предполагала в 1879 г., что социалисты-революционеры могут получить в Учредительном собрании большинство, так как выражают интересы крестьян. Г. Плеханов позднее назвал эту надежду «фантастическим элементом»[924]. Ему еще предстоит дожить до реального голосования в Учредительное собрание, на котором эсеры действительно станут самой большой фракцией, а сторонники социалистической революции из разных партий получат безусловное большинство. Революция радикализует настроения избирателей, и надежды лидеров «Народной воли» в этом отношении были не так уж фантастичны.
Теперь «Народная воля» считала возможным добиться «общинного социализма» через посредство демократического политического устройства. В грядущем Учредительном собрании народовольцы были намерены бороться для начала за парламентскую республику, мирское самоуправление, выборность всех государственных должностей, передачу земли и предприятий общинам рабочих и крестьян.
Лавров критиковал террористическую тактику и парламентские иллюзии народовольцев. Этот путь наиболее вероятно приведет к поражению, а в случае успеха власть перейдет или к буржуазии, которая более успешно будет действовать на ниве парламентаризма, или к волевым выдвиженцам терроризма, которые далеки от идейной работы и привержены авторитарным методам руководства.
Сосредоточившись на политических проблемах, лидеры «Народной воли» отошли и от анархистской стратегии. А. Желябов, выступая на процессе первомартовцев, назвал анархизм старым обвинением. Однако помимо «парламентских иллюзий» конструктивная программа революционеров претерпела незначительные изменения по сравнению с концепцией Герцена-Лаврова. Просто народовольцы не стали заглядывать так далеко, как стратеги народничества старшего поколения. А вот в области тактики произошел заметный сдвиг от линии Бакунина и Лаврова к Ткачеву, хотя народовольцы в своей программе всегда оставались значительно демократичней Ткачева. А. Желябов и А. Михайлов были ближе по взглядам к Лаврову, а Н. Морозов тяготел к Ткачеву и считал необходимым после революции вводить демократию постепенно. Морозов высказывал скептическое отношение к общине, отходя в этом вопросе от народничества. Л. Тихомиров в общетеоретических вопросах следовал в фарватере народничества, но при этом возлагал большие надежды в проведении преобразований на государство. После 1 марта 1881 г. Тихомиров попытался даже отмежевать «Народную волю» от социалистического течения, но под влиянием «чернопередельцев», с которыми шли переговоры об объединении, согласился на возможность постепенного превращения партии в социал-демократическую[925]. В целом народовольцы не отличались теоретической оригинальностью, а нюансы взглядов каждого из лидеров организации часто зависели от их практического опыта.
Создав реальную угрозу царю, народовольцы вызвали концентрацию репрессивных усилий режима до того, как подготовили достаточные силы, необходимые для его разрушения. Убийство Александра II 1 марта 1881 г. стало пирровой победой и способствовало консервативному сдвигу в политической ситуации. В феврале-марте 1881 г. «Великий Исполком» партии был раскрыт. Но работа «Народной воли», хотя и ослабленная этим поражением, продолжалась.
Уже в 1882 в военную организацию народовольцев было вовлечено около 400 офицеров (не считая членов рабочих дружин), что создавало новую угрозу режиму. Но народовольцам не суждено было повторить попытку декабристов. Заговор был раскрыт новым членом исполкома С. Дегаевым, который, превзойдя самого Нечаева в беспринципности, вступил в альянс с руководителем столичной секретной полиции Г. Судейкиным для осуществления переворота. Судейкин и Дегаев договорились способствовать успехам друг друга. С одной стороны, Дегаев должен был выдавать других лидеров «Народной воли», устраняя конкурентов и усиливая авторитет Судейкина «в верхах», а Судейкин должен был помогать Дегаеву устранять консерваторов в правительстве с помощью содействия терактам. Этот план, как казалось Дегаеву, мог привести к захвату власти их тандемом. Но если Дегаев наивно выполнял свои обязательства, то Судейкин обманывал своего партнера, рассчитывая полностью разгромить «Народную волю». Когда обман вскрылся, Судейкин был убит революционерами, но физический и моральный удар по «Народной воле» привел движение к окончательному разгрому в 1883 г.
