что государственная организация контролируется не государственными органами, не «советами народных депутатов», а сугубо партийной организацией. Но любопытно, что именно этим признано, что эта государственная, якобы, организация — КГБ, стоит над государством, как таковым. Разумеется, олигархия не в состоянии понять, что здесь она попала впросак — у нее не может и мысли такой появиться, что она и государство — две разные вещи. И она права в том, что составляет единое целое с государством, что государственная машина и олигархия — это, собственно, одно и то же. И нет ничего удивительного, что в данном случае олигархия осуществляет свою власть «напрямую», без обычной маскировки — она даже близко боится подпустить к основному органу своей власти чужаков, даже формально. Без этого органа террора, который стоит над всеми законами, организациями и абсолютно ничем не связан в своих действиях, кроме соображений выгод олигархии («цель оправдывает средства»!), олигархия сразу же потеряла бы 9/10 своей власти. Удивительно другое — то, что после глубоких размышлений олигархия решила этот принцип возвести на пьедестал и распространить повсеместно. Что это глупость? Нет. Олигархия, инстинктивно, чувствуя приближение решающей схватки, собирает в свои руки все остатки власти, которые еще не подгребла под себя, даже те, что оставила сознательно для обмана народа.
В «сталинской конституции» и слова нет о партии — строй был на подъеме, а правящему классу вполне хватало фактической власти — реальных противников у него не было. Строй покатился к гибели и вот уже в ублюдочной «брежневской конституции» появляется партия в качестве «ядра общества». Строй балансирует на краю пропасти и Горбачев предлагает «в целях разделения власти»… объединить в одних руках и партийную и государственную власть, создать нечто вроде института генерал-губернаторов. И ничего — проходит. И «демократы» как ни в чем не бывало уже разъясняют тупому народишку, как это хорошо разделять функции партийных и государственных органов, передавая власть из двух рук в одни. В отличие от этих купленных шавок, олигархия отлично понимает — даже видимость свободных выборов может привести к началу неуправляемого процесса — что скажут народу, если он выберет Верховный Совет, который отвергнет диктат правящего класса? Конечно, это маловероятно и никто этого не допустит, но главное не в этом — в условиях «демократии и гласности», когда много стали болтать, митинговать начали — нужна сильная власть, сосредоточенная в одних руках — нет уже времени, как в прежние добрые старые спокойные времена идти по цепочке, а кроме того, события в Армении показали, что не только совет может плюнуть на партию, но даже и начальник милиции в условиях революционного подъема может задать вопрос первому секретарю обкома партии — а кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? Вот откуда эта «неожиданная» идея Горбачева.
Перефразируя Маяковского, можно сказать: «Когда мы говорим государство — мы подразумеваем олигархию, когда мы говорим олигархия — мы подразумеваем государство».
Национальности, насильственно присоединенные к России, конечно же, под предлогом «освобождения», как же иначе, получили возможность вырваться из азиатской отсталости, став при этом порядочной гирей на шее русского народа, особенно в первое время и, как это ни парадоксально, в последнее время. Но сейчас, так же как и другие колонии в мире, они уже давно отплатили долг русскому народу своими природными богатствами. За сравнительно быстрое в прошлом развитие им пришлось заплатить не только лишениями как русскому народу, но и национальной независимостью. «По моему мнению, собственно колонии, т. е. земли, занятые европейским населением, Канада, Кап, Австралия, все станут самостоятельными; напротив, только подчиненные земли, занятые туземцами, Индия, Алжир, голландские, португальские, испанские владения, пролетариату придется на время перенять и как можно быстрее привести к самостоятельности. Как именно развернется этот процесс, сказать трудно. Индия, может быть, сделает революцию, даже вероятно, и, так как освобождающийся пролетариат не может вести колониальные войны, то с этим придется примириться, причем, разумеется, дело не обойдется без всяческого разрушения. Но подобные вещи неотделимы от всех революций. То же самое может разыграться и в других еще местах, например, в Алжире и в Египте, и для нас это было бы, несомненно, самое лучшее. У нас будет довольно работы у себя дома. Раз только будет реорганизована Европа и Северная Америка, это даст такую колоссальную силу и такой пример, что полуцивилизованные страны сами потянутся за ними; об этом позаботятся одни уже экономические потребности. Какие социальные фазы и политические фазы придется тогда проделать этим странам, пока они дойдут тоже до социалистической организации, об этом, я думаю, мы могли бы выставить лишь довольно праздные гипотезы. Одно лишь несомненно: победоносный пролетариат не может никакому чужому народу навязывать никакого осчастливливания, не подрывая этим своей собственной победы. Разумеется, этим не исключаются никоим образом оборонительные войны различного рода…»
Одной из первых задач русского пролетариата, и, естественно, задачей каждого национального пролетариата — является предоставление (завоевание) независимости каждой национальности. «Без установления независимости и единства каждой отдельной нации невозможно ни интернациональное объединение пролетариата, ни мирное и сознательное сотрудничество этих наций для достижения общих целей». «Искреннее международное сотрудничество европейских наций возможно только при том условии, если каждая из этих наций полностью распоряжается в своем собственном доме». «Чтобы обеспечить международный мир, надлежит прежде всего устранить все какие только возможно, национальные трения, каждый народ должен обладать независимостью и быть хозяином в своем собственном доме».
