Полное собрание стихотворений. Фёдор Сологуб
«В мечтанья погруженный…»
В мечтанья погруженный,
Пo улице я шел.
Я был король влюбленный,
От милой королевы
Кольцо принес он в дар.
Привет любимой девы
Зажег во мне пожар.
И вот в мою столицу
Спешит уже она,
В парчу и в багряницу
Светло облечена.
От счастья мои щеки
Пылают горячо,
Я получил в плечо.
Над ухом прогремел:
«Мальчишка босоногий!
Толкаться как ты смел!»
Как из лазури ясной
Я на землю упал,
Мне yши натрепал.
С поникшей головою
Плетуся я вперед,
Мальчишки надо мною
Смеются из ворот.
30 мая 1879
Гайдамаки
По лугам зеленым
В гору от реки
На конях поспешно
Едут казаки.
К дому подъезжают
И в окно стучат,
Отворить скорее
И впустить велят.
Молодая панна
И, коня узнавши,
Стала их корить:
«Воры вы! От пана
Отняли коня
И убили зверски
Мужа у меня».
«Нет, не воры, панна,
Идут гайдамаки
На великий бой.
Мы за хлопов ваших,
Наших братий, мстим,
Кровью польской Польшу
Всю мы обагрим.
Мы коня купили,
Мужа твоего
Спать мы уложили
За коня его.
Не поет он песен,
Как когда-то пел,
Да и панне долго
Петь он не велел».
И к осине в поле
Панну повели,
Привязали крепко,
Ствол же подожгли.
Мечется Анеля,
Плачет и кричит,
Тлеет ее платье,
Вспыхнуло – горит.
И горит Анеля,
И клубится смрад.
А казаки далыше
К западу спешат.
l5 февраля 1880
Сладкозвучная богиня,
Рифма золотая,
Звонким замыкая.
И капризна, и лукава,
Вечно убегает.
Резвую поймает.
Рифму под рукою,
Изучай прилежно слово
Трезвой головою.
Сам трудись ты, но на рифму
Не надень оковы:
29 июня 1880
«Спишь ты, матушка, в могиле…»
Спишь ты, матушка, в могиле,
Из нее не встанешь
И на дочь твою любовно
Никогда не взглянешь.
Без привета жить на свете
Тяжело, моя родная,
Тяжко мыкать злую долю,
Отдыха не зная.
Нет тебя, и друга нету.
Стал мне свет тюрьмою.
Нет ему покою.
У чужих людей батрачку
Кто приветит, приголубит,
Сироту полюбит?
Научи ж, моя родная,
Дочку-сиротину,
Лютую кручину.
Иль уж мне с ней до могилы,
До могилы не расстаться,
И с приветливою долей
27 июня 1881
Ариадна
Где ты, моя Ариадна?
Я в Лабиринте блуждаю,
Я без тебя изнемог.
Светоч мой гаснет, слабея,
Полон тревоги стою,
И призываю на помощь
Мудрость и силу твою.
Нет и не видно пути.
Страшно и трудно в пустыне
Мраку навстречу идти.
Жертв преждевременных тени
Передо мною стоят.
Страшно зияют их раны,
Мрачно их очи горят.
Голос чудовища слышен
И заглушает их стон.
Мрака, безумного мрака
Требует радостно он.
Где ж ты, моя Ариадна?
Где путеводная нить?
Только она мне поможет
7 ноября 1883
Проселок
Вьется предо мною
Узенький проселок.
Я бреду с клюкою,
Тяжек путь и долог.
Весь в пыли дорожной,
Я бреду сторонкой,
Слушая тревожно
Не глушимый далью,
Гул его несется,
Жгучею печалью
В сердце отдается.
И дрожит дорога, —
Ах, хоть бы уснула
Ты, моя тревога!
9 декабря 1883
«Пошел мне год уже двадцать второй…»
Пошел мне год уже двадцать второй,
И в Крестцах я учителем год третий,
А нa уроках я еще босой
Сижу в училище, одет как дети.
Просила мать, директор разрешил,
И каждый год вновь пишет разрешенье,
По бедности, и чтобы я служил
Примером скромности и береженья.
Простым я подпоясан ремешком,
В рубашке ситцевой, зимой суконной.
По улицам я в школу босиком
Хожу, храня порядок заведенный.
18 сентября 1884
«Я из училища пришел…»
Я из училища пришел,
И всю домашнюю работу
Я сделал: сам я вымыл пол,
Как делаю всегда в субботу.
Я мыл, раздевшись догола,
А мать внимательно следила,
Порой ворчала и бранила.
В одной рубашке стол наш я
Накрыл. «Живей! Не будь же копой!
Ну, а салфетка где твоя?
Да ты ногами-то не шлепай!
Варила я, а ты носи!
Неси-ка щи, да осторожно, —
А то ведь, боже упаси!
И обвариться щами можно».
Сходил ко всенощной; потом
Возился в кухне с самоваром.
Я внес его, кипящий паром.
Чай выпит. «Ну, пора и спать».
