1870 года.

Гораздо дальше не только французского гражданского кодекса (Code civil), но и книги гражданских законов (Burgerlichen Gesetzbuch) пошла новая швейцарская Книга гражданских законов (Zivilqesetzbuch), принятая 10 декабря 1907 года и вступившая в силу 1 января 1912 года. Вместо разных законов, действовавших в отдельных ‘кантонах и примыкавших либо к Code civil, например в Женеве, Ваадте и в итальянской Швейцарии, либо к австрийскому праву, как, например, в. Берне, Люцерне, или к обычному праву, например в Швице, Ури, Унтервальдене и т. д., Швейцария сейчас получила единый закон. Свобода женщин и детей гарантирована. Новый закон признает за женщиной участие в доходах брачного союза (одна треть), если она работала как помощница или домашняя хозяйка. В вопросе права наследования она поставлена в лучшие условия по сравнению с немецким правом. Она получает рядом с родителями мужа кроме половины наследства еще пожизненное право пользования другой половиной. Должники таких мужей, которые небрежно относятся к заботам о жене и детях, могут платить, по указу судьи, долги жене. Запрещение разведенному супругу вступать в брак с тем, с кем было совершено нарушение брачной верности, не включено в число препятствий к браку (соответственный § 298 Code civil отпал и во Франции в 1904 году). Имущественные права определяются в основном так же, как и в Burgerlichen Gesetzbuch. Брачный договор может быть заключен до брака или во время брачного сожительства. Внебрачные дети, в случае если матери было дано обещание жениться на ней, имеют право не только на содержание со стороны отца, как в германском праве, но и на признание за ними социального положения отца, тем самым они приобретают права законных детей.

Швеция законом 11 декабря 1874 года обеспечила жене право свободного распоряжения тем, что она зарабатывает личным трудом. Дания в 1880 году в своем гражданском праве провела подобный же принцип. Кроме того, по датскому праву, жена своей собственностью не отвечает за долги мужа. Совершенно так же гласит норвежское право 1888 года и финляндское право 1889 года: замужняя женщина имеет такое же право распоряжения своим имуществом, как и незамужняя; предусмотрены только некоторые исключения, которые упоминаются в законе. В норвежском праве также формулируется то, что женщина, вступив в брак, становится не свободной.

«В скандинавских странах, так же как почти и во всех других странах, это всеобщее движение к укреплению права жены на собственное имущество имеет ту же исходную точку, как и в Англии: способность жены к самостоятельному заработку. Господствующие классы гораздо охотнее отказались он патриархального положения малоимущих мужчин по отношению к работающей жене, чем от положения мужчин из их собственной среды по отношению к жене, владеющей собственностью».[235]

Датское законодательство сделало дальнейший шаг вперед законом 27 мая 1908 года: если муж уклоняется от исполнения своих обязанностей по содержанию детей, то жена может требовать, чтобы определенное судом содержание для детей выдавалось им авансом из общественных средств.

Право воспитывать детей и право делать распоряжения, касающиеся этого воспитания, принадлежит по законодательству большинства стран отцу; в некоторых местах второстепенное участие предоставляется и матери. Старый римский принцип, стоящий в резком противоречии к эпохе материнского права, что отцу принадлежат все права и власть над детьми, повсюду составляет основной тон законодательства.

В России замужняя женщина имеет право распоряжаться только своим имуществом, что касается ее приобретательской деятельности, то она остается в полной зависимости от мужа. Без разрешения последнего ей не выдают паспорта, который необходим при всякой перемене места жительства. Для занятия должности или осуществления какой-либо приобретательской деятельности она должна всегда иметь разрешение мужа. Развод так затруднен законом, что он может быть осуществлен только в крайне редких случаях. Гораздо независимее было положение женщины в прежней крестьянской общине, что можно приписать существовавшим коммунистическим учреждениям или воспоминаниям о них. Она была управительницей своего имущества. Коммунизм — вообще самый благоприятный для женщин социальный строй, это мы видели уже при изложении эпохи материнского права.[236] В Соединенных Штатах ‘женщины завоевали себе полное гражданско-правовое равенство, они воспрепятствовали также введению английских или подобных им законов о проституции.

2. Борьба за политическое равноправие

Явное правовое неравенство женщин по сравнению с мужчинами вызвало в наиболее прогрессивных женских слоях требование политических прав, чтобы законодательным путем добиваться равноправия. Та же мысль руководила рабочим классом, когда он направил свою агитацию на завоевание политической власти. Что правильно для рабочего класса, то не может быть неправильно для женщин. Угнетенные, бесправные, униженные, они имеют не только право, но это и их обязанность — защищаться и хвататься за всякое кажущееся им хорошим средство, чтобы завоевать себе независимое положение. Против этих стремлений, естественно, опять-таки поднимаются крики реакционных жаб. Посмотрим, по какому праву.

