонеккером они находили общий язык на почве неприятия перемен, защиты консервативно-догматических позиций. Тем более что знали они друг друга еще со времени работы в молодежных организациях своих стран.
Росло неприятие Чаушеску в различных слоях румынского общества. То тут, то там вспыхивали забастовки и стихийные политические выступления трудящихся. Несмотря на жесткий идеологический контроль, критика режима Чаушеску раздавалась и со стороны авторитетных политических деятелей. Еще на XII съезде РКП с открытой критикой высшего руководителя, выступил один из старейших деятелей партии Константин Пырвулеску. Но его голос потонул в громком хоре прихлебателей и подхалимов. Расправился Чаушеску и с таким своим противником, весьма популярным уже в то время в стране, как Ион Илиеску. Был отправлен в дипломатическую ссылку и другой критик режима – Василе Патилинец, а по прошествии некоторого времени он погиб за рубежом в автомобильной катастрофе. Отказался вернуться в Бухарест и начал активную борьбу против Чаушеску бывший посол Румынии в США и постоянный представитель страны при ООН С. Брукан.
Не исключаю, что в Румынии было немало тех, кто надеялся на какое- то влияние или даже давление с советской стороны, чтобы изменить ситуацию в румынском руководстве. Позднее в печати даже появились сообщения о том, что Горбачев чуть ли не высказывал кому-то сочувственное отношение к планам замены Чаушеску.
Что можно сказать по этому поводу? Да, в отношениях и контактах с румынскими руководителями и самим Чаушеску с нашей стороны не было никакого примиренчества и оппортунизма. Но Горбачев четко придерживался им же самим провозглашенного принципа – не вмешиваться в дела других стран ни при каких условиях, никакими средствами – ни дипломатическими, ни какими-то иными. Эта линия неукоснительно проводилась и в отношении Румынии.
Я припоминаю, что одно время со стороны некоторых военных и других оппозиционно настроенных сил предпринимались попытки втянуть советское руководство во внутриполитические дела. Такие сигналы через нашего посла подавал генерал-полковник Милитару, намекая, что движение против Чаушеску имеет довольно много сторонников среди военных, дипломатических и других кругов. По сути дела, ставился вопрос о поддержке усилий оппозиционных сил с советской стороны. Эти сообщения докладывались мною Горбачеву. Решение было – не давать на них ответа.
Финал румынской трагедии известен. Мощный шквал народного возмущения смел деспотический режим. Диктатор пал, но и перед бесславным концом он оставался верен себе, пытаясь подавить силой народное восстание, учинив кровавую бойню на улицах Бухареста и других городов. Вина за эти события, за многочисленные жертвы полностью лежит на Чаушеску и тех, кто его поддерживал, кто всеми силами сопротивлялся назревшим переменам.
Перемены в Румынии дорого обошлись стране и народу, но они открыли перед ней перспективы развития по демократическому пути.
Глава третья. Накануне югославской трагедии
Центробежные силы нарастают
Еще при жизни Тито выдвигались различные предположения и догадки, что произойдет с югославской федерацией, этой сложной, многонациональной страной после Тито. Ведь он олицетворял собой единство Югославии. Его авторитет, политическое влияние в стране и в мире служили немаловажным фактором стабильности этого государства.
Пожалуй, преобладающим было мнение, что без Тито государство вообще существовать не сможет и сразу же начнется раздрай, который неизбежно приведет к развалу федерации. Ведь в последние годы жизни Тито действие центробежных сил становилось все более и более ощутимым.
И тем не менее, несмотря на нарастание разногласий между республиками, в течение ряда лет послетитовского периода взрыва не произошло. Не произошло потому, что, конечно же, Югославское государство держалось не только на авторитете личности Иосипа Броз Тито. Были и другие объединяющие факторы.
Этническая общность большинства югославских народов скреплялась оригинальной политической и социально-экономической моделью общества – системой так называемого самоуправленческого социализма, которая соединяла в себе не утратившие популярности социалистические идеи с некоторыми национальными традициями славянских народов. Конечно, не все в ней было отработано, немало было показного и декларативного. Но все же это была определенная ценность, объединявшая и цементировавшая общество. Вокруг нее была развернута большая идеологическая работа.
В свою очередь, система самоуправления держалась в значительной мере на объединяющей роли партии – Союза коммунистов Югославии. В рамках концепции самоуправленческого социализма в свое время были внесены существенные поправки в структуру партии, во внутрипартийные отношения, но они не затронули основные принципы, определявшие роль партии в обществе и регулировавшие ее деятельность.
