заседание настоящего дня. На другой же день собрались они в селевкийский храм и, затворив двери, прочитанное исповедание утвердили своими подписями, а за некоторых отсутствовавших епископов подписались наличные чтецы и диаконы, коих они представили вместо себя для утверждения исповедания.
Глава 40
О том, как на селевкийском Соборе кесарийский епископ Акакий объявил другое изложение веры
Акакий и принадлежавшие к его стороне порицали противников за то, что они подписывались в запертой церкви, ибо совершаемое скрытно, говорил Акакий, не одобряется и возбуждает подозрение, а говорил это с тем намерением, чтобы ввести иное изложение веры, которое имел уже в готовности, читал начальникам, Лаврикию и Леоне, и требовал, чтобы на будущее время оно одно имело силу. Больше этого во второй день ничего не сделано. А в третий Леона постарался снова соединить обе стороны, и теперь присутствовали уже Македо-{118}ний константинопольский и Василий анкирский. Но когда те и другие сошлись вместе, то акакиане опять не хотели присутствовать, требуя, чтобы наперед были выведены из собрания как низложенные прежде, так и обвиняемые теперь. Поскольку вследствие споров это требование получило перевес, то обвиняемые вышли вон, а акакиане вошли в собрание. Тогда Леона сказал, что он получил от акакиан свиток, скрыв однако ж, что в нем содержится — частью явно, частью скрытно противоречащее прежним исповедание веры. Присутствовавшие молчали, думая, что свиток заключает в себе что-нибудь иное, а не изложение веры, — и сочинение Акакия о вере с предисловием было прочитано. Содержание его таково:
«Мы, по воле царя собравшиеся в Селевкии исаврийской вчера, то есть в пятый день перед октябрьскими календами, употребляли все усилия, чтобы совершенною благопристойностью сохранить мир в церкви и, как повелел боголюбезнейший царь наш Констанций, основательно рассуждать о вере по сказаниям пророков и евангелистов, не внося в веру Церкви ничего незаключающегося в божественных Писаниях. Но так как некоторые на Соборе одних из нас оскорбили, другим заградили уста и не позволили говорить, а иных исключили из совещания против воли, тогда как между ними самими находились и низложенные в разных епархиях, и рукоположенные в противность церковным правилам, так что на Соборе произошло всеобщее смятение, что собственными глазами видели и знаменитейший правитель епархии Лаврикий и знаменитейший господин Леона, то возвещаем следующее. Мы не отвергаем подлинного изложения веры, составленного в Антиохии при освящении храма, и предпочитаем его, хотя отцы наши собирались тогда преимущественно для исследования другого дела. Но так как слова «единосущный» и «подобосущный» во все времена, даже до сего дня смущали многих, а недавно некоторые изобрели еще новое выражение «несходство» Сына с Отцом, то мы отвергаем и единосущие и подобосущие, как не принадлежащие Писанию, слово же «несходный» анафематствуем и всех, которые так думают, признаем чуждыми Церкви, напротив открыто исповедуем Сына подобным Отцу, согласно со словами Апостола: иже есть образ Бога невидимаго (2 Кор. 4.4). Мы исповедуем и веруем в единого Бога, Отца вседержителя, Творца небес и земли, всего видимого и невидимого. Веруем и в Господа нашего Иисуса Христа, Сына его, рожденного от Него бесстрастно прежде всех веков, в Бога-Слово от Бога единородного, в свет, жизнь, истину, премудрость, чрез Которого произошло все на небесах, и на земле, видимое и невидимое. Веруем, что Он, по {119} скончании веков, для отьятия греха, принял плоть от Святой Девы Марии, вочеловечился, пострадал за грехи наши, воскрес, вознесся на небеса, сидит одесную Отца и опять приидет во славе судить живых и мертвых. Веруем и в Святого Духа, которого Спаситель Господь наш назвал Утешителем, обещав по отшествии своем послать Его ученикам, и послал, чрез Которого освящает в Церкви верующих и крещающихся во имя Отца и Сына и Святого Духа. А проповедующих что-либо отличное от сей веры мы признаем чуждыми кафолической Церкви».