Умственно выдающиеся женщины в различные эпохи и у различных народов умели играть значительную политическую роль даже там, где в их руках, как цариц, не было государственной власти. От этого не был свободен даже папский двор. Если они не могли добиться влияния прямо и путем принадлежащих им прав, то они добивались его путем своего духовного перевеса и даже коварством и интригами. Особенно велико было их влияние в течение целых столетий при французском дворе, но не меньшим оно было при испанском и итальянском дворах. Так, в конце XVII столетия при дворе Филиппа V испанского старшая фрейлина Мария Тремуилъская, герцогиня Грацианская и княгиня Урсинская, была в течение 13 лет первым министром Испании и все это время превосходно руководила испанской политикой. Королевские любовницы также нередко удивительно хорошо умели обеспечить себе огромное политическое влияние; мы напомним лишь общеизвестные имена: Ментенон, любовницы Людовика XIV, и Помпадур, любовницы Людовика XV. Великое духовное движение, развернувшееся в XVIII столетии под влиянием Монтескье, Вольтера, д’Аламбера, Гольбаха, Гельвеция, Ламеттри, Руссо и многих других, затронуло и женщин. Возможно, что многие из них следовали в данном случае моде или своей склонности к интригам или какие-нибудь другие не всегда достойные мотивы толкали их в это движение, которое подвергало сомнению справедливость всех основ государства и феодального общества и подрывало под ними почву, но несомненно, что значительное число женщин приняло в нем участие из живого интереса и воодушевления, вызванного великою целью. Еще за несколько десятилетий до взрыва великой революции, которая пронеслась над Францией, как очистительная буря, разнесла и низвергла все старое и была встречена с восторгом передовыми умами всего культурного мира, — уже тогда женщины массами стремились в научные и политические клубы, в которых философские, естественнонаучные, религиозные, социальные, политические вопросы обсуждались с неслыханной до тех пор смелостью, и участвовали в дебатах. И когда, наконец, в июле 1789 года штурмом Бастилии началась увертюра к великой революции, женщины как из высших слоев, так и из народа приняли очень активное участие в движении и оказывали заметное влияние (за и против). Будучи крайними и в хорошем и в худшем, они участвовали повсюду, где могли проявить себя. Большинство историков описывает больше крайности революции, которые при данных условиях были вполне естественны, так как они были следствием огромного гнева против неописуемой развращенности, эксплуатации, обмана, низости, позора и предательства господствующих классов по отношению к народу, но они замалчивают ее великие деяния. Под влиянием этих односторонних описаний Шиллер говорил: «Здесь женщины превратились в гиен и насмехаются над ужасом». А между тем в эти годы женщины дали массу примеров героизма, душевного величия и удивительной способности к самопожертвованию, и если бы была написана беспристрастная книга «О женщинах во время великой революции», им была бы воздвигнута почетная колонна, далеко вокруг бросающая свой свет.[237] Даже Мишле называет женщин авангардом революции. Всеобщая нужда, от которой страдал французский народ при хищническом и позорном правлении Бурбонов, как всегда, особенно тяготела над женщинами. Исключенные законами почти из всякого честного заработка, они десятками тысяч падали жертвами проституции. К этому присоединился голод 1789 года, который довел их нужду и нужду близких им до крайних пределов. Голод толкнул их в октябре на штурм городской думы и к массовому шествию в Версаль — резиденцию двора; тот же голод побудил часть женщин обратиться с петицией к национальному собранию, «чтобы снова было установлено равенство между мужчиной и женщиной, дана свобода труда и занятий и предоставлены места, соответствующие их способностям». Женщины понимали, что добиться своего права можно, лишь имея власть, но власть можно завоевать лишь при условии организованности и сплоченности, поэтому во всей Франции возникают женские союзы, достигшие в некоторых случаях поразительно большого числа членов; женщины принимали участие также и в собраниях мужчин. Если гениальная мадам Роланд предпочла играть руководящую политическую роль среди «государственных мужей» революции, жирондистов, то пламенная и красноречивая Олимпия де Гуж взяла в свои руки руководство женщинами народа и выступала в защиту их интересов со всем воодушевлением, на которое она была способна по своему темпераменту.

Когда в 1793 году конвент провозгласил права человека (les droits de 1’homme), она тотчас поняла, что это лишь права мужчины. Олимпия де Гуж вместе с Луизой Лакомб и другими противопоставили им в 17 параграфах «права женщины», которые они подробно обосновали 28 брюмера (20 ноября 1793 года) перед Парижской коммуной, и это обоснование сохраняет свою полную справедливость до сих пор; в нем находилась и соответствующая положению мысль: «Если женщина имеет право всходить на эшафот, то она должна иметь также право всходить на трибуну». Их требования остались невыполненными, но их указание на право женщины всходить на эшафот нашло себе кровавое подтверждение. Выступление Олимпии де Гуж за право женщины, с одной стороны, и ее борьба против насилий конвента, с другой стороны, сделали ее в глазах конвента зрелой для эшафота, ее голова пала в ноябре того же года; пять дней спустя пала и голова мадам Роланд. Обе умерли, как героини. Незадолго до их смерти, 17 октября 1793 года, конвент подтвердил свое враждебное отношение к женщинам решением закрыть все женские союзы; впоследствии он дошел даже до того, что в ответ на протест женщин против нарушений их прав запретил им посещение конвента и публичных собраний и вообще выступил по отношению к ним, как к мятежникам.

Когда конвент в виду угрозы наступающей на Францию монархической Европы объявил «отечество в опасности» и предписал массовый набор, парижские женщины попытались сделать то, что двадцать лет спустя выполнили с воодушевлением прусские женщины, — защищать отечество с оружием в руках, надеясь этим доказать свое право на равенство. Но тогда в Коммуне против них выступил радикал Шоммет, крикнувший им: «С каких это пор женщинам позволено отказываться от