обильно струилася кровь.

Чтоб земное пылание ада

Беспощадно сжигало Любовь,

Чтоб она, безнадежно сгорая,

Утопая в невинной крови,

Приготовила радости рая

Для того, кто не знает любви,

Для того, кто растопчет ребенка.

Чтобы высосать сладкую кровь,

И, смеясь заразительно-звонко,

Навсегда похоронит Любовь,

И построит, мечты успокоя,

На земле, где впиталася кровь,

Новый мир без царя и героя,

Без тебя, роковая Любовь!

1 (14) ноября 1922

201

В жутких санках мы укатим

Из темницы бытия.

Горькой смертью мы заплатим

За свободу, милая моя.

Ты спокойна, ты свободна,

Я пока еще живу

Жизнью тусклой и холодной.

Безобразным бредом наяву.

Я приют последний строю,

Сожигаю старый хлам.

Час придет, — ночной порою

Смертный хлеб разделим пополам.

9 (22) ноября 1922

202[60]

Как пловец в прозрачном синем море.

Кто плывет в лазури голубой,

Под луною наг, в ночном просторе

Рассыпая маки пред собой?

Вот окно, — туда он путь наметил,

Где Психею забаюкал сон.

Весь покой от лунных сказок светел,

И мечтой любви заворожен.

Легкий гость из горнего эфира

Взял Психею, — мчаться далеко,

И Психея на плече Зефира

Улыбнулась нежно и легко.

Здесь покровы сброшены на ложе,

Там летит она, обнажена.

Ворожа над нею, не тревожит

Ясных грез бесстрастная луна.

Горячо плечу плечо Зефира,

И мечтать ей сладко: — Я лечу

Далеко от пасмурного мира,

И земных оков я не влачу. —

И поют торжественные хоры,

И сияет радостный чертог,

И стремятся ей навстречу Оры

Возвестить, что близок светлый бог.

20 января (2 февраля) 1923

203

Не жалей о днях минувших,

Так печально обманувших

Простодушные мечты.

Здесь над нами не сияли

Некрушимые скрижали

С лучезарной высоты.

Нимбы здесь не загорались,

Светлой славой не венчались

Здесь святые никогда,

И на всем земном просторе

Вечно слезы, кровь и горе,

И томление стыда.

И последнее спасенье —

Над унылым смрадом тленья

Смерти острая коса.

Только там в мирах нетленных,

Над обителью блаженных,

Безмятежны небеса.

20 января (2 февраля) 1923

204

Ликующей в мирах Любви

Святая, пламенная сила,

И здесь, в сердцах людей, живи,

Как в небе движешь ты светила.

Пренебрегающий тобой

Хотя б по воле Аполлона

Напрасно спорил бы с судьбой.

Ослушник вечного закона.

И только тот, кто верен был

Внезапностям твоих велений,

И в самой смерти сохранил

Обетованье возвращений.

22 января (4 февраля) 1923

205[61]

Нам, людям, справедливости не надо,

Нам, людям, сердце чуткое дано,

И пламенным душа пристрастьям рада,

Когда все в жизни трудно и темно.

Мы к ближнему подходим, испытуя,

Чем он живет, что верного в нем есть,

И вот наш друг, — о малом не враждуя,

Обиды все должны мы перенесть.

Но прав ли он надменно и сурово,

А сердце холодней арктического льда.

Тогда обрушим пламенное слово

На эту правду, лживую всегда.

Так ты жила и чувствовала живо,

И сквозь века еще пленяешь нас

Ты, слова не промолвившая лживо,

Несчастная Жюли де Леспинас.

28 января (10 февраля) 1923

206[62]

Когда-то мудрый д’Аламбер

Успехи армии немецкой

Приветствовал. Какой пример

Для нашей проповеди детской!

А за примером и урок.

О чем, о чем же мы мечтали,

Когда и Запад и Восток

Мы на восстанье разжигали?

Не ты ли, милый Мопассан,

Нам показал судьбой ужасной.

