признаков популяции, но и её этнокультурное содержание. Речь, эстетика и ментальность даже в сходных географических условиях наполняют культурно-исторический опыт каждого этноса собственным содержанием, обособляющим его от других. Совокупность всех этих признаков составляет самобытность или «самость» этнопопуляции, которая идентифицируется в этносознании маркером «свой — чужой».Настолько подсознательным и естественным, что затереть его не смогла ни религиозная, с крестом и полумесяцем, ни классовая, с серпом и молотом, общность ни либеральная общечеловечность, с судейским молотком и наручниками. Именно с него начинается самосознание этноса на исходном, родоплеменном уровне общественных отношений.

В этом проявляется фундаментальный закон живой природы — Закон сохранения вида, генотипа и культурной самобытности этноса, обособляющих его первичным интуитивным кодом самосознания — «свой-чужой».

Развитие этнопопуляции в борьбе за существование и ресурсы толкает эволюцию этносознания в сторону расширения понятия «свои», в силу очевидности превосходства коллективных способов их добычи и обороны. Так, всё большее число неблизкородственных членов данной популяции входит в понятие «свои» на всё более высоком уровне социализации личности внутри этноса. В этом качестве можно условно выделить несколько фаз роста этносознания:

— индивидуальная: маркер — «я\не я»;

— родоплеменная: маркер — «свой\чужой»

— общенародная: маркер — «наши\не наши»;

— национальная: маркер — «мы\не мы».

Поскольку никто из нас, даже в порыве либеральной общечеловечности, никогда не забывает своей этнопринадлежности, семьи и родственников, очевидно, что эволюция этносознания носит накопительный характер. То есть, отторжения маркера этносознания предшествующей стадии не происходит. Последующий маркер наслаивается на предыдущие, сообщая своё новое качество всему комплексу самосознания этноса. Таким образом, характеристика каждой новой фазы подразумевает под собой наличие всей толщи культурно-исторического опыта прошлых поколений.

Предлагаемая схема строится на расширении интуитивного понятия «свой» в процессе его осмысления и всё более полной интеграции личности в социальные ткани растущего этноса. А коллективное воспроизводство этого процесса задаёт исторически направленный вектор эволюции этносознания.

Так, фаза родоплеменного этносознания с маркером — «свой\чужой» — разумеется, не отвергает в человеке индивидуального маркера «я\не я». Впрочем, он в принципе не отторжим, как системный код индивидуального самосознания. Но под «своими», с кем обобщаются и защищаются жизненные ресурсы, понимаются не только члены собственной семьи, но и семей родственников, рода, клана, или их объединений — каст и сословий. Это маркер кланово-аристократического этносознания, который структурирует этнос по кровно-родственным социальным группам, состоящим в строгой иерархии по отношению к потреблению и защите ресурсов этноса.

Следующая фаза народно-корпоративного этносознания с маркером — «наши\не наши» — объединяет этнос вокруг ресурсов (территории, инфраструктуры, рынков и проч.), но разделяет его на имущественно-профессиональные группы по праву обладания общенародными ресурсами. Что не исключает, разумеется, и кровно-родственных отношений, но не они уже определяют осознанную принадлежность к личности «нашим» по праву на долю общественных ресурсов. Очевидно, венцом такого этносознания является демократическое, с его разделением этносообщества на социальные корпорации и непримиримым противоборством за власть и право над общенародными ресурсами.

Фаза национального этносознания с маркером — «мы\не мы»- занимает особое место в эволюции самосознания этносаи и в национал-социалистической парадигме. Маркер этносознания «мы» — это уже не разделяет, а объединяет этнос в единый социальный организм по отношению ресурсам, их распределению, воспроизводству и обороне. В нём уже нет места социальной конкуренции за распределение ресурсов, как нет в организме конкуренции между печенью и сердцем (а если появляется — кердык такому организму). Но есть целенаправленный отбор людей по способностям и склонностям к тому или иному роду деятельности, а также сбалансированный режим потребления во благо всей национальной общности. Осознание такой социально-органической общности поверх предыдущих слоёв этносознания делает этнос нацией. Нация — это единый социальный организм, где каждая общественная группа есть социальная ткань его или орган и каждый человек — его клетка.

