других стран так мало располагает свободным выбором своего занятия или своего местопребывания и практически настолько зависит от строгих правил и чужой воли, насколько это только возможно при какой-либо системе, за исключением действительного рабства» (John Stuart Mill, Politische Okonomie, Hamburg 1864).
295
«Один французский рабочий, возвратившись из Сан-Франциско, пишет: «Я никогда и не думал, чтобы я был способен заниматься всеми промыслами, которыми я действительно занимался в Калифорнии. Я глубоко был убежден, что ни к чему не гожусь, кроме книгопечатания… Попав в недра этого мира авантюристов, которые легче меняют свое ремесло, чем вы рубаху — поверьте! — я действовал, как остальные. Так как дело рудокопа оказалось не особенно выгодным, то я оставил его и отправился в город, где я последовательно был типографщиком, кровельщиком, литейщиком из свинца и т. д. Вследствие того, что опыт показал мне, что я пригоден ко всяким работам, я менее чувствую себя моллюском и более человеком»» (К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 493).
296
Что может выйти из людей при благоприятных условиях развития, мы видим на примере Леонардо да Винчи, который был превосходным живописцем, знаменитым скульптором, выдающимся архитектором и инженером, отличным военным архитектором, музыкантом и импровизатором. Бенвенуто Челлини был знаменитым ювелиром, превосходным модельщиком, хорошим скульптором, признанным военным архитектором, отличным воином и искусным музыкантом. Авраам Линкольн был дровосеком, земледельцем, матросом, приказчиком и адвокатом, прежде чем он достиг президентского места в Соединенных Штатах. Можно сказать без преувеличения, что большинство людей имеет специальность, не соответствующую их способностям, так как не свободная воля, а сложившиеся обстоятельства указали им дорогу. Иной плохой профессор был бы превосходным сапожником, а иной дельный сапожник мог бы быть также и дельным профессором.
297
Необходимо постоянно иметь в виду, что все производство организовано по последнему слову техники и что все принимают участие в труде, так что при благоприятных обстоятельствах трехчасовой рабочий день окажется слишком длинным. Оуэн, являвшийся крупным фабрикантом (поэтому он может рассматриваться как специалист), считал в первую четверть XIX столетия двухчасовой рабочий день достаточным.
298
«И так как количества труда, заключающиеся в продуктах, в данном случае непосредственно и абсолютно известны, то обществу не может прийти в голову выражать их еще сверх того посредством относительной, шаткой и недостаточной меры, хотя и бывшей раньше неизбежной за неимением лучшего средства, — т. е. выражать их в третьем продукте, а не в их естественной, адекватной, абсолютной мере, какой является время… Оно должно будет сообразовать свой производственный план со средствами производства, к которым в особенности принадлежат также и рабочие силы. Полезные действия различных предметов потребления, сопоставленные друг с другом и с необходимыми для их изготовления количествами труда, определяют окончательно этот план. Люди сделают тогда все это очень просто, не прибегая к услугам прославленной «стоимости»» (Фридрих Энгельс, Анти-Дюринг, 1957, стр. 293–294).
299
Господин Евгений Рихтер в своем «Irrlehren» так поражен упразднением денег в социалистическом обществе (не об упразднении идет речь, а об уничтожении товарного характера продуктов труда, после чего деньги являются излишними), что этому вопросу он посвящает особую главу. Ему особенно непонятно, что совершенно безразлично, являются ли удостоверением о потраченном рабочем времени печатный клочок бумаги, золото или жесть. Он пишет: «Но вместе с золотом в социал-демократическое государство может проникнуть дьявол современного мирового порядка (господин Рихтер упорно не хочет признавать, что в конце концов существует только социалистическое общество, а не социал-демократическое «государство». Если бы он это признал, то тогда значительная часть его полемики потеряла бы почву), потому что золото имеет самостоятельную ценность, может легко сохраняться и обладание золотом создает возможность накоплять ценности, откупаться от трудовых обязанностей и даже ссужать под проценты».
Надо считать своих читателей круглыми дураками, чтобы преподносить им жесть вместо нашего золота. Господин Рихтер, который не может отделаться от капиталистических понятий, не может понять, что там, где нет капитала и товара, не может быть и «денег», а там где нет «капитала» и «денег», не может быть и процентов. Господин Рихтер так запутался в капиталистических понятиях, что не может представить себе мира без «капитала».
Мы очень хотели бы знать, каким образом член социалистического общества сможет «накопить» свои золотые удостоверения о работе и даже ссужать их другим, выколачивая при этом «проценты», предлагать к продаже то, чем владеют и все другие и чем он живет.
300
«Все нормально организованные личности рождаются обыкновенно с одинаковым рассудком, но воспитание, законы и обстоятельства создают между ними различие. Правильно понятый личный интерес совпадает с общим или общественным интересом» (Гельвеции, О человеке и его воспитании). По отношению к весьма значительному большинству людей Гельвеции прав, что не исключает, однако, существования различных дарований у отдельных лиц в различных профессиях.