И все благополучно было:
И ласково благословила.
Сказала: «Раньше поднимись
Тетрадки править пред обедней,
Теперь же поскорей ложись,
И не читай ты светских бредней».
Между 1882 и 1885
Лес пиши чрез ять!
Припять, не Припять!
Повторяю это
Вот уж третий год.
Вот уж третье лето
Скоро подойдет.
Хоть и надоело,
Да не спросят нас.
Уж такое дело, —
Живо шлепай в класс!
13 марта 1885
«Что моя судьбина…»
Что моя судьбина,
Движется машина
Общего труда.
Я в машине той.
К вечеру усталый,
Я сижу босой.
Скучные тетрадки
Надо поправлять,
На судьбу оглядки
Надо забывать.
15 октября 1885
«Настала светлая минута…»
Настала светлая минута, —
Вообразил я почему-то,
Что вся Америка – моя.
Я был встревожен и взволнован,
И, дивной силой очарован,
Мою столицу основал.
Я из Аляски шел в Чили.
Воскреснул гений Бонапарта
А если б я открыл для света
Мои надменные мечты,
То мне б ответили на это:
Вот дурень! Сумасшедший ты!
Но это noпpище поэта.
Не так ли поступал Шекспир,
Когда, сознав в себе Гамлета,
Его пустил в широкий мир?
Он был Ромео и Отелло,
И Лир он был, и был Шейлок.
Все это – творческое дело,
Того безумцем не зовите,
Кто в мир мечтательный влеком,
Его веревкой не вяжите,
Не прячьте в сумасшедший дом.
Но знаю, люди не поверят
В красу мечтательных долин,
И все мечтания измерят
Молчу… Очнулся от мечтаний.
Я за столом сижу босой.
И груз безграмотных писаний
Лежит в тетрадках предо мной.
Коптить. «Ну, прозевал опять, —
Мне мама говорит. – Мечтает.
Уж лучше бы ложился спать».
И затаилася мечта,
Но в ней я все ж завоеватель,
3 декабря 1885
«Трепещет робкая осина…»
Трепещет робкая осина,
Хотя и легок ветерок.
Какая страшная причина
Предание простого люда
Так объясняет страх ветвей:
На ней повесился Иуда,
Христопродавец и злодей.
А вот служители науки
Здесь ни при чем Христовы муки,
Ученые, конечно, правы,
Я верю умным их словам,
Но и преданья не лукавы,
Напоминанья нужны нам.
15 августа 1886
«Различными стремленьями…»
Различными стремленьями
Растерзана душа,
И жизнь с ее томленьями
Темна и хороша.
Измученный порывами,
Я словно вижу сон,
Надеждами пугливыми
Взволнован и смущен.
Отравленный тревогою,
Я все кого-то жду.
Какою же дорогою,
Куда же я пойду?
19 сентября 1886
«Где ты делась, несказанная…»
Где ты делась, несказанная
Где твоя благоуханная,
Чистым светом осиянная,
Радость взоров, нагота?
Хоть бы в дымке сновидения
Ты порой явилась мне,
Хоть бы поступью видения
В краткий час уединения
Проскользнула в тишине!
5 января 1887
«Больные дни мои унылы…»
Больные дни мои унылы.
Меня смущает вещий сон,
А звуки внешние постылы,
Как чей-то неумолчный стон.
Бегу от тяжких впечатлений,
От неотвязного труда,
Ищу порочных наслаждений,
И упоения стыда,
И низшей степени паденья…
Уже богиня прежних дум
Не пробуждает зовом мщенья
Мой тяжко угнетенный ум.
Простите ж, светлые надежды!
Сомкнитесь, плачущие вежды!
И, смертью страсти заглуша,
Усни, усталая душа!
24 февраля l887
«Приникни, пыль дорожная…»
Приникни, пыль дорожная,
К моим босым ногам.
Душа моя тревожная,
Послушай птичий гам.
Под лепеты струящейся
В лесном ручье воды
Забудь роптанья злящейся
Томительной Нужды.
Замыканный тетрадками
И тупостью детей
И глупыми загадками
Неумолимых дней,
Хоть на минуты малые
Пойми, что есть цветы,
Просторы, зори алые
И радость красоты.
2 июня 1887
«В весенний день мальчишка злой…»
В весенний день мальчишка злой
Пронзил ножом кору березы, —
И капли сока, точно слезы,
Текли прозрачною струей.
Но созидающая сила
Еще изникнуть не спешила
Из зеленеющих ветвей, —
Они, как прежде, колыхались
И так же нежно улыбались
Привету солнечных лучей.
21 июня 1887
«Верь, – упадет кровожадный кумир…»
Верь, – упадет кровожадный кумир,
Станет свободен и счастлив наш мир.
Крепкие тюрьмы рассыплются в прах,
Скроется в них притаившийся страх,
Кончится долгий и дикий позор,
И племена прекратят свой раздор.
