частные улучшения положения рабочих революционной борьбе за свободу и социализм. Ленин осудил крайний экономический детерминизм, утверждение «экономистов» (встречается оно и у «основоположников») о том, что «политика всегда следует за экономикой»[1016]. Социал-демократическая политика – не следует, а идет впереди. Может быть, Ленин разрывает с марксистской ортодоксией? Нисколько. Строгий экономический детерминизм настолько очевидно противоречит реальности, что сопровождается оговорками, во многом обесценивающими саму идею[1017].
Ленин – ученик Плеханова – экономический детерминист. Необходимо решать задачи в свое время, когда они «вызрели». Но Ленин – самостоятельный исследователь российской реальности, Ленин – темпераментный революционер и Ленин – творческий идеолог – не может принять той скорости процесса, при которой «улита» вызревания предпосылок доползет до порога социализма уже после смерти спорщиков начала ХХ века. Для правых социал-демократов всегда остаются основания сомневаться, а вызрела ли ситуация окончательно. Для левых марксистов вызревание хотя бы части предпосылок – уже основание, чтобы опереться на них в своем действии. Таков был и Маркс, надеявшийся на пролетарскую революцию во Франции в 1871 г. (когда там еще не преобладал индустриальный уклад).
В начале ХХ века Ленин выступает как ортодокс марксизма и в то же время высказывает ряд новых для тогдашней социал-демократии идей, соглашается с некоторыми утверждениями народников. Вскоре это повлекло обвинения со стороны меньшевиков в переходе Ленина на позиции народничества, в разрыве с марксизмом. Ленин протестовал, не признавал родства с эсерами, хотя и был готов идти с ними на тактические союзы. Успех Ленина в борьбе за власть в 1917 г. заставляет исследователей рассматривать его отклонения от ортодоксии уже не как «ошибки», а как углубление марксизма, либо как прагматизацию идеологии, когда под видом марксизма проводится какая-то иная система взглядов, оказавшаяся более эффективной с точки зрения борьбы за власть, но направленная на достижение иных целей, нежели марксизм. Сам марксизм предстает в таком случае более утопичным, но очищенным от ответственности за возникновение большевистского режима и результаты коммунистического эксперимента в СССР.
По мнению историка Т. Шанина, «растущее влияние Ленина объясняется также той ловкостью, с которой он научился обращаться к вопросам марксистской легитимации»[1018]. Для Ленина действительно было принципиально важно доказать свою марксистскую ортодоксальность, но это само по себе не значит, что Ленин просто прикрывал марксистской софистикой свои новации. Ленин искренне считал, что новации делаются в рамках марксистской ортодоксии, что он более ортодоксален, чем его противники, что именно он правильно трактует Маркса. И в большинстве случае он был прав в этом отношении.
«Начиная с 1905 г., пропасть между двумя Лениными – популяризатором ортодоксии и оригинальнейшим стратегом – постоянно расширялась…»[1019], – продолжает Т. Шанин. Но что такого «оригинальнейшего» предложил Ленин, что прямо противоречило бы наследию Маркса? Союз с крестьянством? Это – продолжение мысли Маркса и Энгельса о необходимости «второго издания» крестьянской войны. Диктатура рабочего класса и крестьянства – это интерпретация опыта Великой Французской революции и Парижской коммуны. Известно положительное отношение «основоположников» к якобинству для соответствующей стадии развития общества, их союз с бланкизмом против бакунизма и, наконец, идея Маркса о непрерывной революции. Ленин принимает лишь те народнические идеи, которые прямо не противоречат наследию Маркса, и которые действительно соответствуют российской реальности, что определяется его представлением о научности марксизма.
Но это – вопросы тактики. Куда важнее ортодоксальность Ленина в вопросе о цели коммунистического движения. Ленин понимает социализм совершенно ортодоксально, не отличаясь в этом отношении от господствующего течения в европейской социал-демократии: «Социализм требует уничтожения власти денег, власти капитала, уничтожения всей частной собственности на средства производства, уничтожения товарного хозяйства. Социализм требует, чтобы и земля, и фабрики перешли в руки всех трудящихся, организующих по общему плану крупное (а не разрозненное мелкое) производство»[1020].