В принципе поражение «Народной воли» было предопределено раньше – когда ее главным делом стало не развитие гражданского демократического движения, рожденного еще «хождением в народ», а узкий заговор. Этот метод борьбы настолько отрывался от демократизма целей, что рано или поздно цели должны были быть принесены в жертву авторитарному средству. Сдвиг в сторону Ткачева оказался пагубным. Дегаевщина в той или иной форме была неизбежна. Но еще более трагично эту проблему поставит XX век, когда партия большевиков примется крайне авторитарными средствами строить самый свободный и демократический (в теории) общественный строй – коммунизм. И тогда выяснится: результат преобразований определяется не только целью, но и средствами ее достижения. Цель не оправдывает средства, а поглощается ими.
* * *
В конце века народничество могло развивать лишь самые общие свои идеи в подцензурной прессе (чем занимался Н.К. Михайловский) либо продолжать «хождение в народ» в мирных формах, связанных с теорией «малых дел». Она была выдвинута Я.В. Абрамовым, который в 1885 г. провозгласил: хватит рассуждать о невозможности капитализма в России, и пора заняться тем, чтобы «возможно более оградить население от печальных сторон этих порядков»[926]. Таким образом, легальное народничество направило острие своей борьбы против капитализма, а не против самодержавия.
Иногда легальное народничество называют либеральным, что некорректно – либерализм приветствует частную собственность и тем несовместим с народничеством. Антикапиталистический пафос легального народничества сочетался со своего рода поссибилизмом: «из этих маленьких дел слагается жизнь миллионов»[927] – утверждал Абрамов.
Эта стратегия помощи крестьянам «по мере возможности» позволяла осуществить третье «Хождение в народ». Представители интеллектуальной элиты могли начать «выплату долга» народу и в мирных формах, работая врачами и учителями. Такое «оседание интеллигенции на земле»[928] должно было также интеллектуализировать село, реализовать просветительский проект – пока без революционного. То, что революционеры надеялись осуществить после революции – обеспечить культурное освобождение крестьянства, легальные народники готовились сделать уже в рамках существующего строя. Правда, самоотверженные «рыцари культуры» смогли быстро убедиться, что социальные условия Российской империи воспроизводят социальные язвы быстрее, чем их залечивают интеллигентные альтруисты.
Историк В.В. Зверев считает: «Уход в область «культурничества» не учитывал еще одной важной стороны вопроса: ведь вакуум политической жизни неминуемо заполняется, как известно, другими теориями, и не обязательно умеренного, центристского толка»[929]. Но вакуум создавали не легальные народники. Они действовали в тех условиях, в каких могли, развивая народническую субкультуру после разгрома радикального народничества. Не случайно в ходе революции 1905 г. большинство народников вернулись к революционной политике. Работа легальных народников подготовила массовую поддержку эсеров в 1917 г.
Радикальное народничество продолжало развиваться, то и дело возникали и подвергались разгрому кружки, претендовавшие на роль воссоздателей «Народной воли». В начале ХХ в. этот процесс вылился в создание Партии социалистов-революционеров. Но возможность возродить революционную партию зависела от ситуации в обществе, а соотношение течений освободительного движения обуславливалось другим – противопоставив свою теорию тенденциям капиталистического развития, легальное народничество также вставало поперек дороги индустриального прогресса. Тенденции эпохи были сильным аргументом для их оппонентов – и либералов, и нового для России течения – марксизма.
* * *
Общественная мысль России обратилась к марксизму сначала из общего интереса к различным тенденциям западного социализма. Настоящий народник должен быть знатоком современной социалистической литературы. Но в 80-90-е гг. развернулось наступление марксистов на народничество.
Идеологи «Народной воли» были довольно слабыми авторами в сравнении с генерацией народников 70-х гг., что понятно – «народовольцы» были прежде всего людьми дела. А дело это проиграло.
