из мигов вяжет,
А когда окончит, никогда не скажет,
И следишь мельканье чародейных спиц,
Вещее сверканье полевых зарниц,
И не видишь молний, и не слышишь грома,
Но душе зарница каждая знакома,
И с паденьем каждой пасть в траву готов,
Позабыться в беге неразгадных снов,
Прикоснуться к тайне, к волшебству и к чуду,
Посмотреть, каким же я в Эдеме буду.
17июля 1891
«Старик улыбчивый, ты медлишь на пороге…»
Старик улыбчивый, ты медлишь на пороге,
И смотришь на толпу играющих детей.
Хоть ноги голые марает грязь дороги,
Забавны милые беспечностью своей.
Но думы у меня безрадостны и строги,
Когда гляжу на них, они в душе моей,
Как зарево больших и медленных огней,
Обнявших светлые, надменные чертоги.
Давно определен, бессмысленно суров,
Начертан наш удел, о дети бедняков!
И пусть в иной душе, из милых глаз мерцая,
Зародыш гения дает свои ростки,
Бессмысленная жизнь, и косная, и злая,
Покровом тягостным сомнет его цветки.
4 августа 1891
«Влечется злая жизнь! Ни счастья, ни свободы…»
Влечется злая жизнь! Ни счастья, ни свободы!
Ленивей тяжких змей ползут немые дни,
Летят, как ураган, стремительные годы,
И гаснет радость грез, как бледные огни.
Заставлены пути, заграждены исходы.
Не трать остатка сил, неправды не кляни.
Пускай твою ладью неведомые воды
Несут лесным ручьем в таинственной тени.
Лежи на дне ладьи, следи ветвей мельканье,
И слушай сонных струй ленивое роптанье,
И жди, спокойно жди. Бездействие не стыд.
Когда для битвы нет оружия и силы.
Усталого раба ничто не устрашит, —
Ни холод жизни злой, ни холод злой могилы.
7 августа 1891
«За мрак изображений…»
За мрак изображений
Меня ты не брани, —
Такие наши дни!
Суровых песнопений
Моих ты не кляни, —
То в мглистости томлений
Горящие огни!
Страданий не тая,
За черною горою
Встать красною зарею, —
Вот заповедь моя.
29 сентября 1891
«Жди удивительного чуда…»
Жди удивительного чуда
Иль предсказания оттуда,
Где у людей едва-едва
1889 – 1892 Вытегра
И случайно придавила
Голою стопой
Он головкой лиловатой
Никнет до земли.
Вдруг к былинке полусмятой
Чьи-то кудри прилегли.
Смотрит девушка, вздыхая,
Осторожно выпрямляя
Тонкий стебелек.
Говорит она тихонько:
Взбрызнуть венчик твой легонько
Свежею водой?
Иль от солнца в тень лесную
Мне тебя пересадить? —
Шепчет он: – Сам оживу я, —
Не мешай мне жить! —
19 марта 1892
«Прохожу я тропы и дороги…»
Прохожу я тропы и дороги,
Не обувши стремительных ног.
Пробегают свободные ноги
По просторам свободных дорог.
Вот мои сапоги-скороходы,
Те же в прошлый и нынешний год.
Их окрасили солнце и воды,
26 июня 1892
«Пламеннее солнца сердце человека…»
Пламеннее солнца сердце человека,
И душа обширней, чем небесный свод,
И живет от века до иного века,
Что в душе созреет в урожайный год.
Как луна печальна, как вода текуча
В свете переменном зыбкая мечта.
Пусть ее закроет непогодой туча, —
Сквозь века нетленна, светит красота.
10 июля 1892
«Много вижу следов на песке прибережных дорог…»
Много вижу следов на песке прибережных дорог.
Вот оттиснулись гвозди огромных мужицких сапог;
Вот следы от девичьих ботинок, и узких, и тесных,
Сжавших парочку ножек, хоть белых, но вряд ли
прелестных;
Здесь ряды мелких ямок песок прибережный сберег, —
Это – оттиски пальцев разутых ребяческих ног;
Вот еще свежий след вижу я, – поперек всей дороги
Точный слепок оставили голые девичьи ноги.