Из этого понимания социализма неизбежно вытекает отождествление с капитализмом любой товарности, которое должно быть ликвидировано. Вообще в определении Ленина обращает на себя внимание рефрен «уничтожение», явно преобладающий над «конструктивом». Главное конструктивное требование, вполне по Марксу – работа по единому плану.
* * *
Ленин утверждает, что существует только «буржуазная и социалистическая идеология. Середины тут нет…»[1021] Здесь интересно, что Ленин допускает классификацию по разным принципам. Буржуазная идеология – это идеология, связанная с классом. Антитезой ей в марксистской системе должна быть пролетарская идеология. Но Ленин пишет о социалистической идеологии, антитезой которой должна быть «капиталистическая» или «либеральная» (в зависимости от контекста()еральнаядеологииылок доползет до порога социализма уже после смерти ХХ века.ает, что ??е идеи, которые прямо не противоречили). Такая замена не случайна. Она позволяет априори отождествить социализм с пролетариатом. Носители социалистической идеологии (разумеется – подлинной, марксистской) выражают интересы пролетариата безотносительно тому, являются ли они сами рабочими.
Но факт остается фактом – идеологи марксизма в большинстве своем рабочими не являются. Все-таки, чтобы вырабатывать идеологию и теорию, нужно иметь соответствующую подготовку, что характерно для интеллигенции.
Доказательство того, что рабочий класс должен поддерживать именно марксистскую политику, осуществляется Лениным «от обратного». Рабочее движение не может поддерживать политику своего классового врага. Не имея собственной политической линии и просто поддерживая либеральную оппозицию, пролетариат будет служить интересам буржуазии, «впадет в буржуазность»[1022]. Рабочий класс вообще склонен к «заражению» буржуазным сознанием. Но и социалистическое сознание – внешнее для пролетариата: «социалистического сознания у рабочих не могло быть. Оно могло быть привнесено только извне»[1023]. Своими силами рабочий класс не может его выработать, поскольку не имеет теоретической подготовки. И это – верно.
Ленин справедливо напоминает, что учение социализма выросло не из пролетарского сознания, а как результат эволюции мысли интеллигенции, имущих классов. Из этого следует, что социализм, воспринимаемый как идеология пролетариата, соответствует не тому, к чему стремится пролетариат, а тому, в чем социалистическая интеллигенция видит его «объективные интересы». Так почему же такая идеология должна считаться пролетарской? Потому что в существующем обществе пролетарии бедствуют, и социализм предлагает уничтожить условия этого бедствования. Но в новом обществе перестанут бедствовать представители всех слоев малоимущих.
Суть разногласия Ленина с «экономистами» – «поднимать рабочих до революционеров» или «опускаться непременно самим до «рабочей массы»»[1024]. Следовательно, рабочий не является альфой и омегой марксизма. Рабочий класс является «могильщиком капитализма» лишь постольку, поскольку он поднялся до осознания марксистских истин. Он – средство осуществления марксистского проекта, который (в соответствии с идеями Маркса) соответствует интересам как рабочего класса, так и подавляющего большинства трудящихся.
Мысль Ленина о проникновении социалистического сознания в рабочий класс извне соответствовала и наблюдениям идеологов других социалистических направлений. Ссылаясь на Бернштейна, Чернов писал: «конструктивный момент привнесен в социалистическое движение творческою мыслью основоположников социалистической теории, деструктивный – стихийным протестом масс против уз эксплуатации»[1025].
Но Ленин отождествляет с социалистическим (социал-демократическим) сознанием не конструктивное стремление к новому обществу, а негативное сознание пролетариями «непримиримой противоположности их интересов всему современному политическому и общественному строю»[1026]. Такая классовая ненависть вполне может возникнуть у пролетариев сама по себе, стихийно. Указав на роль интеллектуалов в формировании сложной социалистической идеологии, сам Ленин понимал ее пока крайне упрощенно. Главное для него – разрушить капиталистический строй, и тогда возникнет единственно возможный социализм. А если нет? А если то, что возникнет, сохранит эксплуатацию и угнетение рабочего класса?
