Международного отдела в Отдел по соцстранам, то есть от Добрынина ко мне.

Кто-то по этому поводу горько пошутил: «Вот появилась и шестнадцатая социалистическая страна». За этой шуткой стояла другая, вполне серьезная истина, значение которой выявилось позднее: отнесение стран, особенно слаборазвитых, к той или иной системе носит весьма условный характер, важнее – реальные интересы стран и народов, их место в структуре международных отношений.

В данном случае суть вопроса состояла в том, что кампучийскую проблематику просто невозможно отделить от вьетнамской и китайской. Кстати, в МИД Кампучия была тоже отнесена к сфере управления по социалистическим странам Азии.

Первые шаги: Хенг Самрин и Хун Сен

В Кампучии мне побывать не удалось. Но встреч с ее руководителями было очень много. Немало времени и усилий отдано обсуждению кампучийских проблем с вьетнамцами, а также с лаосскими и северокорейскими руководителями.

Моя первая встреча с председателем Народно-демократической партии Кампучии Хенг Самрином произошла во время работы VI съезда Партии труда Вьетнама.

Чтобы подчеркнуть уважение к кампучийцам, мы с Лигачевым приехали в резиденцию, где размещалась их делегация. Хенг Самрин произвел на меня тогда впечатление очень ограниченного, несамостоятельного и даже робкого человека. То ли он недостаточно подготовился к этой встрече, то ли вообще плохо владел материалом, но говорил очень неуверенно. Его позиция основывалась на довольно стереотипных и прямолинейных посылках, определялась исключительно борьбой против полпотовцев и необходимостью их вытеснения из страны. Основные просьбы к Советскому Союзу сводились к продолжению военной и гражданской помощи кампучийскому правительству.

С нашей стороны уже на этой встрече акцент делался на необходимость политического урегулирования, хотя для содержательных, предметных переговоров по этому вопросу еще не было предпосылок. Инициатива и конкретные предложения должны были исходить прежде всего от кампучийской стороны. Но поскольку вьетнамское руководство еще не было готово к такой постановке вопроса, то и кампучийцы не могли сказать ничего вразумительного.

После VI съезда Коммунистической партии Вьетнама понимание необходимости политического урегулирования кампучийской проблемы у вьетнамских руководителей становится большим. И это нашло свое отражение на встрече Нгуен Ван Линя с Горбачевым в мае 1987 года. А вскоре состоялась встреча Горбачева и с самим кампучийским руководителем Хенг Самрином.

Мои первые впечатления о нем подтвердились. Кампучийский руководитель оказался довольно скуп на информацию даже о внутреннем положении страны. Между тем сообщения из Пномпеня не оставляли сомнений в том, что кампучийские власти очень слабы, а в глубинных районах страны полностью отсутствует собственный государственный аппарат. Все находится под контролем вьетнамцев и все делается ими. К сожалению, такой ситуация была и в верхних эшелонах власти Пномпеня. В этом, видимо, секрет скромности и отсутствия уверенности у Хенг Самрина. Сказывались и личные качества этого руководителя. Горбачеву пришлось буквально втягивать его вопросами в серьезное обсуждение экономических проблем страны, социальных отношений, соотношения сил между разными группировками.

Формула политического урегулирования уже произносилась кампучийским руководством, но ее понимание оставалось упрощенно однолинейным. Хенг Самрин, например, заявил: «Сон Сан – прокапиталист, и поэтому мы решили его устранить». Он даже не затронул проблемы взаимоотношений с АСЕАН, хотя здесь были заложены крупные резервы для политического урегулирования. Об этом уже не раз говорилось и с вьетнамцами, и с кампучийцами.

