и сырой,

А в речке теплая вода.

Но я купаться подожду,

Слегка кружится голова, —

Сперва я берегом пройду.

Какая мокрая трава!

И как не вздрогнуть, если вдруг

Лягушка прыгнет стороной,

Иль невзначай на толстый сук

Наступишь голою ногой!

Я не боюсь, но не пойму,

Зачем холодная трава,

И темный лес, и почему

Так закружилась голова.

22 ноября 1899 Миракс

«На распутьи злом и диком…»

На распутьи злом и диком

В темный час я тихо жду.

Вещий ворон хриплым криком

На меня зовет беду,

А на небе надо мною

Только грустная луна,

И тоскует ночь со мною,

И томится тишина.

От луны мерцанье в росах,

И белеет мгла вокруг.

Тихо чертит верный посох

По земле волшебный круг.

Сомкнут круг – и нет печали

В тесной области моей,

Позабыты все печали

Утомленьем горьких дней.

Он из тьмы выходит. Друг ли

Мне он тайный или враг?

У него глаза как угли,

Темен лик и зыбок шаг.

Я за дивною чертою

Для него недостижим, —

И стоит он за чертою,

Темный, зыбкий, весь как дым.

Он смеется и не хочет

В темный час признать меня.

Он томленья мне пророчит,

Взор свой пламенный склоня,

И во мглу с недобрым словом

От меня отходит он, —

Я его зловещим словом,

Вражьим словом не смущен.

Мне под солнцем горе мыкать

День за днем не привыкать.

Ночь придет, – я буду кликать

В темный час его опять,

Чтоб за дивною чертою

Погадать, поворожить, —

Только здесь лишь, за чертою,

Мне, усталому, и жить.

4 октября 1897, 2 декабря 1899

«Мне сегодня нездоровится…»

Мне сегодня нездоровится;

Злая немочь ли готовится

Одолеть меня?

С торопливой лихорадкою

Поцелуюсь ли украдкою

На закате дня?

Но не страшно мне томление, —

Это легкое кружение

Я уж испытал.

Забывается досадное,

Вспоминается отрадное,

Кроток я и мал.

Что велят мне, то и сделаю:

То сиделка ль с банкой целою

Горького питья,

Или смерть у изголовия, —

Всем готов без прекословия

Покоряться я.

6-7 декабря 1899

«Что ж, пойте, вы, артисты…»

Что ж, пойте, вы, артисты,

На разны голоса.

Уж так вы голосисты,

Что просто чудеса!

Припомнишь поневоле,

С чего, не знаешь сам,

Как волки в чистом поле

Взвывают по ночам.

Потом припомнишь кстати,

И сам тому не рад,

Как дети в темной хате

Голодные пищат.

Так нервы стали слабы,

Что вспомнишь невзначай,

Как воем воют бабы:

«Последний каравай!»

Так пойте же, артисты,

На разны голоса.

Уж так вы голосисты,

Что просто чудеса!

26 декабря 1899

«Зачем, скажи…»

Зачем, скажи,

В полях, возделанных прилежно,

Среди колосьев ржи

Везде встречаем неизбежно

Ревнивые межи?

Одно и то же солнце греет

Тебя, суровая земля,

Один и тот же труд лелеет

Твои широкие поля.

Но злая зависть учредила

Во славу алчности и лжи

Неодолимые межи

Везде, где ты, земля, взрастила

Хотя единый колос ржи.

29 ноября 1892, 27 января 1900

«Порой повеет запах странный…»

Порой повеет запах странный, —

Его причины не понять, —

Давно померкший, день туманный

Переживается опять.

Как встарь, опять печально всходишь

На обветшалое крыльцо,

Засов скрипучий вновь отводишь,

Вращая ржавое кольцо, —

И видишь тесные покои,

Где половицы чуть скрипят,

Где отсырелые обои

В углах тихонько шелестят,

Где скучный маятник маячит,

Внимая скучным, злым речам,

Где кто-то молится да плачет,

Так долго плачет по ночам.