Что бунтом Франции был дан

Подарок грозный и опасный?

На девятнадцатый весь век

Легла густая тень паденья,

И стал добычей человек

То пошлости, то вырожденья.

31 января (13 февраля) 1923

207

Играет солнце на восходе,

Земной предсказывая рай.

Душа, стремись опять к свободе

И, беззаботная, играй.

Настанут тяжкие мгновенья,

В полях отяготеет зной.

Работай до изнеможенья,

Чтобы воздвигся рай земной.

Вот запылает на закате

Заря на ложе из углей.

Ты, умирая, об утрате

Земного рая не жалей.

14 (27) февраля 1923

208

— Земля мила, хоть и сурова,

Ну, а каков-то будет рай?

— Увидишь правду без покрова,

Лишь поскорее умирай. —

— Но самовольство в бездну ада

Влечет кратчайшей из дорог. —

— Да, в жизни все изведать надо.

Конец путям укажет Бог. —

— А если там ни адских стонов,

Ни райских ликований нет? —

— Все не беда: сто миллионов

Промчится над вселенной лет,

И повторится вновь все то же,

Такие ж небо и земля.

Все, что могильный червь изгложет.

Возникнет, Господа хваля, —

13 (26) марта 1923

209

Мысль не нудится трудом,

Но, как милость, нам дается,

И, когда ее не ждем,

Вдруг в душе она найдется.

Человек — обширный дом,

В нем палаты есть и печи,

И пылают ярко свечи.

Если ж в слово мы сожмем

Все, свершаемое в нем,

То, наверное, поймем,

Как он весь в одно сольется

И пред нами облечется

В очень яркий идиом

Довременно-вещей речи.

Вся наука — речеём.

Все искусство — судоходство

В этом море речеводства.

15 (28) апреля 1923

210[63]

Надеть личину или снять?

Взойти ли снова на подмостки?

Что ты умеешь разгадать

Иль разглядеть сквозь эти доски?

Твой нож разрезать их не мог,

Не уничтожит даже пламя

Того, что стало на порог

Меж тем, неведомым, и нами.

Но повинуешься тому,

Кто, словно пламенные маки,

Порою шлет в немую тьму

Повелевающие знаки.

Кто после огненных бичей

И громыхающих рыданий

Ниспровергает к нам ручей

Своих пророческих молчаний.

24 апреля (7 мая) 1923

211

Пускай ликуют эти люди,

Обманом здешним пленены,

Мы родины не позабудем,

Изгнанники иной страны.

Земная жизнь томит и нудит,

И только под покровом сна

Порою радость в наши груди

Прольет родимая страна.

Но мы и здешних не осудим,

И, пребывая в тишине,

Мы ждем, когда же нас разбудит

Заря в безоблачной стране.

24 апреля (7 мая) 1923

212

Слишком медленно сгораю,

Разрушаюсь каждый миг,

И дороги вечной к раю

В темном мире не постиг.

Может быть, еще не знаю

Самых мудрых, вещих книг.

Чернобровая Сивилла

Книгу милую сожгла.

Но и этим мне открыла.

Что в сгорании дотла

Есть неведомая сила,

Крепче камня, тверже зла.

Нынче ночью разогнула

Темный свиток предо мной,

И в глаза мои сверкнула

Грозовою тишиной,

И на миг ко мне прильнула

Из обители иной.

24 апреля (1 мая) 1923

213

Солнце вечное сияет

На вершинах гор.

Славу Богу возвещает

Птичий хор.

Склон горы угрюм и бледен,

Голый камень, мох?

Бесприютен, робок, беден.

Словно чей-то вздох.

Книгу жизни раскрываю.

Чтоб горе прочесть

И над нею Божью раю

Тягостную весть.

— Знаем, знаем! — скажут снова

И гора, и рай.

— В круге пламени земного

Ярко догорай.

— Все отдай земле земное,

И, как синий дым,

Восходи к нам в голубое,

Чист и невредим.