В югославском обществе по-прежнему сохранялась однопартийная система с демократическим централизмом, идеологической дисциплиной, довольно жестким партийным контролем за деятельностью государственных органов. Другие общественные организации – Социалистический союз трудового народа, профсоюзы, рабочие советы, несмотря на все усилия оснастить их атрибутами самостоятельности, по существу оставались «приводными ремнями» партии.
Главный парадокс и внутреннее противоречие системы югославского самоуправления состояли именно в том, что его принципы отторгали руководящую роль партии, но в то же время без партии оно было бы неосуществимо.
Так или иначе партия выступала гарантом государственного и общественного устройства страны.
В этой связи нельзя не учитывать роли югославской народной армии, которая выросла из антифашистской национально-освободительной борьбы югославских народов, была своеобразным воплощением их единства. Пользуясь традиционным уважением в обществе, она также являлась в определенном смысле стабилизирующим фактором. Причем это была одна из сильнейших европейских армий.
Югославия еще при Тито нашла нишу и в системе международных отношений, отказавшись от участия в двух противоположных военно- политических блоках. В результате разрыва с Советским Союзом она, естественно, оказалась вне сформировавшегося в послевоенные годы советского военно-политического блока, но не вошла и в западный блок. Такая внеблоковая позиция сохранилась и после нормализации отношений с Советским Союзом в 1955 году.
Невхождение в блоки, равноудаленность от них, естественно, привели Югославию в Движение неприсоединения. Более того, Югославия стала одним из инициаторов и самых активных его участников, а Тито, наряду с Индирой Ганди, претендовал на роль неформального лидера этого движения. Несмотря на разноликость стран, участвовавших в нем, тяготение одних к западному капитализму, а других к восточному социализму, оно в условиях противостояния двух блоков превратилось в довольно влиятельную политическую силу на международной арене.
Югославия как активный участник Движения неприсоединения завоевала немалый авторитет, который важен был и для внутренней общественно- политической консолидации.
Конечно же, среди международных факторов немаловажное значение имела заинтересованность Советского Союза и других соцстран в развитии Югославии как единого федеративного государства. Да и Запад в лице Соединенных Штатов Америки и западноевропейских стран не был до поры до времени заинтересован в ослаблении и разобщении Югославии.
В последний период жизни Тито готовились условия для того, чтобы создать некие коллективные структуры руководства страной. На основе представительства от республик и автономных областей, ротации их состава были реорганизованы высшие органы государственной власти и партийного руководства. В Президиуме СФРЮ было введено двухлетнее попеременное председательствование представителей республик. Для главы исполнительной власти установлен пятилетний ротационный срок. А в партийном руководстве введена даже ежегодная смена председателя Президиума ЦК СКЮ, избираемого из представителей союзов коммунистов республик.
Все это помогло сохранить стабильность политической ситуации в Югославии в течение примерно десятилетнего периода послетитовского развития. Однако проблемы югославского общества не были устранены, противоречия между республиками, связанные с особенностями их исторических судеб, религии и культуры, оставались, а различия в уровне жизни даже продолжали углубляться.
Югославия сильнее, чем другие страны Восточной Европы, была связана с мировым рынком. При благоприятной конъюнктуре это давало ей немалые выгоды, но зато любое ухудшение мировой экономической ситуации особенно больно задевало ее. Именно это и произошло в середине 80-х годов. Внутренние противоречия и проблемы страны стали все ощутимее сказываться, выходить на первый план.
На почве экономического недовольства, взрыва национальных чувств начались массовые выступления в автономной области Косово, населенной этническими албанцами. Стали нарастать сепаратистские настроения в Словении и Хорватии.
В конце главы мне еще предстоит вернуться к анализу причин, приведших позднее к трагедии распада югославской федерации. Но в начале второй половины 80-х годов, когда мне пришлось соприкоснуться с советско- югославскими отношениями, непосредственной угрозы такого распада не ощущалось.
Советско-югославские отношения в послетитовский период были довольно добротными и устойчивыми, правда, и каких-то заметных подвижек в их углублении не происходило. Советское руководство уже давно, со времен Хрущева, убедилось в тщетности да и ненужности попыток оторвать Югославию от Запада и вернуть в советский блок. Напротив, стала признаваться полезная роль Югославии на международной арене, в Движении неприсоединения. Однако ставилась задача – постараться удерживать Югославию на антиимпериалистических позициях.
Советская перестройка, новое политическое мышление придали новые импульсы советско-югославским отношениям, расширению нашего экономического и политического сотрудничества. Обе стороны были искренне заинтересованы в углублении экономической интеграции, тем более что торгово-экономические отношения с Югославией уже давно строились на ценах мирового рынка и расчетах в свободно конвертируемой валюте, и тут ничего не надо было менять и перестраивать.
Советский Союз был наиболее важным экономическим партнером, на долю которого приходилось до 1/3 объема внешней торговли страны.