5 октября 1898 – 10 февраля 1900

«Не доживу до светлых дней…»

Не доживу до светлых дней,

Не обрету тебя, свобода,

И вдохновенного народа

Я не увижу. В мир теней,

Как от пустого сновиденья,

Я перейду без сожаленья

И без тоски. Но всё же я

Из темных недр небытия

Хотел бы встать на час единый,

Перед всемирною кончиной

Изведать ясность жития.

26 апреля 1889, 21 апреля 1900

«Объята мглою вещих теней…»

Объята мглою вещих теней,

Она восходит в темный храм.

Дрожат стопы от холода ступеней,

И грозен мрак тоскующим очам.

И будут ли услышаны моленья?

Или навек от жизненных тревог

В недостижимые селенья

Сокрылся бог?

Во мгле мерцают слабые лампады,

К стопам приник тяжелый холод плит.

Темны столпов недвижные громады, —

Она стоит, и плачет, и дрожит.

О, для чего в усердьи богомольном

Она спешила в храм идти!

Как вознести мольбы о дольном!

Всему начертаны пути.

8 июня 1900

«Своеволием рока…»

Своеволием рока

Мы на разных путях бытия, —

Я – печальное око,

Ты – веселая резвость ручья;

Я – томление злое,

Ты – прохладная влага в полях, —

Мы воистину двое,

Мы на разных, далеких путях.

Но в безмолвии ночи,

К единению думы склоня,

Ты закрой свои очи,

Позабудь наваждения дня, —

И в блаженном молчаньи

Ты постигнешь закон бытия, —

Всё едино в созданьи,

Где сознанью возникнуть, там Я.

12 июня 1900

«Слышу голос милой…»

Слышу голос милой,

Вижу милый лик.

Не моей ли силой

Милый лик возник?

Разве есть иное?

В тишине долин

Мы с тобой не двое, —

Я с тобой один.

Мне ль цветком измятым

К нежной груди льнуть!

Сладким ароматом

Мне, как прежде, будь.

25 июня 1900

«Что таскать мне эту ношу…»

Что таскать мне эту ношу,

Башмаки!

Дай-ка я их лучше сброшу

У реки.

Окуну я в воду ноги,

Посижу,

Вдоль реки и вдоль дороги

Погляжу.

За рекой я вижу крышу,

Мамин дом.

Песню сестрину я слышу

За холмом.

Мост на речке там пониже,

Где завод,

Только есть дорога ближе,

Этот брод.

Башмаки!.. Стащу ж я ношу

Кое-как,

Ну а дома их заброшу

На чердак.

Пусть лежат себе скромнее

Под замком.

Право, летом веселее

Босиком.

25 июня 1900 Миракс

«Я сам себе создал обман…»

Я сам себе создал обман,

Что будто бы чуждые руки

Мне сделали множество ран

И много медлительной муки,

Что будто бы чуждый мне взор

Терзал меня ядом презренья,

Что будто во мне мой позор

Немедленно требовал мщенья,

Что будто враги и друзья

Все стали злорадно смеяться,

И будто бы слабость моя

Меня заставляла смиряться.

Но что же? ведь надобно жить.

И были, и будут обманы,

И станут, быть может, томить

Опять небывалые раны.

25 июня 1900

«Я воскресенья не хочу…»

Я воскресенья не хочу,

И мне совсем не надо рая, —

Не опечалюсь, умирая,

И никуда я не взлечу.

Я погашу мои светила,

Я затворю уста мои,

И в несказанном бытии

Навек забуду все, что было.

25 июня 1900

«Забелелся туман за рекой…»

Забелелся туман за рекой,

Этот берег совсем не высок,

И деревья стоят над водой,

И теперь я совсем одинок.

Я в кустах поищу хворостин

И в костер их на берег сношу,

И под ними огонь воскрешу,

Посижу, помечтаю один.

И потом, по теченью реки,

Потихоньку пойду босиком, —

А завижу вдали огоньки,

Буду знать я, что близок мой дом.