Такая схема предлагает считать нацию продуктом накопительного роста этносознания, от кланово-аристократического до общенационального. Государство здесь не причём. Поскольку, в противном случае, нациями придётся признать государствообразующие этносы родоплеменной стадии развития: ассирийцев, египтян, афинян и спартанцев, майя и македонцев, готов, инков, франков и ацтеков, а также ещё многих других. Споры вокруг этой проблемы в энциклопедических системах координат, кроме ослепления оппонетов блеском бесполезной эрудиции, ни к чему не приводят. Нужны новые, этнополитические подходы и биосоциальные смыслы. И в Русском национал-социализме они есть.

Государство как форма самоорганизации этноса

Биосоциология даёт нам многогранное представление об этносе, как развивающейся популяции. Одна из этих граней — представление о самоорганизующейся биосистеме, заложенное О.А. Мельниковым. Аналоги таких биосистем существуют в природе на разных ступенях эволюции, начиная с коралловых рифов и до высших млекопитающих, к коим относится и человек. Все самоорганизующиеся биосистемы возникли и развиваются в условиях борьбы за выживание своего вида, с целью оптимальной адаптации к среде и максимального освоения её жизненных ресурсов. И человеческие этнопопуляции в этом ряду не только не исключение, но и наиболее успешный тому пример.

Поэтому, самоорганизация этнопопуляций — вообще и государственная её ипостась — в частности отнюдь не является некой метафизической данностью, снисходящей на головы человечества из умозрительных трансценденций, как это мыслилось в прошлом политической философии. Государство — это оптимальная форма самоорганизации этноса в борьбе за ресурсы и выживание. И, как форма самоорганизации, государственность развивается вместе с прогрессом этнопопуляции от простых родовых форм к формам высокой связности и саморегуляции всего национального организма. Именно в броне собственной государственности «нация становится полноценной боевой единицей в борьбе за существование» (Д.Кузьмин).

История развития государственности неразрывно прослеживается с рубежа ранней бронзы, от Междуречья и дельты Нила до джунглей и горных плато Мезоамерики. В том или ином виде государственность существовала и развивалась параллельно различным технологическим укладам, экономическим формациям и парадигмам общественного сознания, проявляя, при всём разнообразии этноспецифики, весьма ограниченный набор устойчивых оптимальных форм. Исходя из очевидности их параллельного сосуществования, как и в случае с этносознанием, можно говорить только об условной стадийности развития государственности, в условно выделяемых оптимальных формах. Это:

— кланово-аристократическая форма государственности, где государствообразующим элементом является род, клан или аристократия, обособленная в касту или сословие по родовому признаку. Ресурсы в этой стадии самоорганизации этноса принадлежат и охраняются родами или их сословно-кастовыми объединениями. Институты государства и власти не разделены и часто персонализированы в одном лице властителя;

— форма народно-корпоративной государственности, где государствообразующим уже является весь народ, разделённый ещё на социальные корпорации по имущественному признаку с реликтами кланово-аристократического форматирования. Ресурсы в этой стадии государственности принадлежат и охраняются всем государствообразующим народом, но за распределение и господство над ними ведётся непримиримая борьба между социальными корпорациями, каждая из которых, в плане экономических интересов, стремится подменить собою весь народ. Институты власти и государства формально разделены демократическими процедурами (избирательным правом), однако, первые являются инструментом политического доминирования власть предержащей соцкорпорации над вторыми. Проще говоря — власть является правосубъектом и собственником государства;

— форма национальной государственности, где правосубъектом является государствообразующая нация, а власть — ответственным исполнителем её воли и объектом этого права. Поэтому, ресурсы на этой стадии самоорганизации являются общенациональным достоянием, а форма власти — любой, сообразной национальным интересам и текущей политической ситуации. Оптимальная реализация этой формы государственности возможна только на национальной фазе развития этносознания и в парадигме национал-социализма.

