смысле — не столько народовластие, сколько то подчеркнуто уважительное отношение правящей элиты к своему народу, которое было исторически сформировано его борьбой против заносчивости и некомпетентности политической элиты предшествующей, в сумме с выборностью как механизмом легитимизации властной системы .
Исходя из данного видения ситуации, представляется, что демократия (в том числе античная) исторически может иметь три модификации.
Модицификация демократии № 1. «Демократия социального компромисса» (среднего класса). Данная демократия — это такое устройство власти, которое конституирует, формализует, оформляет по сути промежуточное, паритетное положение между общественными классами, достигнутое в процессе их борьбы между собой и зафиксированное благодаря влиянию и весу сильно разросшегося «буферного» среднего класса. Принятие основных политических решений происходит в данной системе исключительно после предварительного общественного обсуждения, в рамках публичнополитических отношений. С нашей точки зрения, это и есть, собственно говоря, демократия, демократия, так сказать, в ее «чистом», «классическом» варианте.
Модификация демократии № 2. «Демократия–аристократия». Данная демократия — это такое устройство власти, которое прикрывает явное социальное господство одного класса над другим, при котором господствующий класс считает целесообразным такое максимально возможное (для себя) удовлетворение запросов подчиненного класса, при котором тот воспринимает данное общественное устройство как благоприятное себе, «свое», не склонен к социальным конфликтам и активно участвует в политической жизни страны. Принятие основных политических решений происходит преимущественно в недрах управленческой элиты правящего класса, однако реакция на них общества обязательно учитывается и политический курс постоянно корректируется. Данная демократия по сути является разумным вариантом аристократии. (Именно такая демократия, с нашей точки зрения, существует сейчас в развитых странах Западной Европы и США.)
Модификация демократии № 3. «Демократия–диктатура». Такая демократия не более чем ширма, драпирующая на самом деле нескрываемое доминирование одного класса над другими, такое устройство политической власти, когда формально демократические процедуры таковыми на самом деле не являются, лишь имитируют реальное народоправство, а принятие основных политических решений происходит за рамками публично–политических отношений, в недрах управленческой элиты правящего класса, скорее, даже ее верхушки. Данная демократия — это по сути дела аристократия, олигархия, тирания или охлократия.
При этом следует сразу же отметить «переходный» характер демократии как формы устройства власти, преходящий характер всех исторически обусловленных модификаций демократии, их нестабильность, взаимную эволюцию, объективно отражающую те социально–экономические процессы, что происходят в любом обществе . При этом внутренне, сущностно эволюционируя друг в друга, изменяя свое внутренне социальноэкономическое и политическое наполнение, внешне демократия может оставаться практически неизменной, функционируя формально в совершенно неизменившихся органах публично–политической власти. Что, собственно говоря, как раз сильно затрудняет анализ социальной сущности той или иной известной нам модификации демократии.
Так вот, античная афинская демократия эпохи первой половины V века до н. э., с нашей точки зрения, — это демократия второго варианта (демократия- аристократия), с явной тенденцией эволюции в сторону демократии первого варианта, в сторону демократии среднего класса. (Забегая вперед, сразу отметим, что эта эволюция была остановлена социальными низами демоса, который в итоге заставил исходную демократию дрейфовать в сторону третьей модификации, в сторону охлократии и, перодически, тирании.)
Афинская демократия этого периода, с нашей точки зрения, является примером достижения такого социального компромисса между сословиями аристократов и богатых, с одной стороны, и среднего класса и социальных низов (за исключением рабов) — с другой, когда сторонам попросту было не нужно бороться друг с другом за какие–то экономические интересы. А раз так, то, значит, им и не было нужды создавать такую политическую площадку для этой борьбы, которая бы потребовала создания и контрнаправленных друг другу политических партий и соответствующих идеологий.
Эта ненужность внутренней экономической и политической борьбы между социальными верхами и низами была исторически обусловлена тем, что афинское общество сначала вело (с 527 года до н. э.) общую для всех борьбу с тиранией Писистратидов, затем, с 500 года до н. э. и вплоть до начала Пелопоннесской войны (431 год до н. э.) — тяжелую и опасную войну с Персидской державой. Эти сплачивающие весь социум действия, оказавшиеся к тому же успешными и принесшими Афинам мировую славу, заставляли полисный коллектив гордиться самим собой, дорожить имеющимся единством и прилагать максимум усилий к тому, что в полисе имелся социальный мир.
В связи с этим можно заметить, что созданная после активной фазы борьбы с персами (500–479 года до н. э.) по инициативе Афин так называемая Делосская симмахия имела своим скрытым социальным смыслом как бы постоянное сохранение, воспроизводство таких внешних условий, что как раз и способствовали консервации и воспроизведению достигнутого в период борьбы с тиранией и персидскими завоевателями внутреннего единства и социального мира. Удачно придумавшие в 478 году до н. э. Делосскую симмахию (оборонительный союз греческих полисов при фактической гегемонии Афин) Фемистокл и Аристид, несмотря на их личные конфликты друг с другом, сумели передать традиции сохранения внутригражданского мира следующим поколениям афинских политиков.