27 июня 1900 Миракс

«Он промечтал всю ночь, пока в его oкно…»

Он промечтал всю ночь, пока в его oкно

Не бросил мутный день рассеянные взоры

Сквозь полотно

Дырявой шторы.

Он промечтал всю ночь о счастье неземном,

О счастии вовеки невозможном

Здесь, в этом крае злом

И ложном.

23 марта 1897 – 20 июля 1900

Ангел благого молчания

Грудь ли томится от зною,

Страшно ль смятение вьюг, —

Только бы ты был со мною,

Сладкий и радостный друг.

Ангел благого молчанья,

Тихий смиритель страстей,

Нет ни венца, ни сиянья

Над головою твоей.

Кротко потуплены очи,

Стан твой окутала мгла,

Тонкою влагою ночи

Веют два легких крыла.

Реешь над дольным пределом

Ты без меча, без луча, —

Только на поясе белом

Два золотые ключа.

Друг неизменный и нежный,

Тенью прохладною крыл

Век мой безумно-мятежный

Ты от толпы заслонил.

В тяжкие дни утомленья,

В ночи бессильных тревог

Ты отклонил помышленья

От недоступных дорог.

2 – 3 декабря 1900

«Я ухо приложил к земле…»

Я ухо приложил к земле,

Чтобы услышать конский топот, —

Но только ропот, только шепот

Ко мне доходит по земле.

Нет громких стуков, нет покоя,

Но кто же шепчет, и о чем?

Кто под моим лежит плечом

И уху не дает покоя?

Ползет червяк? Растет трава?

Вода ли капает до глины?

Молчат окрестные долины,

Земля суха, тиха трава.

Пророчит что-то тихий шепот?

Иль, может быть, зовет меня,

К покою вечному клоня,

Печальный ропот, темный шепот?

31 декабря 1900 Миракс

«Преодолев тяжелое косненье…»

Преодолев тяжелое косненье

И долгий путь причин,

Я сам – творец и сам – свое творенье,

Бесстрастен и один.

Ко мне струилось пламенное слово.

Блистая, дивный меч,

Архангелом направленный сурово,

Меня грозился сжечь.

Так, светлые владыку не узнали

В скитальце и рабе,

Но я разбил старинные скрижали

В томительной борьбе.

О грозное, о древнее сверканье

Небесного меча!

Убей раба за дерзкое исканье

Эдемского ключа.

Исполнил раб завещанное дело:

В пыли земных дорог

Донес меня до вечного предела,

Где я – творец и бог.

11 июня 1901

«Стремленье гордое храня…»

Стремленье гордое храня,

Ты должен тяжесть побороть.

Не отвращайся от огня,

Сжигающего плоть.

Есть яд в огне; он – сладкий яд,

Его до капли жадно пей, —

Огни высокие горят

И ярче, и больней.

И как же к цели ты дойдешь,

Когда не смеешь ты гореть?

Всё, что ты любишь, чем живешь,

Ты должен одолеть.

Пойми, что, робко плоть храня,

Рабы боятся запылать, —

А ты иди в купель огня

Гореть и не сгорать.

Из той купели выйдешь цел,

Омыт спасающим огнем…

А если б кто в огне сгорел,

Так что жалеть о нем!

13 июня 1901

«Любовью легкою играя…»

Любовью легкою играя,

Мы обрели блаженный край.

Вкусили мы веселье рая,

Сладчайшего, чем божий рай.

Лаская тоненькие руки

И ноги милые твои,

Я изнывал от сладкой муки,

Какой не знали соловьи.

С тобою на лугу несмятом

Целуяся в тени берез,

Я упивался ароматом,

Благоуханней алых роз.

Резвей веселого ребенка,

С невинной нежностью очей,

Ты лепетала звонко, звонко,

Как не лепечет и ручей.

Любовью легкою играя,

Вошли мы только в первый рай:

То не вино текло играя,

То пена била через край.

