зазвенеть ли,
Разорвать ли лазурные петли,
l6 июня 1902
«Оргийное безумие в вине…»
Оргийное безумие в вине,
Оно весь мир, смеясь, колышет.
Но в трезвости и в мирной тишине
Порою то ж безумье дышит.
Оно молчит в нависнувших ветвях,
И стережет в пещере жадной,
И, затаясь в медлительных струях,
Оно зовет в покой прохладный.
Порою, в воду мирно погрузясь,
Вдруг власть безумия признает тело,
И чуешь ты таинственную связь.
С твоей душой губительного дела.
18 июня 1902
«Змий, царящий над вселенною…»
Змий, царящий над вселенною,
Я хвалю тебя смиренною,
Дерзновенною хулой.
Из болотной топкой сырости
Повелел, губитель, ты
Деревам и травам вырасти,
Вывел листья и цветы.
И ползущих и летающих
Сознающих и желающих
Тяжкой жизни ты обрек.
Тучи зыблешь ты летучие,
Ветры гонишь вдоль земли,
Чтоб твои лобзанья жгучие
Раньше срока не сожгли.
Неотменны повеления,
Нет пощады у тебя,
Ты царишь, презрев моления,
Не любя и все губя.
18 июня 1902
«Околдовал я всю природу…»
Околдовал я всю природу,
И оковал я каждый миг.
Какую страшную свободу
Я, чародействуя, достиг!
И развернулась без предела
Моя предвечнал вина,
И далеко простерлось тело,
И так разверзлась, глубина!
Воззвав к первоначальной силе,
Я бросил вызов небесам,
Но мне светила возвестили,
Что я природу создал сам.
18 июня 1902
«Пo тем дорогам, где ходят люди…»
Пo тем дорогам, где ходят люди,
В часы раздумья не ходи, —
Весь воздух выпьют людские груди,
Проснется страх в твоей груди.
Оставь селенья, иди далеко,
И там безмолвно и одиноко
Живи, мечтай и умирай.
18 – 19 июня 1902
«Безумием окована земля…»
Безумием окована земля,
Тиранством золотого Змея.
Простерлися пустынные ноля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далеким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
И кто безумствует, спасения моля,
Мечом отчаянья проколот.
19 июня 1902
«Я сжечь ее хотел, колдунью злую…»
Я сжечь ее хотел, колдунью злую.
Но у нее нашлись проклятые слова, —
Я увидал ее опять живую,
Вся в пламени и в искрах голова.
И говорит она: «Я не сгорела, —
Восстановил огонь мою красу.
Огнем упитанное тело
Я от костра к волшебству унесу.
Перебегая, гаснет пламя в складках
Моих магических одежд.
Безумен ты! В моих загадках
Ты не найдешь, своих надежд».
19 июня 1902
«Обольщения лживых слов…»
Обольщения лживых слов
И обманчивых снов, —
Ваши прелести так сильны!
Утомителен летний зной.
На дороге лесной
Утешения тишины.
Позабудешься ты в тени, —
Отдохни и засни.
Он с дремотою подойдет.
Вещий лес оживет.
И таинственный огонек.
Что пожрали года,
Что мечтается иногда —
Станешь радостен весь,
В позабытую внидешь весь.
19 июня 1902
«Елисавета, Елисавета…»
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
Но нег ответа, мне нет ответа
На страстный зов.
В стране далекой Елисавета,
В стране отцов.
В краю ином.
Она скончалась. Ее могила —
Ревнивый дом.
Победа смерти не победила
Любви моей.
Любовь сильней.
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне!
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
Слова завета, слова завета
Не нам забыть.
С тобою вместе, Елисавета,
Расторгнуть бремя, расторгнуть бремя
Пора пришла.
Земное, злое растает бремя,
Как сон, как мгла.
Земное бремя – пространство, время —
Мгновенный дым.
Земное, злое расгоргнем бремя
И победим!
Елисавета, Елисавета,
Приди ко мне.
Я умираю, Елисавета,
Я весь в огне.
Тебя я встречу в блистаньи света,
Любовь моя.
Мы будем вместе, Елисавета,
И ты и я.
21 – 22 июня 1902
Она стучала, она звала.
Но не пускали ее в дома.
И долго, долго брела она,
И темной ночью была одна,
И не пускали ее в дома,
И угрожала ночная тьма.
Когда ж, ликуя, заря взошла,
Она упала – и умерла.
25 июня 1902
«В его устах двухсмысленны слова…»
В его устах двухсмысленны слова,
И на устах двухсмысленны улыбки.