24 апреля (7 мая) 1923

214

Невольным отдыхам не рад

Привыкший к долгим утомленьям.

Не выходить бы из оград,

Не предаваться умиленьям!

Строптивой воле положить

Пора бы строгие пределы,

И, доживая, ворожить,

Как ворожили тайноделы.

И ждать, что упадут цветы.

Что на закате, грустно-алом,

Они, таинственно слиты

Одна с другой, под покрывалом

Сплетая зыбкие мечты.

Придут с отравленным бокалом

Иль с умертвляющим кинжалом

Из-под заржавленной плиты.

25 апреля (8 мая) 1923

215[64]

Позабыв о светлом Фебе

У полуночной черты,

Мертвый лик на темном небе

Сеет мертвые цветы

И о нашем черством хлебе

Окаянные мечты.

Или нет заботы Гебе?

Или кубки все пусты?

Что не сгинуло, то сгинет,

Только мается пока.

Веет скудный дух пустыни

С аравийского песка.

От погибшей розы ныне

Не поднимешь лепестка.

Победительная стынет

Утомительно тоска.

Вспоминаю сказки Коры,

Покидавшей мир иной

В час, когда темнеют горы

Под внимающей луной, —

Эвменид несносных хоры

Оглашают мрак ночной,

Слышны горькие укоры,

Голос совести земной.

Мать-Деметра, ты Аиду

Персефону отдала.

Разве только панихиду

Ты отпеть по ней могла?

Слезоносную Обиду

Ты на землю навела.

Клич скорее Немезиду,

Расторгай оковы зла.

Сердце кровью ли сочится, —

Грудь разрежь, а сердце вынь,

Персефона возродится,

Ты в отчаяньи не стынь.

Пусть на землю кровь струится

Чистым сеяньем святынь,

И навеки расточится

Дух скудеющих пустынь,

Роза влагой оросится,

Свянет горькая полынь.

25 апреля (8 мая) 1923

216[65]

Всегда в порывах нетерпенья

И вечно в даль устремлена,

Она лишь в ангельское пенье

Была, пылая, влюблена.

Святая песня серафима.

Звучанье неземных огней.

Ты, для земли неуловима.

Пылала ярко перед ней.

Пред ней и песня херувима,

Сияние чистейших дней,

Змеиным ядом не язвима,

Струилась чище и ясней.

Ее душа всегда крылата,

Всегда стремительна была,

И даже Зевсовы орлята

Бежали бедного крыла.

27 апреля (10 мая) 1923

217

Не клятвами любовь твоя была сильна,

И не словами, бледными от повторений,

Но в небесах она ковалась, мягче льна

И пламеннее всех архангельских творений.

Вот, жертва бедная покоится в земле,

Но пламенной любви пределы кто поставит?

Атланта мрачного, смеющегося мгле,

Рука холодная пыланий не раздавит.

И славит песнь моя, ликующая вновь,

Вся упоенная воспламененным горем,

Твою нетленную, бессмертную любовь,

Сестру пылающим на вечном небе зорям.

28 апреля (11 мая) 1923

218

В одном из наших городов

Жил-был смиренный обыватель.

Он после праведных трудов

Был рад добраться до кровати.

Послушен власти, исполнял

Он все приказы и декреты,

И никого не затруднял

Он подозрительным секретом.

Как все, служил, как все, молчал,

В обыкновенной жил квартире,

Но налетел однажды шквал,

И опыт жизненный расширил.

К нему Трагедия пришла,

Бледна, как смерть, с грозой во взоре,

В его квартире пролила

Она и слез, и воплей море.

А он, забившися в углу,

Не знал, смеяться или плакать,

И слезы на его полу

Поспешно обращались в слякоть.

Придя на вопли, управдом

Сказал: — Здесь, кажется, бранятся?

Кто вы, гражданка? И притом

Я вас прошу не выражаться.

