манифестаций с требованиями решительно покончить со старыми методами партийного диктата и режима личной власти. На волне широких политических выступлений возникло новое мощное политическое движение – Союз демократических сил (СДС) во главе с Желю Желевым. Он стал председателем его координационного совета.
БКП оказалась перед необходимостью коренного обновления. С учетом требований партийных масс и широких общественных сил следующий пленум ЦК исключил из партии Живкова и Балева. В состав ЦК, Политбюро был введен и избран секретарем ЦК Александр Лилов. На своем съезде в декабре БКП была преобразована в социалистическую партию, но сохранить прежнее влияние в стране не смогла. На очередных выборах партия лишилась абсолютного большинства, хотя и сохранила в Народном собрании довольно сильные позиции. Президентом страны стал Желю Желев, впервые в послевоенные годы было сформировано некоммунистическое правительство.
В середине ноября очищающая волна охватила Чехословакию, дав начало «бархатной революции».
Началось все с того, что студенческая демонстрация в Праге 17 ноября была, как говорилось в официальном сообщении, «рассеяна силами правопорядка». В последующие дни митинги и манифестации захлестнули Прагу, Братиславу, Брно с угрозой перерастания во всеобщую забастовку, и уже 24 ноября Якеш заявил об отставке Президиума и секретарей ЦК КПЧ.
В новое руководство партии, которое возглавил Карел Урбанек, не вошли ни Гусак, ни Якеш, ни Фойтик. Оно отмежевалось от политики прежнего руководства, объявило о пересмотре оценки событий 1968 года. Ввод войск ряда государств в Чехословакию осужден как ничем не оправданный и ошибочный шаг. Примерно в это же время опубликованы заявление руководства Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и Советского Союза, а также заявление советского правительства, осуждающие военную акцию 1968 года в отношении Чехословакии.
Под аккомпанемент массовых выступлений, под нажимом оппозиции, представленной Гражданским форумом, пало правительство Адамеца, прошел внеочередной съезд КПЧ, фактически уже отстраненной от власти, а в самом конце года лидер оппозиции Вацлав Гавел был избран новым президентом Чехословакии.
Немногим дольше, чем в других восточноевропейских странах, старый режим продержался в Румынии, но зато его крах принял характер острейшего кровопролитного столкновения народа с кликой Чаушеску, в результате которого диктатор, пытавшийся утопить в крови народное восстание, был повержен и казнен.
Еще в конце октября Чаушеску на пленуме ЦК распространялся о необходимости «дать отпор антисоциалистическим теориям, новым концепциям социализма». В ноябре даже состоялся очередной съезд РКП, прошедший в обстановке «безграничной поддержки» Чаушеску, как будто кругом ничего не происходило. А через три недели, когда Чаушеску находился в очередном зарубежном вояже, начались мощные народные выступления против режима вначале в Тимишоаре, подавленные военной силой, а затем и по всей стране.
Общение страны с внешним миром было прервано, но сквозь жесткие препоны цензуры все же просачивались сообщения о грозном развитии событий.
Лихорадочные действия диктатора, срочно вернувшегося в страну, выступление по телевидению, в котором он пытался все свалить на «группы хулиганствующих элементов», попытка провести официальный митинг в свою поддержку, введение чрезвычайного положения еще сильнее накалили обстановку. Стихийное выступление масс стало обретать более определенную политическую направленность и организованные формы. Возник Фронт национального спасения во главе с Ионом Илиеску – давним противником Чаушеску.
Тогда под покровом темноты в Бухарест ворвались верные диктатору части госбезопасности. Развернулись жестокие бои этих головорезов с народом и перешедшей на его сторону армией. Они продолжались несколько дней, но участь Чаушеску и его режима была предрешена. Он и его жена были арестованы, преданы суду и расстреляны.