Его душа бессильна и мертва,
А помыслы стремительны и зыбки.
Никто не мог его возненавидеть.
Неузнанным пребыть – его удел, —
Не действовать, не жить, а только видеть.
3 июля 1902
«О забвение! низойди, обмани…»
О забвение! низойди, обмани!
В воспоминаниях тягостные дни.
Прегрешения выше гор.
Если счастье манило, оно ушло.
Все дары жизнь разбила, как стекло.
О забвение! если бы все стереть!
Если б все прошлое могло умереть!
Но судьба говорит: «Только с тобой.
Умри, и всё прошлое уведи с собой».
3 июля 1902
«Равно для сердца мило…»
Равно для сердца мило,
Равно волнует кровь —
И то, что прежде было.
И темная могила,
И светлая любовь.
А то, что длится ныне,
Что мы зовем своим,
В безрадостной пустыне
Обманчиво, как дым.
Томимся о святыне,
Завидуем иным.
4 – 6 июля 1902
«В великом холоде могилы…»
В великом холоде могилы
Я безнадежно схоронил
И отживающие силы,
И всходы нераскрытых сил.
И погребенные истлели
В утробе матери-земли,
И без надежды и без цели
Могильным соком потекли.
И соком корни напоили, —
И где был путь уныл и гол,
Там травы тихо восходили
И цвет медлительный расцвел.
Покорна гласу темной воли,
И бездыханна и светла,
Без торжества, без слез, без боли
Вся сила мертвая цвела,
И без любви благоухала,
Обманом жизни крася дол,
И сок сладчайший источала
Для пестрых бабочек и пчел.
О, если б смерть не овладела
Семьею первозданных сил,
В какое б радостное тело
Я все миры соединил!
6 июля 1902
«В стране безвыходной бессмысленных томлений…»
В стране безвыходной бессмысленных томлений
Влачился долго я без грез, без божества,
И лишь порой для диких вдохновений
Я находил безумные слова.
Они цвели во мгле полночных волхвований,
На злом пути цвели, – и мертвая луна
Прохладный яд несбыточных желаний
Вливала в них, ясна и холодна.
6 июля 1902
«В тихий вечер на распутьи двух дорог…»
В тихий вечер на распутьи двух дорог
Я колдунью молодую подстерег,
И во имя всех проклятых вражьих сил
У колдуньи талисмана я просил,
Предо мной она стояла, чуть жива,
И шептала чародейные слова,
И искала талисмана в тихой мгле,
И нашла багряный камень на земле,
И сказала: «Этот камень ты возьмешь, —
С ним не бойся, – не захочешь, не умрешь.
Этот камень все на шее ты носи
И другого талисмана не проси.
Не для счастья, иль удачи, иль венца, —
Только жить, все жить ты будешь без конца.
Станет скучно – ты веревку оборвешь,
Бросишь камень, станешь волен, и умрешь».
7 июля 1902
«Люблю блуждать я над трясиною…»
Люблю блуждать я над трясиною
Дрожашим огоньком,
Люблю за липкой паутиною
Таиться пауком,
И жалить лошадей,
Люблю быть явным, тайным поводом
К мучению людей.
Я злой, больной, безумно-мстительный,
За то томлюсь и сам.
Мой тихий стон, мой вопль медлительный —
Укоры небесам.
Судьба дала мне плоть растленную,
Отравленную кровь.
Я возлюбил мечтою плениою
Безумную любовь.
Мои порочные томления,
Всё то, чем я прельщен, —
В могучих чарах наваждения
Многообразный сон.
Но он томит больной обидою.
Идти путем одним
Мне тесно. Всем во всем завидую,
И стать хочу иным.
9 июля 1902
Пpo ночь забыли небеса,
И переливно задрожала
На свежей зелени роса.
Ты победила сонм тревог,
И пышных платьев не надела,
И не обула нежных ног.
Конец исканиям мятежным.
Один лишь путь смиренный прав.
К твоим ногам, в лобзаньи нежном,
Приникли стебли тихих трав,
И свежесть утренней прохлады
Тебя, лаская, обняла.
Цветы душисты, птицы рады,
Душа свободна и смела.
9 июля 1902
«Пойми, что гибель неизбежна…»
Пойми, что гибель неизбежна.
Доверься мне
И успокойся безмятежно
В последнем сне.
В безумстве дни твои сгорели,
Но что тужить!
Вся жизнь, весь мир – игра без цели.