Но бесконечный монолог

Трагедии о стены бился.

И как бы взять с нее налог

Губфининспектор ухитрился?

И кто бы ей вручил патент

Какой профессии свободной?

Сам управдом, как монумент,

Стоял пред ней в тоске холодной.

В ее растрепанной косе

Шипели змеи цвета меди…

Ах, если хочешь жить, как все,

Так не пускай к себе трагедий!

3 (16) мая 1923

219[66]

За оградой старых стен

Что меня вы сторожите,

И в какой влечете плен,

И о чем мне ворожите?

Пусты дебри, лес дремуч.

Скит ваш радости не ведом.

Что ж так бубен ваш гремуч?

Кто бежит за вами следом?

Но спокойно я иду,

Неотвязные, за вами.

Забавляясь, как в бреду,

Чародейными словами.

Жду, когда же из очей.

Низвергающих зарницы,

Молний пламенных ручей

Вы прольете, чаровницы,

И невольница причин.

Цепь трехмерную ломая,

Мне предстанет без личин

В день немеркнущего мая.

3 (16) мая 1923

220

Есть ароматы в непорочной плоти,

Когда она, обнажена,

В таинственной сияет позолоте

Лучей божественного сна.

Пред нею гаснут грешные пыланья,

Страстей томительных огни,

И темные, порочные желанья,

Опалены, ползут в тени.

И в час, когда она познала жало,

Крылатый бог, твоих угроз,

Она еще невинней просияла,

Благоуханьем райских роз.

3 (16) мая 1923

221

Земные топи непролазны,

И жестки торные пути.

Как счастлив тот, кто сквозь соблазны

Мог душу чистой пронести.

Нерасторжимы узы плена.

Душа смущенная дрожит,

Но, как прекрасная Елена,

Из темной Трои не бежит.

Привыкнув скоро к новоселью.

Усвоив варварскую речь,

Внимает грубому веселью

Приставленных ее стеречь.

А эти дебри, эти топи, —

Кто их измерит глубину?

Кто, гость нежданный, поторопит

Идти в родимую страну?

3 (16) мая 1923

222

О бедствии забывши общем,

Напрасно на свою судьбу

Мы, горько жалуяся, ропщем, —

Приличен ропот лишь рабу.

Себя почувствуй господином,

И в склепе не пугайся плит, —

В потоке будешь ты едином

С надмирной жизнью вечно слит.

Смотри на звезды в небе этом,

Стремись к неведомым местам,

И, упоен всемирным светом,

Пойми, — ты обитаешь там.

И не смущайся долгим пленом

И злым неистовством врага.

Везде похищенным Еленам

Родные снятся берега.

Везде грозит погибель Троям

За блеском призрачных завес,

Везде дерзающим героям

Готовит радости Зевес…

7 (20) мая 1923

223

Пленительдуш, таинственным уловом

Наполнена всемирная сума,

Но знание, не сказанное словом,

Неведомо для здешнего ума.

Пустым речам насмешливости едкой

Не верим мы, и верить не хотим.

Плененные неведомою сеткой,

Коснея здесь, к свободе мы летим.

Уверенные в вещем знаньи нашем.

Мы верою не назовем его,

И даже в горе белым платом машем

Навстречу знакам Бога своего.

7 (20) мая 1923

224

Значит, дошел до черты:

Эти нахальные рожи,

Эти жующие рты

Славы и счастья дороже.

Вот и сиди в кабаках,

Радуйся пьяному гаму,

В дымных сливай табаках

Смех и тоску в амальгаму.

Сердце? По нашим местам, —

Мускул, наполненный кровью.

Что уж завидовать там

Счастью, любви и здоровью.

10 (23) мая 1923

225

И без греха не будет пуст

Ваш мир, пленительные девы.

Дыханье непорочных уст

Иные здесь живит посевы.

Не вам, носители мечей,

Возникла новая Пальмира,

И не для вас журчит ручей

В долине девственного мира.

Привыкшим резать