Армия, во главе которой встал опальный генерал Милитару, вместе с повстанцами установила контроль в столице и на всей территории страны. Прежние политические структуры и институты, и прежде всего РКП, были полностью дискредитированы. Начался труднейший процесс возрождения страны.
Существенно иной была логика развития событий в Польше и Венгрии. Они еще раньше избрали путь реформации, и к середине 1989 года здесь сложилась обстановка, принципиально отличная от того, что имела место в других странах Восточной Европы. В полном разгаре были общественные перемены, затронувшие и правящие партии.
Поэтому здесь вообще не возникло условий, при которых, как в других странах, оказался неизбежным общественно-политический взрыв. Но, конечно, обвальные перемены в ГДР, Чехословакии, Болгарии, Румынии не могли не оказать своего воздействия на ситуацию в этих странах. Процессы демократизации, безусловно, были ускорены и основательно развернуты в сторону еще более решительного демонтажа той системы, которая считалась социалистической. Обострился кризис правящих партий и ускорился процесс их оттеснения от политической власти, превращения в оппозиционные силы.
В Венгрии в начале октября 1989 года на съезде ВСРП произошел фактический ее раскол, хотя формально он выглядел как обновление партии на социал-демократических началах. Во главе вновь образованной Венгерской социалистической партии (ВСП) встал бывший председатель ВСРП Реже Ньерш. Новая партия объявила себя сторонницей многопартийной системы. На пост лидера страны был выдвинут Имре Пожгаи. Часть членов ВСРП во главе с бывшим Генсеком К. Гросом, не согласившись с таким решением, провела съезд ВСРП. Ее председателем стал Дьола Тюрмер.
В дальнейшем влияние ВСП ослабло. Она потерпела поражение на президентских выборах и фактически оказалась отстраненной от власти, хотя и сохранилась как заметная сила в левом крыле венгерского политического спектра.
Нечто сходное произошло и в Польше. Поражение ПОРП на выборах в сейм привело к тому, что она утратила руководящую роль в правительстве, которое возглавил представитель оппозиции Т. Мазовецкий, хотя на президентском посту еще некоторое время оставался Ярузельский. В январе 1990 года состоялся последний съезд ПОРП. Она объявила о своей трансформации в Польскую социалистическую партию, предпринимая этот шаг как последний шанс сохранения своего политического влияния.
Конечно, в странах Восточной Европы еще продолжалась борьба вокруг политической власти. Сильнейший же удар по политическим позициям прежних руководящих партий был нанесен августовским путчем в СССР и его провалом, которые внесли коренные изменения в ситуацию, привели к устранению КПСС с политической арены и распаду Советского Союза.
Наступила новая посттоталитарная эпоха в развитии бывших социалистических стран Восточной Европы, полная тревог, неизвестности, поисков выхода из беспрецедентного общественно-политического кризиса, в котором они оказались.
Следует заметить, что обвальные перемены конца 80- начала 90-х годов не затронули социалистические режимы в странах Азии и на Кубе. В Китае, несмотря на то что выступление оппозиционных сил было сурово подавлено летом 1989 года, продолжалось движение по пути либерализации экономики при сохранении старых методов и институтов власти. Вьетнам под влиянием советской перестройки и китайского опыта успешно развертывал экономические реформы. Сохранились сложившиеся политические и экономические структуры на Кубе и в Северной Корее, хотя положение в этих странах вследствие распада мирового социализма резко осложнилось. Лишь в Монголии монополия одной партии на политическую власть была поколеблена, на политическую арену вышли новые общественные силы и новые лидеры.
От какого наследства отказались
Бурное развитие событий в странах Восточной Европы в конце 1989 года произвело ошеломляющее воздействие на общественное сознание, вызвав у одних эйфорию, ввергнув других в тяжелую депрессию. Этот шквал эмоций заслонил серьезное, беспристрастное теоретическое осмысление происходящего. Оно и сейчас продолжает отставать от хода событий, не дает адекватного ответа на самый коренной вопрос: в чем же исторический смысл происшедших перемен?