Не надо счастия земного,
Да нет и сил,
И сам ты таинства иного
Уже вкусил!
13 – 14 июля 1902
«Ты не бойся, что темно…»
Ты не бойся, что темно.
Слушай, я тебе открою, —
Всё невинно, всё смешно,
Всё божественной игрою
Рождено и суждено.
Для торжественной забавы
Я порою к вам схожу,
Собираю ваши травы,
И над ними ворожу,
И варю для вас отравы.
Мой напиток пей до дна.
В нем забвенье всех томлений;
Глубина его ясна,
Но великих утолений
Преисполнена она.
Вспомни, как тебя блаженно
Забавляли в жизни сны.
Все иное – неизменно,
Нет спасенья, нет вины,
Вс легко, и все забвенно.
14 июля 1902
«Когда я в бурном море плавал…»
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, – я тону.
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, —
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней».
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
Я там нашел и пару весел,
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю,
И, соблазняя, соблазню,
23 июля 1902
«Что мы служим молебны…»
Что мы служим молебны
Все равно непотребны,
Позабытые богом своим.
В миротканной порфире,
Осененный покровами сил,
Позабыл он о мире
И от творческих дел опочил.
И нетленной мечтою
Не земною, иною, —
А земная пустыня – пуста
23 июля 1902
«Я влюблен в мою игру…»
Я влюблен в мою игру.
Я, играя, сам сгораю,
И безумно умираю,
И умру, совсем умру.
Умираю от страданий,
Весь измученный игрой,
Чтобы новою зарей
Вывесть новый рой созданий.
Снова будут небеса, —
Не такие же, как ваши, —
Но опять из полной чаши
Я рассею чудеса.
27 декабря 1902
«В последнем свете злого дня…»
В последнем свете злого дня,
В паденьи сил, в затменьи бora,
Приди ко Мне, люби Меня.
В мирах вс призрачно и тленно, —
Но вот Я заповедь даю,
Она вовеки неизменна:
Люби Меня и жизнь Мою.
Я – все во всем, и нет Иного,
Во Мне родник живого дня.
Во тьме томления земного
20 января 1903
«Hастало время чудесам…»
Hастало время чудесам.
Ф Я создал небеса и землю
Настало творческое время.
Разрушь порочную природу,
И мне опять мою свободу
Для созидания отдай.
21 января 1903
«Я уведу тебя далёко…»
Я уведу тебя далёко
От шумных, тесных городов,
Где в многолюдстве одиноко,
Где рабство низменных трудов.
Уйдем к долине безмятежной
На берега пустынных вод,
Когда свершится неизбежной
Звезды таинственный восход.
И там, на берегу потока,
Под легкий лепет камыша,
От темной суеты далеко,
Прохладой свежею дыша,
Там, на путях очарованья
В безмолвный час поймешь и ты
Неотразимые призванья
Миры объемлющей мечты.
22 января 1903
Гимны Родине
1
О Русь! в тоске изнемогал,
Тебе слагаю гимны я.
Милее нет на свете края,
О родина моя!
Твоих равнин немые дали
Полны томительной печали,
Тоскою дышат небеса,
Среди болот, в бессильи хилом,
Цветком поникшим и унылым,
Восходит бледная краса.
Твои суровые просторы
Томят тоскующие взоры
И души, полные тоской.
Но и в отчаяньи есть сладость,
Тебе, отчизна, стон и радость,
И безнадежность, и покой.
Милее нет на свете края,
О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.
6 апреля 1908
2
Люблю я грусть твоих просторов,
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь.
И все твои пути мне милы,
И тьмой, и холодом могилы,
Я не хочу с него свернуть.
Не заклинаю духа злого,
И, как молитву наизусть,
Твержу все те ж четыре слова:
«Какой простор! Какая грусть!»
8 апреля 1903
3
Печалью, бессмертной печалью
Родимая дышит страна.
За далью, за синею далью
Земля весела и красна.
Свобода победы ликует
В чужой лучезарной дали,
Но русское сердце тоскует
Вдали от родимой земли.
В безумных, напрасных томленьях
Томясь, как заклятая тень,
Тоскует о скудных селеньях,
О дыме родных деревень.
10 апреля 1908
«Мы поклонялися Владыкам…»
Мы поклонялися Владыкам
И в блеске дня и в тьме божниц,
И перед каждым грозным ликом
Мы робко повергались ниц.
Владыки гневные грозили
И расточали гром и зло,
Так величаво и светло.
Но их неправедная милость,
Как их карающая
