под свой общий контроль, вместо того, чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью (подч. мной — Н.С.), истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базиса. Сокращение рабочего дня — основное средство.
Человек при социализме, только что вышедший из капитализма, недостаточно сознателен, чтобы трудиться только из сознательности, это так, но главная причина в том, что нет еще экономики, способной целиком удовлетворить жизненные потребности индивидуума, а сам труд, который он выполняет, вынужден выполнять, по характеру своему почти весь не сможет даже в будущем стать первой жизненной потребностью и наслаждением разумного человека. Это двуединый процесс — с развитием экономики будет видоизменяться характер труда. В самом деле, трудно себе представить как то, что в будущем сохраниться необходимость таскать на себе мешки, так и то, что человек без материальной необходимости, без необходимости заработать себе на жизнь, возымел бы желание посвятить свою жизнь тасканию мешков. Обязательный (в экономическом, а не административном смысле!) 4-х часовой труд заводского рабочего или продавца или и т. д. и т. д. — дань каждого человека самому себе и обществу, дань необходимости своего существования. «Устранение капиталистической формы производства позволит ограничить рабочий день необходимым трудом. Однако необходимый труд, при прочих равных условиях, все же расширит свои рамки. С одной стороны, потому что условия жизни рабочего станут богаче, его жизненные потребности возрастут. С другой стороны, — к необходимому труду будет причисляться часть теперешнего прибавочного труда, а именно тот труд, который требуется для образования общественного фонда резервов и накопления. Чем сильнее растет производительная сила труда, тем больше может быть сокращен рабочий день, а чем больше сокращается рабочий день, тем сильнее может расти интенсивность труда. С общественной точки зрения производительность труда возрастает также с его экономией. Последняя включает в себя не только экономию средств производства, но и устранение всякого бесполезного труда».
Коммунизм тем и отличается от социализма, что ему не нужно будет требовать этой дани, а для каждого члена общества этот труд перестанет быть данью и станет потребностью.
Развитие экономики, общества и человека устранит необходимость в слесаре, ткачихе, доярке и т. п., в «руководителях» и других работниках физического и грубого умственного труда, передав этот труд автоматам или изменив сам характер этого труда до приемлемых для коммунизма форм. Останется только действительно достойный человека труд — труд творческий. Такой труд действительно может стать и станет первой жизненной потребностью человека, что мы видим уже сейчас, да, собственно, так было всегда.
3. Семья
Столь горячо выступающий на словах за сохранение и даже укрепление семьи государственный капитализм на деле разрушает ее. Свойство разобщать людей вообще присуще госкапитализму, на примере семьи это видно особенно ярко — ведь отчуждаются самые близкие люди. Почему?
Работающие мать и отец не имеют возможности эффективно воспитывать детей. Общественное воспитание сводится к школьной зубрежке, официальная пропаганда и настроенные на эту пропаганду (точнее — заставляемые всю жизнь) учителя учат лицемерию, ведь даже ребенку постепенно становится ясно расхождение между словами и делами олигархии. На юношу или девушку «обращают внимание» только тогда, когда он или она совершают преступление. И тут-то начинается «воспитание» в каторжном лагере и начинается ханжеское кудахтанье — ах, семья! ах, школа! куда смотрели!
Куда смотрели?
Как могут родители (я не говорю здесь о миллионах алкоголиков и т. п.) воспитывать детей, если пять дней в неделю они вообще их не видят, а общественное воспитание отсутствует, зато присутствует антивоспитание.
Работа, дорога на работу и домой, завтрак, ужин, приготовление еды, очереди — если сложить вое это, то получится, что покупка продуктов (а ведь не одни продукты надо покупать) — происходит мгновенно — но мы-то знаем, сколько времени нужно советскому человеку, чтобы что-то «достать». Не удивительно, что значительная часть покупок, хождений по магазинам и стояний в очередях происходит в рабочее время.
Конечно, готовят и бегают по магазинам в основном женщины, но это всего лишь означает, что у женщины не только не остается ни минуты свободного времени — она еще должна отрывать время у сна на свой необходимый домашний труд. Итак, мать не имеет возможности во время рабочей недели заниматься воспитанием ребенка. А если детей двое или трое? Не говоря уж о материальной стороне дела, отсутствие времени, возможности заниматься ребенком — это одна из причин по которым вое больше семей предпочитают иметь одного ребенка или не иметь детей совсем.
У отца как будто остаются в день 2–3 часа, которые он может посвятить: занятиям любым видом спорта, искусства, может выйти на прогулку без жены она в это время моет посуду, кроме того (или во время того?) отец может воспитывать ребенка — если, конечно, после ужина он может еще что-то делать кроме как дремать у телевизора (если не напился пьяным), и, наконец, последняя беда в том, что даже Юлий Цезарь мог одновременно делать только три дела.
Остаются выходные дни. Если даже не принимать во внимание «черные субботы» — нужно убрать, постирать, постоять за всем в километровых очередях, приготовить еду… А ведь хочется тем, кому еще вообще чего-то хочется после такой жизни сходить хотя бы в кино, погулять с детьми, и в парикмахерскую даже советской женщине иногда приходится заглядывать.