Горбачев вел беседу уважительно и терпеливо, обращая внимание собеседника на основные проблемы. Он подчеркнул важность укрепления народной власти в Кампучии, чтобы она могла самостоятельно и эффективно вести дело и в то же время настойчиво проводить политику примирения: ведь ей нечего противопоставить, ее трудно дискредитировать. Тут очень много резервов и возможностей. Вместе с вьетнамцами активнее работать и со странами АСЕАН, у которых своя позиция, не совпадающая ни с западной, ни с китайской. Ведя диалог с Сиануком, видеть и другие силы, тогда и с Сиануком будет легче вести переговоры. Активной политикой примирения подвигать и Китай на конструктивные шаги в этом направлении. Хенг Самрин все это выслушивал. Но какой-либо реакции не проявлял, его лицо оставалось непроницаемым, как бы отсутствующим.

Примерно в то же самое время у Шеварднадзе и у меня начались регулярные встречи и с председателем правительства Кампучии Хун Сеном. Впечатления об этом человеке были совершенно иные. Это тоже не такой уж опытный, но более самостоятельный и гибкий собеседник.

1 июля 1987 г. на встрече с Шеварднадзе и со мной (присутствовали также работники Отдела ЦК Смирновский и Глазунов) Хун Сен в довольно свободной манере изложил позицию по кампучийскому урегулированию. Ее суть в выражениях, близких к хунсеновским, выглядела так:

«Несмотря на наше военное преимущество, выиграть войну собственными силами мы не в состоянии, ибо противник получает поддержку от Китая, США, Таиланда. Но и враг не может военным путем уничтожить нашу власть.

Таким образом, решить кампучийскую проблему можно только политически.

Позиция Политбюро НРПК состоит в том, чтобы в итоге политического урегулирования сохранить завоевания народа в рамках союза трех стран Индокитая:

во-первых, создать условия для мирного строительства и углубления революционных преобразований;

во-вторых, решить кампучийскую проблему политическим путем в соответствии с принципами, провозглашенными во Владивостоке;

в-третьих, решение кампучийской проблемы – это дело самого кампучийского народа, его невозможно добиться с помощью пребывания вьетнамских войск.

Вероятно, переговоры и военные действия будут вестись одновременно. Но при любом варианте развития событий надо укреплять органы народной власти.

Для достижения урегулирования потребуется определенное время, к нему не готовы и наши противники, но момент для политического наступления настал.

Первый наш шаг – объявить уже в августе призыв к национальному примирению.

Второй шаг – в подходящий момент обнародовать политические основы национального примирения.

Со своей стороны мы пойдем на крупные уступки. Одна из них – согласие на участие в этом процессе «красных кхмеров», но без Пол Пота и его ближайшего окружения. Без этого не обойтись, ведь мы понимаем, что источник войны – в Китае, а не в США.

Другая уступка – согласие на вывод вьетнамцев. Мы также готовы согласиться на возврат Сианука, например в качестве председателя Госсовета, отдать еще ряд постов.

В то же время мы намерены потребовать прекращения вооруженной борьбы против нас и роспуска воинских формирований.

Готовы встретиться с Сиануком и представителями других сил, со всеми ими вместе за столом переговоров, но не четырехсторонних, а двусторонних».

Это было уже нечто иное – цельная, осмысленная концепция, на базе которой можно было разворачивать серьезную работу.

На нашей новой встрече в начале ноября 1987 года Хун Сен вновь говорил Шеварднадзе и мне, что на новом этапе нам надо вести борьбу не только на полях сражений, но и за столом переговоров. Мы должны взять на себя инициативу политического урегулирования и поиска компромиссных решений. Тем более что у противоположной стороны отсутствует единство. Только позиции Китая и Таиланда остаются жесткими, но даже у китайцев есть некоторые подвижки, ибо они боятся остаться в стороне от кампучийского урегулирования и внутренне готовятся к компромиссу.

«Мы готовы вести переговоры с каждой из сторон, использовать все карты, но разыгрывать сиануковский козырь».

Хун Сен сообщил, что они ищут возможности для контактов с более приемлемыми лицами из группировки красных кхмеров, в частности зондируют возможность установления таких контактов с Кхиеу Самфаном. А общая формула кампучийцев такова: «Соглашение с Сиануком, нейтрализация Сон Сана, борьба с Пол Потом».

Этот разговор проходил в порядке подготовки Хун Сена к парижской встрече кампучийских сторон. Разумеется, с нашей стороны ей было оказано всестороннее дипломатическое и организационное содействие.