Мы уже будем в могиле давно,
Но не тужи, милый друг, – все равно,
Чем разъедающий стыд нам терпеть,
Лучше за нашу мечту умереть!
25 июля 1887
«Я люблю весной фиалки…»
Я люблю весной фиалки
Под смеющейся росой,
В глубине зеленой балки
Забывая пыль дороги
И лукавые слова,
Высоко открывши ноги,
Опустившись по ложбинкам,
Выбираться по тропинкам
На далекие пути,
Где негаданны и новы,
Как заветная земля,
И безмолвные дубровы
И дремотные поля.
26 мая 1888
«Каждый день люблю подняться…»
Я на вал и, стоя там,
Городским подивоваться
Улицам, церквам, садам.
Как за белою вуалью,
Очертанья смягчены,
И закутанные далью
Шум и крики не слышны.
Как внизу не веет он,
И, кусты качая, деет
Легкий хрупкий перезвон.
15 июля 1888
«Что напишу? Что изреку…»
Что напишу? Что изреку
Стихом растрепанным и вялым?
Какую правду облеку
Его звенящим покрывалом?
Томительно и скучно длился,
Как наконец в ночную тень
Он незаметно провалился?
Писать о том, что у меня
В душе нет прежнего огня,
А преждевременная вялость
И равнодушная усталость?
О том, что свой мундирный фрак
Я наконец возненавидел
– Но нет, мой друг, не городи
О пустяках таких ни строчки:
Ведь это только все цветочки,
Дождешься ягод впереди.
Так говорит мне знанье света.
Увы! его я приобрел
Вот оттого-то я и зол.
8 ноября 1888
«Тогда насмешливый мой гений…»
Тогда насмешливый мой гений
Подсказывал немало мне
Непоэтических сравнений.
Я в поле вышел при луне, —
На мякоть зрелого арбуза
Похожа красная луна,
Напоминала мне она.
26 марта 1889
«Под черемухой цветущей…»
Под черемухой цветущей
Я лежал в июньский зной
И вероники ползущей
Стало весело. На небе ль,
На земле ли я, не знал.
И листки поцеловал,
И, покрыты волосками,
Были нежны те листки,
Словно я прильнул губами
К локтю девичьей руки.
б апреля 1889
«Я рано вышел на дорогу…»
Я рано вышел на дорогу,
И уж к полудню утомлен,
Разочарован понемногу
И чадом жизни опьянен.
В душе мечта – свернуть с дороги,
Где камни острые лежат,
Так утомившие мне ноги, —
Но я и отдыху не рад.
И утомленный ум туманит,
А неотвязная нужда
Нужда – наставник слишком строгий,
И я тащусь своей дорогой,
Чтобы на камнях умереть.
Когда богач самолюбивый
Промчится на коне верхом,
Я молча, в зависти стыдливой
Посторонюсь перед конем.
И сзади в рубище смиренном
И на лице его надменном
Насмешку вижу над собой.
12 мая 1889
«Порос травой мой узкий двор…»
В траве лежат каменья, бревна.
Зияет щелями забор,
Из досок слаженный неровно.
Из растворенного окна,
Когда сижу один, лениво,
Под тем забором мне видна
Крапиву треплет и качает,
Играет ею, вот как мной
Судьба капризная играет.
И я, как та крапива, жгусь,
Когда меня случайно тронут.
И я, как та крапива, гнусь,
Когда порывы ветра стонут.
9-13 мая 1889
«С врагом сойдясь для боя злого…»
С врагом сойдясь для боя злого,
Свой меч я тяжко опустил.
Казалось мне, врага ночного
Я пополам перерубил.
Но вдоль согнувшегося тела
Безвредно сталь моя прошла
И, раздробившись, зазвенела,
Как отлитая из стекла.
Тогда последнего удара
Я равнодушно ожидал,
Но мой противник, злая мара,
Вдруг побледнел и задрожал.
Холодным тягостным туманом
Обоих нас он окружил,
И, трепеща скользящим станом,
Он, как змея, меня обвил.
Глаза туманит, грудь мне давит,
По капле кровь мою сосет.
Мне душно! Кто меня избавит?
10 июня I889
«Словно лепится сурепица…»
Словно лепится сурепица
На обрушенный забор, —
Жизни сонная безлепица
Отуманила мой взор.
Словно мальчик, быстро пчелами
Becь облепленный, кричит, —
Стонет сердце под уколами
Злых и мелочных обид.
8-9 августа 1889
«Что в жизни мне всего милей…»
Что в жизни мне всего милей?
Не это ль светлое мечтанье
Под тихозвучное журчанье
Твое, пленительный ручей?
И как мне радостны пески,
Кусты, и мирная равнина,
И нежная от влаги глина,
И разноцветные жучки.
18 августа 1869
«Влачу бесцветное житье…»
Влачу бесцветное житье
Так равнодушно, так лениво.
Мировоззрение мое
Как надо спать, доколе спится,
А надоест тоску сносить —
Так можно удавиться.
7 сентября 1889
«Ты слышишь гром? Склонись, не