Кроме того, полученная возможность перенаправить получаемые с союзников значительные денежные суммы на решение внутренних афинских экономических и социальных проблем, позволила демократии получить те дополнительные внешние источники финансирования, которые вплоть до начала Пелопоннесской войны исключали хоть какой–нибудь смысл во внутригражданских социальных конфликтах: средств было так много, что афинские политики не только создали чуть ли не самый крепкий средний класс во всей Элладе, но и превратили родные Афины в самый прекрасный город мира.
Процитируем по этому поводу «Афинскую политию» Аристотеля: «После того как с созданием союза государство стало уже чувствовать свою силу и были накоплены большие средства, Аристид советовал добиваться гегемонии, а гражданам переселяться из деревень и жить в городе. Пропитание, — говорил он, — будет у всех: у одних — если они будут участвовать в походах, у других — если будут нести гарнизонную службу, у третьих — если будут исполнять общественные обязанности.
…Кроме того, и большинству народа афиняне обеспечили возможность легко зарабатывать пропитание тем способом, что предложил Аристид. Дело происходило так, что на деньги от взносов и пошлин содержалось более двадцати тысяч человек. Было шесть тысяч судей, тысяча шестьсот стрелков, кроме того, тысяча двести всадников, членов Совета Пятисот, пятьсот стражников на верфях, да, кроме них, на акрополе пятьдесят, местных (муниципальных — прим. автора) властей до семисот человек, зарубежных до семисот. Когда же впоследствии начали войну (Пелопоннесскую в 431 году до н. э. — прим. автора), помимо этого было еще две тысячи пятьсот гоплитов, двадцать сторожевых кораблей, еще корабли для перевозки гарнизонных солдат в числе двух тысяч, избранных по жребию бобами, затем пританей, сироты и сторожа при заключенных к тюрьме. Всем этим лицам содержание давалось из казны» .
Согласно античным источникам, традиция откровенного паразитизма Афин (и прежде всего афинских социальных низов) за счет своих союзников по Делосской симмахии — Первому Афинскому морскому союзу, наметившаяся при Фемистокле и Аристиде, была продолжена их последователями Кимоном, Эфиальтом и особенно легендарным Периклом, поч
В связи с этим, следует отметить, что эти самые двадцать тысяч человек, которые начали стабильно получать доход за счет активной афинской внешней политики, явно происходили не из числа самых богатых граждан. Констатируя этот факт, мы можем говорить о том, что в период с 478 по 431 год до н. э. (совпадающий с периодом становления и расцвета Сократа), чуть ли не половина афинских граждан осознанно отказались от привычных видов трудовой деятельности и фактически перешли на сдельно–оплачиваемую государственную и общественную работу, вследствие этого постепенно люмпенизируясь, утрачивая и свои трудовые навыки, и привычное мировоззрение.
Нет никаких сомнений и в том, что это не могло не изменить отношение к власти у многих из этих граждан. Превратившись для значительной части афинской бедноты в средсаться именно этой бедно–люмпенской частью афинского гражданства (которое оттесняет от кормила власти выходцев из аристократических родов), что однажды приводит к нарушению сложившегося в полисе социального и политического равновесия.
Согласно античным источникам, это равновесие было фатально нарушено сначала реформой Эфиальта (461 год до н. э.), отобравшего остатки властных полномочий у древнего пристанища аристократов — Ареопага и передавшего их в Буле, гелиэю и Народное собрание, а затем реформами Перикла (450–435 года до н. э.), который отошел от цензовой обусловленности политических прав и значительно увеличил список тех политических и общественных обязанностей, за которые граждане получали государственное содержание.
Будучи кровно заинтересованными именно в эскалации военных конфликтов и увеличении роли внешней политики, втягивая в нее все больше и больше тех представителей средних и богатых слоев, что, отвлекаясь от своей производственной деятельности, начинали нести ощутимые убытки, чрезмерно интегрированные теперь в политику нижние слои демоса объективно вступили на путь конфликта со своими более богатыми согражданами. А поскольку политика — это всегда способ защиты непосредственных экономиан, которые, ввиду наличия у них отличных друг от друга представлений о сущности государства, и главных направлениях его деятельности, вполне можно определить как протопартии.
Так, уже непосредственно перед началом Пелопоннесской войны между демократическими Афинами и аристократической Спартой тот самый социальный баланс между богатыми и бедными, что, собственно говоря, и породил афинскую демократию эпохи ее расцвета, со всей очевидностью, рухнул. Начинается следующий, восьмой этап существования и эволюции афинской демократии, этап того внутрисоциального конфликта между аристократами и богатыми, с одной стороны, и паразитически–бедной частью афинского демоса — с другой, который не мог не стать публично–политическим, не мог не быть отраженным в сфере мировоззрения, идеологии.
Итак, с началом второй половины V века до н. э. афинская демократия социального компромисса, которой так и не было суждено окончательно конституироваться как демократии–аристократии, постепенно, «ползучим» образом, начинает присваиваться социальными низами, городским демосом. Осознавая увеличение своей важности в военно–морской сфере (за счет службы на флоте), демос все смелее подчинял внешнюю и внутреннюю политику только своим узкоклассовым интересам — выкачиванию максимально больших средств для обеспечения прожиточного минимума активно переселяющейся из сел в Афины социально деградировавшей, пролетаризирующей гражданской массы [5]. И иногда начинал уже не жалеть и собственных богатых граждан, всеми способами принуждая их нести на себе так называемые «литургии» — формально добровольно финансовые повинности на содержание