Через месяц состоялась еще одна встреча с Хун Сеном. На этот раз его принимал Рыжков с участием моим и Ю.М. Воронцова. И снова Хун Сен произвел впечатление очень вдумчивого и толкового собеседника. Чувствовалась большая уверенность Хун Сена, и даже появились признаки повышенных самооценок: «…моя встреча с Сиануком…» и т. д. Но для этого были и основания: ведь в Париже действительно был достигнут большой успех, положено начало диалогу по кампучийской проблеме непосредственно между заинтересованными сторонами.

Процесс пошел…

Думаю, что дала свои результаты выработанная вьетнамцами и кампучийцами, не без нашего участия, линия на национальное примирение, стремление видеть весь спектр политических сил, завязанных в кампучийской проблеме, работать по всем направлениям одновременно, проводя гибкую тактику, быть готовым к ее корректировке, если изменятся обстоятельства.

На встречах с вьетнамскими руководителями мы старались деликатно и осторожно подводить их к мысли об уменьшении, а затем и прекращении военного присутствия в Кампучии, скорейшей передаче кампучийцам управленческих функций в Пномпене и на местах, укреплении государственного аппарата и вооруженных сил Кампучии.

Конечно, наша роль не ограничивалась советами, а выражалась и в активной дипломатической поддержке кампучийской инициативы через наши отношения с Соединенными Штатами, Китаем, Таиландом, другими странами АСЕАН, по каналам ООН.

Все эти проблемы были обстоятельно обсуждены на упоминавшейся уже встрече Горбачева с Нгуен Ван Линем 20 июля 1988 г. Вьетнамец информировал Горбачева о решении, принятом вьетнамским руководством, постепенно вывести войска из Кампучии к концу 1989-началу 1990 года. Диалог между основными кампучийскими политическими силами, по оценке Нгуен Ван Линя, вызывает тревогу у китайцев. Они чувствуют, что Сианук уплывает из их рук. По наблюдениям вьетнамцев, заметно меняются позиции Малайзии, Индонезии, а в последнее время и Филиппин и даже Таиланда. Достигнута договоренность о посещении Таиланда министром обороны Вьетнама Ле Дык Анем. Горбачев передал, в свою очередь, пожелание премьера Таиланда о нормализации отношений с Вьетнамом и положения на кампучийско-таиландской границе.

Таким образом, благодаря усилиям вьетнамцев, кампучийцев, при нашей активной поддержке обстановка на Индокитайском полуострове и во всей Юго-Восточной Азии начала, хоть и медленно, но заметно меняться. Процесс, как говорится, пошел…

В августе 1988 года я в последний раз как секретарь ЦК по связям с соцстранами имел встречи с Нгуен Ван Линем и Хенг Самрином, находившимися в это время на отдыхе и лечении в СССР.

Нгуен Ван Линь охарактеризовал состоявшуюся в конце июля в Багоре коктейльную встречу четырех кампучийских сторон с участием представителей Вьетнама, Лаоса и стран АСЕАН как «общую большую победу Вьетнама и Советского Союза». Впервые за стол переговоров сели все противостоявшие друг другу кхмерские стороны и государства Юго-Восточной Азии. Для Вьетнама это тоже был непростой шаг – ведь до этого момента он не хотел принимать непосредственного участия в переговорах по Кампучии, ссылаясь на необходимость решать вопросы лишь с властями в Пномпене.

Нгуен Ван Линь отметил некоторые сдвиги в позиции Сианука. Последний не скрывал обеспокоенности тем, как бы вьетнамские войска не ушли из Кампучии раньше времени, необходимого для создания гарантии невозвращения полпотовцев к власти.

Разделяли эти опасения и страны – члены АСЕАН. Встреча в Багоре, по мнению вьетнамского лидера, продемонстрировала изоляцию красных кхмеров и стоящего за ними Китая. Пекин испытывал определенные трудности и вынужден был лавировать. В руководящих кругах Китая, по словам Линя, стали высказывать такую еще недавно