Учитывались молочные продукты, скот и шкуры, поступавшие от пастухов на склады. Сохранилась корзина, в которой содержалась отчетность за 13 лет о павших и забитых животных одного хозяйства. Корм скоту выдавался со складов. И рыбаки работали разделенными на партии, перебрасывались из одной области в другую, передавались другим надзирателям (65, с. 324, 327, 328, 338–339).

В ремесле появляется новая форма крупных государственных мастерских. В Уре 8 больших мастерских объединяются начальством одного лица. Этот начальник скрепляет своей подписью все отчеты (составляющиеся несколько раз в месяц). Продукция мастерских поступала на государственные склады, откуда начальник, в свою очередь, получал сырье и полуфабрикаты, а также довольствие для ремесленников (65, с. 286, 343). Например, шерстяные и льняные ткани от ткачей поступали к суконщикам для окаймления и обрубки, от них — к сукновалам и затем на склад. Одежды изготовлялись простые для рабочих и более высокого сорта для администрации. Отчетность мастерских содержит данные о выработке, расходе льна, расходе зерна для пропитания ремесленников, цифры отсутствовавших и умерших рабочих (65, с. 349, 350).

При выдаче со склада металла и приеме металлических изделий специальные чиновники производили взвешивание и скрепляли своей подписью акты.

Ремесленники были разделена на партии, во главе которых стояли надзиратели. Рабочие могли передаваться от одного надзирателя к другому. Были введены нормы. От их выработки и квалификации ремесленника зависел размер получаемого им довольствия. Начальники мастерских в случае необходимости могли получать рабочую силу со стороны. Наоборот, ремесленники из государственных мастерских посылались на сельскохозяйственные работы, на речной транспорт и т. д. Для обозначения ремесленников и сельскохозяйственных рабочих часто применялся один и тот же термин (гуруши) (65,с. 267, 299–300,346).

Так же, как ремесло, была организована и судостроительная промышленность.

Торговля, как и ремесло, составляла почти исключительно монополию государства (66, с. 262).

В документах государственных и храмовых хозяйств упоминаются рабы, но гораздо чаще рабыни. Сначала это были в основном ткачихи, но потом они стали применяться и на других работах. Мужчины-рабы упоминаются гораздо реже, почти исключительно в столице. Очевидно, дети рабынь растворялись в общей массе неквалифицированных рабочих (65, с. 273–280).

Как и раньше (например, в хозяйстве храма богини Бау), существовали работники, не связанные полностью с государственным хозяйством, привлекавшиеся только на страду и оплачивавшиеся зерном. Неясно, какую часть они занимали во всем населении.

А. И. Тюменев приводит данные, согласно которым привлекавшиеся на отдельных работах наемные рабочие составляли от 5 % до 20 % занятых на этих работах людей (65, с. 362). И. М. Дьяконов считает, что

«процент земель, захваченных под царское хозяйство (включая и храмовое), был огромен»

(66, с. 151);

он полагает, что

«для III династии Ура мы должны принять 60 % за самую минимальную цифру»

(66, с. 151).

Однако, в то время как его оценки размера храмовых земель в досаргоновском Шумере основываются на определенных подсчетах, для обоснования последней цифры он не приводит никаких соображений.

Ряд документов свидетельствует о том, что частная собственность играла некоторую роль в хозяйственной жизни: акты купли-продажи, продажи детей в рабство. Однако в основной сфере хозяйственной жизни, в сельском хозяйстве, значение частной собственности не могло быть большим: об этом свидетельствует хотя бы то, что из громадного числа деловых актов этой эпохи не известно ни одного, касающегося купли-продажи земли (66, с. 250 и цитированная выше статья Фалькенштейна). Специализированное ремесло существовало лишь в рамках царского хозяйства; как полагает И. М. Дьяконов, никаких других ремесленных мастерских, производство которых имело бы товарный характер, кроме государственных, — не было (66, с. 262).

В государстве эпохи династии Ура материальное неравенство было исключительно велико. Нормы довольствия администрации в 10–20, а то и больше раз превышали паек рабочего (65, с. 405). Тяжелое положение низших слоев населения отражается большим числом документов о побегах. Сообщается, с указанием имен родственников, о побеге садовника, сына рыбака, сына пастуха, цирюльника, сына жреца, жреца… (65, с. 367–368).

Другой характеристикой жизни являются разительные цифры смертности, которые содержатся в данных архивов. В связи с выдачами зерна сообщается о смерти в одной партии 10 % всех рабочих за год, в другой — 14 %, в третьей — 28 %. Согласно одному документу, за месяц из 17 женщин умерло 2, за год из 134 — 18. В одном списке сообщается о смерти более 100 женщин из 150. Еще выше была смертность среди детей, которые (как и женщины) были заняты на самых тяжелых работах, например, на бурлаченье. Вообще отметка «умер» исключительно часто встречается в документах. Общий процент смертности определяется в 20–25, а на садовых работах и еще выше — до 35 (65, с. 365–367).

Вся эта система эксплуатации подорвала государство, и оно начало быстро разрушаться под натиском аморейских племен. Падение Ура датируется 2007 годом до Р. Х. Гимн, в котором описывается это событие и который вошел в исполнявшуюся потом литургию, повествует о трупах, гниющих на улицах, сожженных складах, обращенном в развалины городе, женщинах, уведенных в чужие города. Упоминается и разрушение храмов в Ниппуре, Кеше, У руке, Исине, Эреду, Лагаше, Умме. Катастрофа была общей. Государство распалось на мелкие княжества, и началась эпоха междоусобных войн, которая закончилась лишь в 1760 г., с воцарением Хам-мураби в Вавилоне (65, с. 269–271).