301
«Если бы необходимо было выбирать между коммунизмом со всеми его шансами и современным положением общества со всеми его страданиями и несправедливостями; если бы институт частной собственности имел своим необходимым следствием, что продукт труда распределяется так, как это мы видим теперь — то есть в почти обратном отношении к труду, что наибольшие доли выпадают тем, которые вообще никогда не работали, а потом тем, труд которых почти только номинален, и так далее по нисходящей прогрессии, так что вознаграждение все более понижается, по мере того как работа становится тяжелее и неприятнее, а самый утомительный и изнуряющий труд не всегда может с уверенностью рассчитывать даже на удовлетворение самых необходимых жизненных потребностей, — если бы, говорим мы, предстояло выбрать это положение или коммунизм, то все возражения против коммунизма, существенные и второстепенные, почти ничего не значили бы на чаше весов» (Джон Стюарт Милль, Политическая экономия). Милль приложил немало искренних усилий, чтобы «реформировать» и «образумить» буржуазный мир. Разумеется, напрасно. Тогда он, как и всякий вдумчивый человек, познакомившийся с положением вещей, стал в конце концов социалистом. Он, однако, не осмелился сознаться в этом еще при жизни, а распорядился, чтобы после его смерти была опубликована его автобиография, содержащая его социалистическое мировоззрение! С ним случилось то же самое, что и с Дарвином, который не хотел, чтобы при жизни его считали атеистом. К такой комедии буржуазное общество принуждает тысячи людей. Буржуазия прикидывается лояльной, религиозной, признающей авторитеты, ибо на признании этих «добродетелей» со стороны массы покоится ее господство, внутренне же она смеется над ними.
302
«Ученость служит часто в такой же степени невежеству, как и прогрессу» (Бокль, История английской цивилизации).
303
Даже отцы церкви, епископы и папы, в прежние века, когда преобладала общинная собственность, но вместе с тем и грабеж ее принимал все более широкие размеры, высказывались в коммунистическом духе. Правда, Силлабус и энциклики XIX столетия, конечно, были далеки от этого, и римские папы тоже подчинились буржуазному обществу и выступали в роли его самых ревностных защитников от социалистов. Так, епископ Климент I (умер в 102 году нашей эры) говорил: «Пользование всеми вещами этого мира должно быть общим! Несправедливо говорить: это моя собственность, это принадлежит мне, а то — другому. Отсюда пошел раздор между людьми». Епископ Амвросий Миланский, живший около 374 года, заявил: «Природа дает все свои блага всем людям сообща, ибо бог создал все предметы, чтобы все ими наслаждались сообща и чтобы земля была общей собственностью. Природа создала, таким образом, право общности, и один лишь несправедливый захват создает право собственности». Святой Иоанн Златоуст (умер в 404 году) в своих проповедях, направленных против безнравственности и испорченности населения Константинополя, говорил: «Никто не называй чего-либо своей собственностью’, от бога мы восприняли всякую вещь для общего пользования, мое и твое суть слово лжи! «Се. Августин (умер в 430 году) сказал: «Оттого что существует частная собственность, существуют также вражда, раздоры, войны, восстания, грехи, несправедливости, убийства. Откуда приходят все эти бичи? Только от собственности. Итак, воздержимся, мои братья, от владения какой-либо вещью как собственностью или, по крайней мере, воздержимся от любви к ней». Папа Григорий Великий около 600 года сказал: «Вы должны знать, что земля, из которой вы происходите и сотворены, принадлежит сообща всем людям и что поэтому плоды, рождаемые землей, должны принадлежать всем без различия. Знаменитый епископ Воссюэ, умерший в 1704 году говорил в своей «Politik der heiligen Schrift» («Политика святого писания»): «Без правительств земля со всеми ее богатствами принадлежала бы всем людям, также как воздух и свет. По естественному праву природы никто не имеет особых прав на что-либо. Все принадлежит всем; собственность возникла из буржуазного правления». Последняя фраза, будучи выражена наиболее ясно, означает: так как общественная собственность стала частной, то мы получили буржуазные правительства, которые должны ее защищать. А один из наших современников, Захариэ, в своей работе «Сорок книг о государстве», говорит: «Все страдания, против которых приходится бороться цивилизованным народам, имеют своей причиной частную собственность на землю». Все вышеназванные поняли более или менее верно природу частной собственности, которая, с тех пор как она существует, как справедливо сказал св. Августин, принесла с собою в мир вражду, раздоры, войны, восстания, несправедливости, убийства-бедствия, которые исчезнут вместе с ликвидацией частной собственности.
304
В официальном докладе о всемирной выставке в Чикаго также говорится: «Использование воды в культуре овощей и плодов получает все большее распространение, и общества по использованию воды для этой цели могли бы и у нас из пустынь создать рай».
305
«Например, в высококультурной области австрийской монархии — Богемии 656 тысяч га пахотной земли, то есть одна четверть общей пахотной площади, нуждаются в орошении, а из общей поверхности лугов 174 тысячи га одна треть — или слишком сухая или слишком сырая. Еще хуже дело обстоит в хозяйственно отсталых местностях, например в Галиции» (Dr. Eugen van Philippovich, Volkswirtschaftspolitik, Tubingen 1909, S. 97).
306
Огромную пользу приносит, по Швапаху, лес, скрепляя почву, особенно в горах, предотвращая тем самым обвалы, а в равнинах- укрепляя сыпучие пески. Обезлесение является в России одной из главных причин засыпания песками пахотных земель.
307
P. Mack, Althof-Ragnit, Rittmeister a. D. und Rittergutsbe-sitzer, Der Aufschwung unseres Landwirtschaftsbetriebs durch Verbil-ligung der Produktionskosten. Eine Untersuchung fiber den Dienst, den Maschinentechnik und Elektrizitat der Landwirtschaft bieten, Ko-nigsberg 1900.
308
Большое значение получил в последние годы кэмпбель (взрыхлитель почвы), пользуясь которым в бедных дождями местностях Северной Америки достигли поразительных результатов. Стремление к экономии человеческой силы привело к устройству приспособлений для молотьбы и т. д. Нужда в людях побуждает ко все расширяющемуся применению машин, сберегающих живую рабочую силу, как картофелесортировки, картофелесажалки, вальцовые сушильные машины, сеноскладочные и т. д.
309
Киrt Krohne, Die erweiterte Amvendung des elektrisQhen Be-triebs in der Landwirtschaft, Elektrotechnische Zeitschrift 1908, Hefte 39 bis 41.
310
М. Breslauer,