Интерпретации и комментарии по этому поводу часто страдают отсутствием глубины, упрощенчеством, сводятся к двум версиям. Согласно одной из них, разделяемой сторонниками наиболее радикальных перемен, в борьбе между двумя системами – капитализмом и социализмом и соответственно между двумя блоками советским и западным – верх по всем параметрам (технологическим, социальным и политическим) одержал западный капитализм. Результатом этого и явились кризис и распад социализма, его устранение с исторической арены. По этой версии, бывшим социалистическим странам ничего другого, кроме возвращения в лоно капитализма, не остается.
Эта схема вроде бы подтверждается конкретными фактами и процессами, которые развернулись в этих странах. Здесь и отстранение от власти компартий, оттеснение их на задний план, а в отдельных странах даже запрещение; и демонтаж старой политической системы, восстановление многопартийности, проведение свободных выборов, снятие всевозможных препон на пути демократизации и гласности; и начало процесса разгосударствления, десоциализации экономических институтов, ускоренный переход к рынку; и распад многонациональных государств.
Другая версия навязывается консервативно-догматическими кругами. Ее сторонники, не смущаясь тем, что вступают в явное противоречие с марксистскими постулатами о взаимодействии объективных и субъективных факторов, винят во всем инициаторов перестройки, и прежде всего Горбачева, который якобы свернул с социалистического пути, изменил идеалам социализма, предал не только КПСС, но и другие братские партии. Он не пришел на помощь восточноевропейским странам, когда в них рушился социализм, чуть ли не способствовал этому процессу.
Нетрудно видеть, что обе эти версии совпадают в исходной посылке – Советский Союз и страны Восточной Европы идут от социализма в сторону капитализма. Только одними это восторженно приветствуется, а другими предается анафеме, решительно отвергается как отступление от прогресса и т. д. Но в том-то и дело, что жизнь, исторический опыт поставили под вопрос саму эту исходную посылку.
В самом деле, является ли тот строй, который существовал в Советском Союзе и в других странах так называемого реального социализма, адекватным воплощением социалистической идеи? До поры до времени положительный ответ на этот вопрос мало у кого вызывал сомнение. Даже противники социализма молчаливо соглашались с квалификацией советского блока как стран реального социализма, придавая, правда, этой оценке негативный смысл. Советская модель социализма считалась если не единственной, то во всяком случае эталонной.
Но постепенно жизнь стала вносить серьезные коррективы в эти представления. Была признана правомерность и других моделей социализма. Более того, критический анализ истории советского общества (прерванный в самом начале еще при Н. С. Хрущеве, но продолженный в ходе горбачевской перестройки) привел к выводу о серьезных извращениях принципов социализма и глубоких деформациях общества под воздействием диктаторского, тоталитарного режима.
Во второй половине 20-х годов в СССР была отвергнута заключенная в нэпе возможность демократического, основанного на естественных экономических законах развития общества. Восторжествовала идеология насильственного преобразования общества по искусственно созданной схеме, насаждения «социалистических» форм. Административно-командная модель общества с жесткой однопартийной системой, всеобщим огосударствлением экономической, социальной, духовной жизни и была объявлена социализмом…
Не касаюсь исторических корней этой системы, соотношения объективных условий и субъективных факторов ее появления. Не хотел бы в данной связи ставить вопрос и о том, что в этом обществе было действительно социалистического, а что в корне противоречило ему. Это предмет специального анализа.
Конечно, все перечеркивать и отбрасывать было бы неправильным. Пройдена значительная часть пути индустриального развития. Немало сделано в накоплении экономического потенциала, в социальной области, в развитии науки и культуры. Но нельзя не видеть и того, что даже самые общие принципы социалистической доктрины оказались на деле глубоко извращенными. Гуманизм, демократизм обернулись превращением человека в винтик государственной машины, справедливость и равенство – уравниловкой, социальная защищенность,