Вопрос о социальной структуре древнего Шумера и, в частности, о социальном положении основной массы сельского населения, естественно, занимал историков. Взгляды советских историков, относивших Шумер к рабовладельческому строю, а основное трудовое население к рабам, или видевших там особое патриархальное рабство, или же различавших в хозяйстве два сектора — государственный с государственными рабами и независимый от государства и основывающийся на семейной общине — по-видимому, не нашли признания у других ученых (см., например, 60). Наиболее распространенная точка зрения состоит в том, что основная масса трудового населения принадлежала к слою полусвободных «гурушей». По мнению Гельба, это были местные жители,

«первоначально, вероятно, свободные и независимые, потерявшие по той или иной причине свои средства к существованию и вынужденные, в результате прямого применения силы или косвенного, работать все время или частично в других хозяйствах»

(69, с. 84).

Они не были рабами, не могли быть проданы, имели семью, но не обладали свободой передвижения и были обязаны выполнять трудовую повинность на землях государства, храмов или аристократии (выступавшей в качестве чиновников государства). Наряду с ними была и другая категория рабочих (упоминаемых в так называемых текстах «geme-dumu»), которые, по-видимому, не имели семей и работали все время в храмовом хозяйстве. Большие массы военнопленных не могли быть эффективно использованы в хозяйстве. Разрыв между большими цифрами военнопленных, содержащимися в военных реляциях, и очень небольшими цифрами в хозяйственных отчетах он объясняет тем, что большую часть захваченных на войне мужчин убивали. На основании одного текста Гельб приходит даже к заключению о том, что существовали «лагеря смерти», куда сгоняли военнопленных, чтобы потом их перебить (70, с. 74). Уцелевшие военнопленные превращались в государственных рабов, однако постепенно статус их менялся от несвободных — к полусвободным (70, с. 95–96). Точно так же Адаме (68) считает хозяйство древнего Шумера амальгамой нескольких типов зависимости, начиная от обязанности круглый год трудиться на государственных полях, вплоть до зависимости, основанной на получении от государства воды, зерна и инвентаря, на выдачах зерна и других форм клиентуры — лишь с небольшой прослойкой собственно рабства.

Число рабов было относительно невелико, они использовались главным образом для обслуживания элиты, и не существовало пропасти между рабами и другими многочисленными формами зависимости (68, с. 117). Основную рабочую силу, по крайней мере в крупных хозяйствах, составляли полусвободные «гуруши» (68, с. 105). Даже небольшие участки земли, не принадлежавшие храмовому или государственному хозяйству, все же находились от него в некоторой зависимости: продажа и покупка требовала санкции администрации, обработка обеспечивалась зерном и плугами с центральных складов (68, с. 105–106). Большинство актов о покупке земли являются записями собирания многих небольших участков в единые большие поместья представителей правящих семей, одновременно занимающих высокое положение в администрации (68, с. 106).

§ 2. Древний Египет

Тот период истории Месопотамии, которому посвящен предшествующий параграф, не представляет собой какой-либо аномалии, парадоксального явления, не связанного с основной линией исторического развития. Наоборот, мы встречаем здесь хоть, может быть, и самый яркий, но типичный пример жизненного уклада, господствовавшего в III и II тысячелетиях до Р. Х. в районе, охватывавшем Крит, Грецию, Египет и Малую Азию, то есть наиболее развитые области тогдашнего мира. В значительной мере те же тенденции проявились и в государствах долины Инда.

В эту эпоху возникла новая социальная структура, которой было суждено играть решающую роль в дальнейшей истории человечества — ГОСУДАРСТВО. Если раньше основной социальной единицей был поселок вокруг храма или деревня, тесно связанная с хорошо известной еще отцам и дедам территорией, то теперь их место заняло государство, часто объединяющее разнородные этнические группы, владеющие громадной территорией и постоянно стремящиеся ее расширить. Появляются «мировые империи», претендующие на власть над «всем миром» и действительно господствующие над значительной частью тогдашнего культурного мира — первой такой империей было государство Саргона. Вместо сравнительно небольших групп, в которых почти все члены лично знали друг друга, здесь впервые возникло общество, объединяющее сотни тысяч и миллионы индивидуально друг друга не знающих людей, управляемых из единого центра.

Этот перелом в течении истории не может быть объяснен технологическим и культурным прогрессом: несмотря на такие успехи, как изобретение письма, широкое распространение ирригации, строительство городов, использование плуга и гончарного колеса, систематическое применение металлов, новая эпоха базировалась главным образом на массовом применении достижений неолита и бронзового века. Силой, вызвавшей этот переворот, было само объединение человеческих масс в немыслимых до того масштабах и подчинение их воле центральной власти. «Технология власти», а не «технология производства» была тем фундаментом, на котором стояло новое общество (см. 68, с. 12). Государство посредством бюрократии, писцов и чиновников, подчинило себе основные стороны хозяйственной и духовной жизни, закрепив это подчинение идеей абсолютной власти царя над всеми источниками дохода и жизнью подданных.

Для иллюстрации общих тенденций этой эпохи мы приведем здесь некоторые данные о двух периодах истории Древнего Египта.

1. Древнее Царство (I–VI династии). Обзор памятников этой эпохи имеется в (71), откуда мы в основном заимствуем приводимые здесь факты.

Вся земля в стране считалась принадлежащей фараону. Частично она передавалась во временное индивидуальное пользование, но основная ее часть составляла царский домен, то есть находилась в непосредственном пользовании государства. Крестьяне рассматривались по большей части как плоды земли и передавались вместе с нею. Акты передачи указывают обычно: «дается земля с людьми», «земля со скотом и людьми». Работали крестьяне под надзором чиновников. Чиновники определяли норму поставок