Государственный капитализм превращает женщину из человека в ломовую лошадь. Никогда, нигде ни при одном общественном строе женщина не подвергалась такой бешеной эксплуатации. В прежние времена, как ни была женщина забита, но она, по крайней мере, тянула только один воз — дом. При госкапитализме «освобожденная» женщина везет два воза — работу и дом. Только они сами, наверное, могут рассказать каково им приходится в таком варварском положении, особенно, если они заняты такой чисто женской работой, какой заняты маляры, штукатуры, мусорщики, дорожные рабочие и даже грузчики. «Восьмичасовой» рабочий день оборачивается 14–16 часовым и неудивительно, что часто советская женщина теряет не только свой женский облик, но даже просто человеческий облик, и столь же неудивительно, что все чаще сами женщины не хотят такой «эмансипации», не понимая, что то, что происходит с ними — не эмансипация, а двойная эксплуатация. «Действительное равноправие женщины и мужчины может, по моему убеждению, осуществится лишь тогда, когда будет уничтожена эксплуатация капиталом и тех и других, а работа по домашнему хозяйству, которая выполняется теперь индивидуально, превратится в отрасль общественного производства».
С семейным воспитанием таким образом дело обстоит довольно туго — а ведь оно основное и останется таковым в обозримом будущем.
Школа. Кого может воспитать самый прекрасный учитель (а много ли таких? учитель и безграмотность, ограниченность уже стали синонимами), если у него до шести раз в день меняется по сорок учеников? В среднем он может уделить каждому по одной минуте. Вопрос, как говорится, отпадает.
То, что все больше семей вынуждены, именно вынуждены, ограничиваться одним ребенком или совсем не иметь детей, объясняется в первую очередь не какими-то моральными причинами, а социальными — нищенские условия жизни, жалкая зарплата, на которую невозможно содержать семью, отсутствие надежды на получение даже той убогой конуры, которая называется «отдельной квартирой — 10 лет это минимальный срок для простого советского человека, после которого он, может быть, получит ее….если у него приходится меньше… 5 метров на человека. Миллионы, да что там миллионы, десятки миллионов живут в общежитиях, бараках, подвалах, коммунальных квартирах, домах без всяких удобств, кроме электричества в виде „лампочки Ильича“. Все это очень странно, если вспомнить, что только за последние 30 лет построено более 3(тpex!) миллиардов квадратных метров жилой площади. Таким образом на каждого советского человека должно приходится минимум 10 кв. м, т. е. практически у всех семей уже должна быть отдельная квартира или дом. Но это, мягко говоря, не совсем так. Причин три: 1. слишком много из этих миллионов построено из канцелярской бумаги (приписки в строительстве составляют в среднем 50 % — решайте сами сколько в действительности построено жилья); 2. олигархия, весь правящий класс и их лакеи присвоили и присваивают себе значительную часть жилья; 3. слишком много пригодных для жилья зданий занято никому не нужными конторами. „Меня вполне удовлетворяет, если я могу сказать, что производство нашего современного общества достаточно велико, чтобы прокормить всех членов общества, и что имеется достаточно домов, чтобы уже теперь можно было предоставить трудящимся массам вместительное и здоровое пристанище. А мудрствования о том, как станет будущее общество регулировать распределение пищи и жилищ, ведут прямо в область утопии. Самое большее, что мы можем утверждать, исходя из изучения основных условий всех предыдущих способов производства, это то, что с падением капиталистического производства известные формы присвоения, характерные для старого общества, станут невозможными“.
Система общественного бытового обслуживания, призванная увеличивать действительно свободное время членов общества, сокращая непроизводительные траты свободного времени на покупки, приготовление еды, уборку жилищ и т. д. при госкапитализме оборачивается своей противоположностью — она не только не уменьшает, а увеличивает эти непроизводительные траты свободного времени, сокращая и даже сводя на нет свободное время, не облегчает, а усложняет жизнь членов общества, особенно женщин.
Частый распад семьи (можно не преувеличивая сказать — катастрофический рост распадающихся семей: с 1950 по 1979 гг. число разводов выросло в 9 раз в расчете на 10 тысяч жителей, а ведь население за тот же период выросло в 1,4 раза, так что фактически этот показатель вырос в 13 раз) объясняется, таким образом, вполне материальными причинами прежде всего. Даже когда супруги расходятся „по несходству характеров“ и сами в этом уверены, в большинстве случаев их развод в конечном счете вызван именно этими вполне материальными причинами. Попросту говоря чаще всего любовь разрушают не идеальные мотивы, а пудовые сумки, километровые очереди, труд, вызывающий отвращение, нехватка жилья и, конечно, водка. Главная причина растущего распада семьи как „ячейки общества“, из которой следует уже все остальное — упадок и загнивание госкапитализма в последние 25 лет и соответственное ухудшение материального и духовного положения народа в целом. Если в 1961 г. СССР занимал 1 место в мире по числу квартир, строящихся на каждые 10 тыс. жителей, то в 1979 г. 15 место. Да что говорить, если даже данные об обеспечении населения страны…канализацией и водопроводом — секретные! Почему? Да ведь это же еще одно разоблачение олигархии, „ее