Таково составленное Акакием изложение веры. Под ним были подписи самого Акакия и его единомышленников, а число их такое же, о каком мы упомянули немного выше. Как скоро это изложение было прочитано, епископ Помпеополиса пафлагонского Софроний громко сказал слово в слово так: «Если ежедневное изложение собственных помыслов будем принимать за изложение веры, то истины точной у нас не останется». Это сказал Софроний, а я говорю, что если бы бывшие и прежде и после отцов этого Собора о вере никейской рассуждали таким образом, то всякое любопретельное исследование прекратилось бы и безумное смятение не усилилось бы в Церкви. Впрочем, так ли это, пусть судят люди, способные понимать дело. На Соборе тогда многие многое говорили друг другу и слушали частью касательно сего предмета, частью касательно обвиняемых, а потом и разошлись. На четвертый же день опять собрались все в одно место и опять начали состязаться и спорить, причем Акакий высказал следующую мысль: «если никейское исповедание однажды изменено и потом несколько раз изменяемо было, то ничто не мешает и теперь объявить иное». На это Элевсий кизикский отвечал: «в настоящее время составился Собор не для того, чтобы узнать, чего он не знал, или получить веру, которой не имел, но чтобы, следуя вере отцов, не отступать от нее ни в жизни, ни при смерти». Так возражал Элевсий против мнения Акакия, называя верой отцов исповедание, изложенное в Антиохии. Но и ему иной мог бы возразить: как ты, Элевсий, собравшихся в Антиохии называешь отцами, и отцов их отвергаешь? Ведь собиравшиеся в Никею и единогласно исповедавшие веру во единосущие с большим правом могут быть названы именем отцов — и потому, что они древнее, и потому, что присутствовавшие в Антиохии ими уже возведены в сан священства. Как скоро отцы антиохийские отвергли своих отцов, то позднейшие, следуя им, сами не замечают, что следуют отцеубийцам. Да и почему они веры их не одобрили, а рукоположение одоб-{120}рили и приняли? Если те не имели Святого Духа, который нисходит чрез рукоположение, то эти не получили священства, ибо последние как могли получить от первых то, чего они не имели? Это-то могли бы сказать против слов Элевсия. Но тогда Собор перешел к другому вопросу. Так как в прочитанном исповедании веры акакиане назвали Сына подобным Отцу, то возник вопрос, в каком отношении Сын подобен Отцу. Акакиане утверждали, что Сын подобен Отцу в отношении только к воле, а не к существу, прочие же все говорили, что в отношении к существу. Споры об этом предмете продолжались целый день. Акакия обвиняли, что в изданных им письменно сочинениях Сын называется подобным Отцу во всем, как же теперь, говорили, отвергаешь ты сходство Сына с Отцом в отношении к существу? На это Акакий отвечал, что и из новейших и из древних ни о ком не судили по сочинениям. После продолжительных и тонких рассуждений об этом предмете, не принесших никакой пользы, Леона встал и прекратил заседание. Таков был конец Собора селевкийского. Хотя, конечно, и на другой день приглашали Леону, но он не захотел прийти в собрание, сказав, что царь послал его присутствовать на Соборе единодушном, а из вас, говорил, некоторые ссорятся, посему я не могу присутствовать; ступайте и пустословьте в церкви. Считая это благоприятным для себя случаем, не хотели также идти и акакиане. Но принадлежавшие к другой стороне собрались в церковь и послали пригласить акакиан для суждения о делах иерусалимского епископа Кирилла. Надобно заметить, что Кирилл был еще прежде обвиняем, за что, сказать не могу, но низложен он за то, что в продолжение двух лет призываемый несколько раз на суд, из опасения быть обвиненным, не являлся. Впрочем, быв уже низложенным, он послал апелляцию к низложившим его и требовал высшего суда, на что согласился царь Констанций. Прибегнув к апелляции, как бывает в судилищах светских, Кирилл сделал это первый и один из всех, вопреки обычаю и церковному правилу. Итак, теперь он находился в Селевкии и ожидал суда. Посему-то епископы, как сказано немного выше, и приглашали акакиан, чтобы, обсудив дело обвиняемых, произнести касательно их общий приговор. Были, впрочем, призываемы и другие обвиняемые присоединившиеся к акакианам, но так как, несмотря на многократный зов, они не явились, то находившиеся на Соборе епископы низложили, во-первых, самого Акакия, потом Георгия александрийского, Урзакия тирского, Феодула керетанского из Фригии, Феодосия филадельфийского из Лидии 64, Евагрия с острова Митилены 65, Леонтия {121} триполисского из Лидии, и Евдоксия, бывшего прежде епископом Германикии 66, а потом получившего епископство в Антиохии сирийской. Низложили и Патрофила — за то, что, обвиняемый пресвитером Дорофеем и призываемый на Собор, он не явился. Так этих они низложили, а Астерия, Евсевия, Авгаря, Василика, Фива, Фидилия, Евтихия, Магна и Евстафия лишили церковного общения и определили, чтобы они оставались в таком состоянии до тех пор, пока не оправдаются и не сделаются свободными от обвинения. Окончив это, они известили посланиями епархии тех епископов, которые были низложены, и на место Евдоксия поставили нового антиохийского епископа, по имени Аниан. Но акакиане, схватив Аниана, передали его Леоне и Лаврикию, а эти отправили его в ссылку. После сего епископы, избравшие Аниана, чрез послание Леоне и Лаврикию свидетельствовали, что акакиане нарушили соборный суд, и наконец, когда уже ничего не оставалось более делать, отправились в Константинополь известить царя о своих определениях.
Глава 41
О том, что по возвращении царя из западных областей, акакиане, собравшись в Константинополе, утвердили ариминскую веру с некоторыми к ней прибавлениями
Царь в то время возвратился уже из западных областей и был в Константинополе, поставил там префекта, по имени Гонорат, а звание проконсулов уничтожил. Акакиане, предупредив бывших на Соборе епископов, наклеветали на них царю и говорили, что они не принимают составленного ими исповедания веры. Царь разгневался на это и вздумал разъединить их, повелев законом, чтобы имевшие между ними общественные должности обращены были к частному служению, ибо некоторые из них исправляли обязанности то в советах, то в областном правлении. Между тем как они таким образом были разделяемы, акакиане оставались в Константинополе и, пригласив к себе епископов вифинских, устроили другое заседание. Собравшись здесь в числе пятидесяти епископов, между которыми был и Марис халкидонский, они утвердили читаное в Аримине исповедание веры с обозначением консульства 67. Приводить его теперь было бы излишне, если бы к нему не было ничего прибавлено, но акакиане прибавили несколько слов, а потому необходимо переписать его. Оно заключается в следующих выражениях: {122}
«Веруем во единого только Бога, Отца Вседержителя, от Которого все, и в единородного Сына Божия, Который рожден от