Системообразующими факторами в этой схеме выбраны субъект самоорганизации и уровень обобществления ресурсов этнопопуляции, будь то земля, природа или женщины. Кстати, на примере последних, будет не лишним дать иллюстрацию этого параметра. (Будем надеяться, что женщин и впредь не заинтересуют проблемы нации и государства). Так:

— на индивидуальном уровне — женщина — ресурс мужчины. Защищается и контролируется (в разной степени) нормами его этики и силы (примеры у каждого на кухне);

— на кланово-аристократическом уровне — ресурс рода, клана и сословия. Защищается и контролируется их нормами этики и права (примеры на Кавказе и в европейских монархиях: пр. Диана и проч.);

— на народно-корпоративном уровне — ресурс соцкорпорации. защищается и контролируется нормами корпоративной этики и права (примеры на Рублёвке, в Думе и проч. газпромах: генеральши, думочки, газпромочки и проч. собчачки);

— на национальном уровне — ресурс нации. Защищается и контролируется нормами национальной этики и права (условные примеры — еврейки, цыганки, ещё более условно — японки или северокореянки).

Очевидно и бесспорно, что даже еврейки и цыганки на их условно национальном уровне обобществления являются жёнами своих мужей, сестрами, дочерями и матерями своих родов, генеральшами, если муж — генерал, бизнесменками, если муж бизнесмен или мэр одного из российских городов, на худой конец. То есть — такая же картина накопительной эволюции, как и с этносознанием: без отрицания маркеров предыдущей стадии.

Далее, не трудно заметить, что предложенная схема эволюции государственности, вслед за трудами проф. В.Л.Акулова по этому вопросу, явно отделяет власть от формы самоорганизации этноса. Действительно, государства без власти не бывает, но власть-то без государства — ещё как! Папуасы, духовенство, криминал и т. п. И уже этим очевидным соображением мы ловим за хвост всю диалектику власти и государства: сначала — власть без государства, потом — государство для власти, затем — власть для государства и…, далее, оставим на хлеб потомкам. Ибо, государство без власти пока может явиться только в либерально-коммунистическом бреду.

Впрочем, национал-социалистическое государство способно за несколько поколений так изменить самосознание нации, что власть, по крайней мере, в её карательно-принудительном проявлении уже не будет отвечать национальным интересам. Останутся тогда учётно-контрольные, направляющие и регулирующие госинституты. Только путь к этому лежит не через либеральную дегенерацию госинститутов и не марксово отчуждение собственности, а через поднадзорное национальному государству её применение в общенациональных интересах, совершенство личности и общества в целом. Что, собственно и является идеалами Русского национал-социализма.

* * *

В качестве обобщения выше изложенного напрашивается нехитрая таблица корреляции между фазами этносознания и оптимальными формами государственной самоорганизации в процессе эволюции этноса:

А в свете теории Русского национал-социализма важнейшим моментом в эволюции этноса является качественный прорыв в этносознании, когда его интуитивный разделяющий маркер «свой/чужой» меняется на осознанный, объединяющий нацию — «мы». С ним наступает принципиально новое состояние этноса — в качестве целостного социального организма. На первых порах, по-видимому, весьма далёкого от совершенства, но с перспективой к тому в течение нескольких поколений. Особенно, если национальной фазе этносознания как можно скорее начнёт соответствовать и оптимальная форма самоорганизации — национал-социалистическое государство.

А пока, в текущей реальности, мы продолжим наблюдать неустойчивую и склонную к разделению на оптимальные состояния смесь из этносов, ресурсов и государств.

Также стоит подчеркнуть следующие узловые моменты данного представления. Это:

1. Этнос есть популяция людей. Во всём биологическом объёме термина «популяция».

2. Движущей силой развития этноса является борьба за выживание и ресурсы.

3. Этнос развивается в социум различных ступеней совершенства этносознания и самоорганизации = государственности, которые в оптимальных формах коррелируют между собой.

4. Нация