Поражение «Народной воли» требовало осмысления. Успехи «Черного передела» были не лучше – крестьяне слишком медленно впитывали революционные идеи пропагандистов. Эмигрантский центр «Черного передела» во главе с Г.В. Плехановым отходил от прежних идейных принципов. Крестьянство не подошло на роль движущей силы революции, а община, в которой народники видели потенциальную основу будущего общества, стала разлагаться. Правда, вопрос о необратимости разложения общины был дискуссионным. И даже полный распад общины под давлением капитализма не опровергал бы основную идею общинного социализма о том, что социалистическое общество должно возродить на новой основе общинное начало. Но для Плеханова и его товарищей текущие социально-экономические тенденции оказались решающим аргументом. Методом исключения несложно найти новую почву под ногами – если не народничество, то марксизм.
Плеханов усиленно изучал работы Маркса, которые дали ему альтернативу народническим социально-экономическим представлениям. Возник мимолетных шанс для синтеза марксистских и народнических идей. Маркса и Энгельс, как мы видели, также стали связывать с Россией больше надежд. Они не исключали, что революция в России может дать толчок пролетарской революции на Западе, а победивший пролетариат Запада – помочь общинным крестьянам произвести коммунистический переворот в системе землевладения.
«Чернопередельцы» стимулировали Маркса к разработке этой темы. По инициативе своих товарищей В. Засулич в 1881 г. обратилась к Марксу с вопросом о перспективах развития общины в социалистическом направлении. Маркс ответил тактично – он считал Засулич народницей (в действительности «чернопередельцы» в 1881 г. уже тяготели к марксизму), и, по справедливой оценке С.В. Тютюкина, «предпочел воздержаться тогда от каких-либо жестких выводов относительно судеб российского капитализма и крестьянской общины»[930]. Маркс признал общину «точкой опоры социального возрождения России» при условии ее свободного развития и защиты от «тлетворных влияний»[931]. Эта формулировка относится ко времени наивысшего успеха народовольцев в борьбе с самодержавием (письмо датировано 8 марта 1881 г.), и здесь Маркс позволяет себе, пусть и в размытой форме, сделать наиболее благоприятное для «общинного социализма» допущение. Но и это письмо не меняло принципиальных позиций «основоположников», что подтвердило их предисловие к русскому изданию «Манифеста коммунистической партии»: «Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они дополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пунктом коммунистического развития»[932]. Такое допущение определяло место союзных «мелкобуржуазных» течений в общей стратегии мировой революции. Центр – в развитых странах Запада. На периферии – свои особенности, использование общинных традиций для ускоренной коммунистической модернизации под руководством пролетариата передовых народов.
Тексты Маркса и Энгельса 70-80-х гг. создавали новое поле для развития марксистской мысли в периферийных странах. Однако пока эти возможности не были востребовали. Ответ Маркса «запоздал» – «чернопередельцы», задававшие вопрос, ответили на него куда категоричнее, чем сам Маркс. Они перешли на позиции ортодоксального марксизма и пришли к выводу, что община обречена, и России предстоит двигаться тем же путем, что и Запад. Только в начале ХХ века жизнь заставит уже учеников Плеханова вернуться к проблеме особенностей пути к социализму в крестьянской стране.
В 1881-1883 гг. «чернопередельцы» рассматривали возможность войти в «Народную волю» и редакцию ее заграничного органа, «поскольку они предполагали народовольчество постепенно заменить марксизмом»[933]. Но в 1883 г. в условиях провалов народовольцев переговоры об объединении закончились неудачей. После этого ничто уже не связывало группу Плеханова с народничеством. В сентябре 1883 г. была провозглашена первая русская марксистская группа «Освобождение труда». Отныне Плеханов стал относиться к идейному сходству с народниками как к ереси.
* * *
Крестьянство 80-х гг. оказалось в целом равнодушно к революционным идеям. Силы интеллигенции недостаточны для свержения самодержавия.