Хороши эти слепки, и кажется мне, что прошла
Здесь русалка нагая и вниз по реке уплыла.
1 апреля 1893
«Иду я и заглядываю…»
Иду я и заглядываю
В окошечки домов,
И радостно загадываю:
Кого пронзит из дев иль вдов?
Вот Троично-березовая
Раздвинется стена,
И глянет нежно-розовая
Из светлого окна.
6 апреля 1893
«Не улыбайся, день прекрасный…»
Не улыбайся, день прекрасный,
Мне в запыленное окно,
В моей душе темно, темно.
Куешь ты стрелы золотые,
Надменно-горькие лучи.
О солнце! ливни огневые
В мое окошко не мечи.
Простился я с надеждой прежней,
Не жду спасенья от небес,
И цели жизни безнадежней
Умом осмеянных чудес.
7апреля 1893
И на просторы, и в окно.
Меня печалит свет бесстрастный,
Всем проливаемый равно.
Куешь ты стрелы золотые,
Надменно-горькие лучи.
О, солнце! ливни огневые
В мое окошко не мечи.
Не тешусь я надеждой сладкой.
Я знаю, – вещий, ты воскрес,
Чтоб вечной, яркою загадкой
Сиять в обилии чудес.
7 апреля 1893
«Противоречия во всем…»
Противоречия во всем:
Мы любим то, что нам приятно,
Но сердцу скучно, если в нем
Все слишком мило и опрятно.
Всегда нас тянет преступить
Ограды правил и закона.
В стихах мы даже согрешить
Хотим попранием канона.
А в жизни мир и тишину
Для отдыха мы только ищем,
Но отдохнем, и в ширину,
И в глубину, и в вышину
Летим, и падаем, и рыщем.
Мы любим столкновенье воль,
И бури всякие нам милы,
Лишь испытанья нашей силы.
9 июля 1893
«Обнажились гладкие каменья…»
Обнажились гладкие каменья,
Тихой струйкой вьется мой ручей.
В нем блестят разбрызганные звенья
Ярких, жарких солнечных лучей.
В воду загорелыми стопами
И потом с ручейными мечтами
31 июля 1893
«В переулке одиноко…»
В переулке одиноко
Я иду. Прохожих нет.
Зажигается далеко
Скучно всё вокруг и темно,
Всё как будто бы в бреду,
И в душе тоскливо, томно.
Я, понурившись, иду.
Небо в тучи обложил,
Дождик лужицы насеял,
Что мне лужицы ночные!
Обходить их не хочу,
И порою в них босые
Ноги тихо омочу.
С каждым их холодным всплеском,
С каждым вздохом темных вод
Дальний свет призывным блеском,
Разгораяся, зовет.
А куда же мне идти?
Неотвязная истома
Все запутала пути.
13 сентября 1893
«Волны моря…»
Волны моря
Гулко стонут.
Полны горя,
Челны тонут.
Челн, непогодой сколоченный,
Парус, наставленный горем,
Вьюгой страданья измоченный, —
Мы ли со смертью заспорим?
Гулко волны
Стонут в море.
Тонут челны,
Полны горя.
10 октября 1893
«Друг моей печали…»
Друг моей печали,
Муза слез и страха,
Из небесной дали,
Из земною праха
Мы с тобой свивали
Яркие виденья,
Знойные картины:
Горе преступленья,
Сладость примиренья,
Бешенство проклятий,
Радость вдохновенья,
Юный пыл объятий,
Зелье сладострастья.
Стыл огонь с годами.
Вьюгою ненастья,
Бурными ветрами
Песни разносились
В мраке безответном.
Лучше б не родились
В мире неприветном
Наши песни, муза:
Нет с удачей в мире,
Нашей скорбной лире.
1 декабря 1893
«Не наряд тебя красит, о нет…»
Не наряд тебя красит, о нет!
Что корсет? Безобразный обман!
Без него восхитителен стан.
А в ботинке видна ли нога?
Хороша ты, когда ты боса,
И сияет, когда ты нага,
Молодая, живая краса.