И два глубокие бокала

Из тонко-звонкого стекла

Ты к светлой чаше подставляла

И пену сладкую лила,

Лила, лила, лила, качала

Два тельно-алые стекла.

Белей лилей, алее лала

Бела была ты и ала.

И в звонах ласково-кристальных

Отраву сладкую тая,

Была милее дев лобзальных

Ты, смерть отрадная моя!

3 июля 1901

«Моя печаль в полночной Дали…»

Моя печаль в полночной Дали,

Росой обрызгана, легла.

В единственной моей печали,

В безмолвной и туманной дали,

Вся жажда жизни умерла.

Еще одной я вею страстью —

Ты, буйный ветер, страсть моя.

Ты научаешь безучастью,

Своею бешеною властью

Свевая прелесть бытия.

Всех чар бессильно обаянье,

И ни одной преграды нет.

Весь мир – недолгое мечтанье,

И радость – только созерцанье,

И разум – только тихий свет.

10 – 14 июля 1901

«Прикован тяжким тяготением…»

Прикован тяжким тяготением

К моей земле,

Я тешусь кратким сновидением

В полночной мгле.

Летит душа освобожденная

В живой эфир

И там находит, удивленная,

За миром мир.

И мимоходом воплощается

В иных мирах,

И новой жизнью забавляется

В иных телах.

20 марта 1899, 30 июля 1901

«Воля к жизни, воля к счастью, где же ты…»

Воля к жизни, воля к счастью, где же ты?

Иль навеки претворилась ты в мечты

И в мечтах неясных, и тихом полусне,

Лишь о невозможном возвещаешь мне?

Путь один лишь знаю, – долог он и крут,

Здесь цветы печали бледные цветут,

Умирает без ответа чей-то крик,

За туманом солнце скрыто, – тусклый лик.

Утомленьем и могилой дышит путь, —

Воля к смерти убеждает отдохнуть

И от жизни обещает уберечь.

Холодна и однозвучна злая речь,

Но с отрадой и с надеждой внемлю ей

В тишине, в томленьи неподвижных дней.

4 августа 1901

«Помнишь, мы с тобою сели…»

Помнишь, мы с тобою сели

На шатучие качели,

И скрипучая доска

Покачнулася слегка.

За холмами две свирели

Про любовь нам сладко пели,

И по воле ветерка

Два мелькали мотылька.

Словно в детской колыбели

Мы качалися и пели,

И была твоя рука

На губах моих сладка.

Тучки на небе горели,

Мы купаться захотели,

От качелей так близка,

Заманила нас река.

8 августа 1901

«Я печален, я грешен…»

Я печален, я грешен, —

Только ты не отвергни меня.

Я твоей красотою утешен

В озареньи ночного огня.

Не украшены стены,

Желтым воском мой пол не натерт, —

Я твоей не боюся измены,

Я великою верою тверд.

И на шаткой скамейке

Ты, босая, сидела со мной,

И в тебе, роковой чародейке,

Зажигался пленительный зной.

Есть у бедности сила, —

И печалью измученный взор

Зажигает святые светила,

Озаряет великий простор.

12 августа 1901

«Ты в стране недостижимой…»

Ты в стране недостижимой,

Я в больной долине снов.

Друг, томительно любимый,

Слышу звук твоих шагов.

Содрогаясь, внемлю речи,

Вижу блеск твоих очей, —

Бледный призрак дивной встречи,

Привидение речей.

Расторгают евмениды

Между нами все пути.

Я – изгнанник, все обиды

Должен я перенести,

Жизнью скучной и нелепой

Надо медленно мне жить,

Не роптать на рок свирепый

И о тайном ворожить.

12 августа 1901

«Есть тропа неизбежная…»

Есть тропа неизбежная

На крутом берегу, —

Там волшебница нежная

Запыхалась в бегу.

Улыбается сладкая

И бежит далеко.

Юность сладкая, краткая,

Только с нею легко.

Пробежит – зарумянится,

Улыбаясь, лицо,

И кому-то достанется

Золотое кольцо…

Рокового,