Таким образом, отождествление марксистами (и Лениным в том числе) социалистического и пролетарского сознания априори, основано на логической ошибке. Существует классовое сознание – особенности социальной психологии, вытекающие из социально-классового положения человека. Существует идеологическое сознание – либеральное, социалистическое и др. Связь первого со вторым нужно еще доказывать. Марксистская идеология может соответствовать интересам не только (и даже не столько) пролетариата, сколько управленческой элиты индустриального общества (технократии, бюрократии).
При этом мышление марксиста может быть как конструктивно-теоретическим, ориентированным на моделирование форм будущего, опережающих существующие социальные отношения, так и предельно близким классовым инстинктам, далеким от теоретизирования. Интеллигент-марксист может разделять взгляды и настроения прагматической (тред-юнионистской) и радикальной (например, синдикалистской) части пролетариата, не внося в него фермент теории извне, а переводя настроения массы на язык теории.
Но сближаясь с настроениями пролетарской стихии как практик, Ленин противостоит ей как носитель марксистского проекта. Он не может усомниться в том, что марксистское учение соответствует интересам рабочего класса в принципе. Нужно найти нечто в пролетариате, что препятствует осознанию им своих подлинных интересов. И это – как раз стихийность, которой нет места в плановом нетоварном обществе. Стихийный, не организованный партией пролетариат не может осуществить свою миссию. Раньше считалось, что уже капитализм, сама фабричная система делает пролетариев организованными. Но Ленин считает это совершенно недостаточным. Все зависит от партийной организационно-просветительской работы. Ленин видит в агитации работу, «сближающую и сливающую воедино стихийно-разрушительную силу толпы и сознательно-разрушительную силу организации революционеров»[1027]. Таким образом, именно эта организация, объединяющая не просто рабочих, а «сознательных рабочих», становится представителем пролетариата на общественной арене. Так выстраивается модель «пролетарской революции»: организация рабочего класса (марксистская интеллигенция + сознательные рабочие) руководит всем пролетариатом, а от его имени – также революционной частью крестьянства. От партии исходит организованность, которая все глубже проникает в тело стихии.
Несмотря на свою критику стихийности, Ленин в 1917 г. покажет себя мастером управления стихийными настроениями. И здесь нет противоречия. Пока оппоненты Ленина в социал-демократическом движении критиковали его за боязнь стихийности, Ленин выстраивал организацию, которая будет способна этой стихией управлять. Ленин понимает, что революция – это стихия. Но он считает, что революция может быть успешной только тогда, когда этой стихией управляют и могут воспользоваться не только буржуазные элиты, но и «представители пролетариата».
«Сознательные рабочие» (то есть организованные и прошедшие через марксистское просвещение) становятся социальной силой, на которую рассчитывает Ленин, в то же время неприязненно глядящей на интеллигентских «болтунов». Победе над «экономистами» в РСДРП способствовала позиция не рабочих масс, а рабочего актива, с которым взаимодействовали социал-демократы. Это естественно, так как в социал-демократы шли те рабочие, которые сами уже были полу-интеллигентами. Марксизм был их идеологией постольку, поскольку они «поднимались» над пролетариатом. Но они были связующим слоем, который позволял социал-демократической элите находить общий язык с пролетарскими массами и возглавить их движение, руководствующееся пока лишь задачами социальной защиты или социальной непримиримости.
* * *
В борьбе с «экономистами» объединился широкий круг социал-демократов, получивших по названию своего печатного органа наименование «искровцев». Они были согласны, как казалось, в главном – рабочий класс должен иметь свой политический инструмент, свою партию. Вскоре выяснится, что за согласием в вопросе о партии может стоять совершенно разные стратегии применения «инструмента». Из этого следовало различие в представлении о структуре партии. Конфликт разворачивался по двум основным линиям, намеченным в модели Ленина: отношений партии («сознательных рабочих») и пролетариата; пролетариата (в лице той же партии) и крестьянства.
Уже при создании проекта программы партии в 1902 г. вскрылись пока незначительные теоретические