Когда я слышу, что Украина или Литва не могут существовать без России (о Туркмении или Грузии и говорить не приходится) меня не удивляет неприязнь иди даже ненависть к русским со стороны национальных меньшинств (также как меня не удивляет все возрастающая неприязнь русских к другим национальностям — они не без оснований считают их обузой, как впрочем, правильно и обратное) — эта взаимная неприязнь вполне соответствует интересам олигархии и не нуждается в глупом открытом подогревании национализма — экономические трудности делают это сами собой, более того, в этих условиях олигархия, сама, собственно и создавшая эти трудности самим фактом своего существования, получает возможность в нынешних условиях играть роль некоего «третейского судьи».
Почему Бельгия с населением в 10 миллионов может быть независимым государством, а Узбекистан или Белоруссия с большим населением и территорией — «не могут»? Почему Польша с населением в 35 миллионов может быть независимым государством, а Украина с 50 миллионами населения и гигантской промышленностью, не уступающей крупнейшим европейским государствам, с сельским хозяйством, хотя бы по объему производства, не имеющим себе равных в Европе — «не может»? Почему Норвегия может быть независимым государством, а Латвия нет, почему Люксембург или какие-нибудь «острова» с населением в 300 человек — могут быть независимыми государствами? Почему небольшие и даже крошечные народы могут быть независимыми, а национальности СССР — «не могут»? Это ли не расизм, не шовинизм и не колониализм в самом наглом виде?
«Свобода отделения», о которой так «пекся» Ленин, давно уже не существует даже формально, если вообще существовала хотя бы на бумаге. «Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи». Весь государственный механизм задействован так, чтобы малейшее поползновение к независимости пресекалось в корне. Даже высшее национальное руководство члены олигархии, не имеет никакого влияния, например, на размещение на территории «республики» войск. Второй секретарь каждой «национальной компартии», и во всех крупных организациях — русский. И так далее. «Одно дело необходимость сплочения против империалистов Запада, защищающих капиталистический мир. Тут не может быть сомнений. И мне излишне говорить о том, что я безусловно одобряю эти меры. Другое дело, когда мы сами попадаем, хотя бы даже в мелочах, в империалистские отношения к угнетаемым народностям, подрывая этим совершенно всю свою принципиальную защиту борьбы с империализмом» Очень много здесь слов о «принципиальности», но поскольку под «меры борьбы с империализмом» при желании можно подвести все, что угодно, это была борьба с самим собой.
7. Взаимоотношения частного и государственного капитализма
В последние годы у СССР, точнее у олигархии, народ здесь, естественно, ни при чем, особенно явно проявилась тенденция «безопасных границ», в соответствии с которой СССР имеет право нагло вмешиваться во внутренние дела стран, расположенных по крайней мере в «непосредственной близости» от границ СССР. А поскольку государственный капитализм побеждает в разных странах «третьего мира», то в результате сфера «жизненных интересов» СССР охватывает все большую часть планеты, но, естественно, все это делается под предлогом… борьбы за мир, безопасность народов, против империализма и за социализм. Государственный капитализм, олигархия, не стесняется пачкать понятия с которыми у трудящихся связаны самые чистые и светлые помыслы. «Рабочие не имеют отечества. У них нельзя отнять то, чего у них нет. Так как пролетариат должен прежде всего завоевать политическое господство, подняться до положения национального класса, конституироваться как нация, он сам пока еще национален, хотя совсем не в том, смысле как понимают это буржуазия».
В течение примерно полувека — в конце XIX и начале XX веков частный капитализм стал господином положения во всем мире. Он пожрал все, что было возможно, захватил в виде колоний весь земной шар и в результате, когда не осталось ничего, что можно было бы хапнуть, три главных хищника Великобритания, Франция и Германия сцепились между собой, втянув в войну своих шакалов — Австро-Венгрию, Россию и прочих.
Но история не стоит на месте. Воспользовавшись чужой дракой на первую роль стали претендовать США, а Россия, поставленная перед угрозой утери политической и экономической самостоятельности нашла в себе достаточно сил (если говорить сухим языком экономики — задел, созданный развитием частного капитализма в России с 1862 года, оказался достаточным), чтобы кардинально преобразовать общество на новых началах государственного капитализма и на этой основе за какие-то десять лет совершить рывок и пройти путь, который занял у частного капитализма в прежних условиях по меньшей мире столетие. Пример России — дерзнувшей из отсталости, в противостоянии со всем остальным миром, стать сначала одной из мировых держав, а затем и одной из двух сверхдержав — воодушевил колонии и полуколонии и вызвал к жизни национально-освободительное движение, постепенно набиравшее силу, часто даже там, где не было экономических условий для действительного освобождения.
Чудовищный монстр — гибрид частного и государственного капитализма, созданный Германией, потерпевшей поражение в первой мировой войне, набросился на вчерашних победителей и тем пришлось выбрать из двух зол меньшее, чтобы уничтожить бешеного пса фашизма, которого он сам же и породил, частному капитализму пришлось на время заключить военный союз с государственным капитализмом, который ему не менее отвратителен. Союз этот в принципе не мог существовать сколько-нибудь долго —