Для толпы, для чужих и друзей,
Ну, а я, – я, любимая, рад
Непокрытой красою твоей
Любоваться, когда мы одни,
Пусть вино зашипит, загорятся огни,
Засверкает твоя нагота,
И на ложе возлегши с тобой,
Под горячей моею рукой
И надменно могу сознавать,
И любовью моей утомить,
3 декабря 1893
«Мы лежали на мшистой постели…»
Мы лежали на мшистой постели,
Задыхаясь от зноя любви.
Билось сердце в груди у тебя, как дитя в колыбели.
Чад любви, яд любви разливался в крови.
Мы лежали на мшистой постели,
Задыхаясь от зноя любви.
Упоительный чад разливался
В наших юных и знойных телах,
Распустилась коса, и твой пояс давно развязался,
Разорвалась рубашка на белых плечах.
Упоительный чад разливался
В наших юных и знойных телах.
4 декабря 1893
«Больна моя любовь…»
Больна моя любовь, —
Жестокие страданья!
Припоминаю вновь
Все пылкие желанья,
И беспредметная тоска
Над бедною любовью,
Как ведьма темная, дика,
И сердце истекает кровью,
И наконец ясна
Моя любовь больна,
И умереть ей сладко.
6 декабря 1893
Порочная любовь
Бродя в мечтаниях безумных,
На перекрестке улиц шумных
Внезапно встретил я тебя.
Лицом поблекшим и унылым
Ты разбудила сон теней
По неоплаканным могилам
Души растоптанной моей.
На синеву и желтизну.
Надежд кочующие птицы
Умчали в даль твою весну.
Надменной злобою сверкали
Глаза усталые твои,
Огни желанья и печали
Точа последние струи.
Твоим сочувствием невнятным,
Я за тобою вслед глядел,
И вожделеньем непонятным
14 декабря 1893
«Ты, смуглый ангел, любишь соль…»
Ты, смуглый ангел, любишь соль
И ненавидишь сласти.
О, милый друг мой, мудрено ль,
Что в ясных глазках мало страсти!
А я все сладкое люблю,
И страстен я душой жестокой,
И я любви твоей молю,
Но не любви к тебе глубокоокой.
19 января 1894
«Всё, что природа мне дала…»
Всё, что природа мне дала,
Всё, чем судьба меня дарила, —
Всё злая доля отняла,
Всё буря жизни сокрушила.
Я зажигал, моляся Богу,
Некошный смотрит на дорогу.
Свободы, равенства и братства,
И он разрушен не врагом,
Своим же в злобе святотатства.
Дерзнул я истине служить,
Но, сняв с богини покрывало,
Не захотел благословить
Того, что предо мной предстало.
Я звал пророков и певцов.
Их правдой жаждал я упиться,
Но перед правдой мудрецов
Не хочет сердце преклониться.
Я стал испытывать себя, —
Пороки, ложь и мрак полночный,
Всё молодое загубя,
Царят в душе давно порочной.
Смотрю вокруг, – и мрак и грязь
Ползут отвсюду мне навстречу,
Союзом гибельным сплотясь…
Чем я на вызов их отвечу?
Стремился я безумно, жадно.
Увы! связующая нить
Мне сердце режет безотрадно.
Родник надежд, родник страстей
Камнями тяжкими завален, —
Пол грудой мертвою камней
Их ропот стонущий печален, —
Но не смолкает ни на миг
Струи живительной биенье, —
О нет, не высох мой родник
И не иссякло вдохновенье.
Работай, чистая струя,
Кипи, кипи под темным гнетом,
И в неизвестные края
Несись стремительным полетом.
24 января 1894
«С тех пор, как тебя полюбил я…»
С тех пор, как тебя полюбил я,
Другое я всё ненавижу, —
С тех пор, как тебя полюбил я,
Тебя только слышу и вижу.
И сам на себя я дивлюся, —
Как раньше не мог я заметить,
Что всюду, о смерть, ты владеешь,
А жизни нигде нам не встретить.
12 июня 1894
Я ищу святой тропы:
Убаюканной покоем
И далекой от толпы.
Вот не это ль заповедный
Сад, желанный сад, куда
Для тоски, подруги бедной,
Не отыщется следа?
Вижу роскошь полевую,
Озаренную весной,
Слышу песенку живую,
Окрыленную мечтой,
И, трудами утомленный,
Созерцаю я закат,
В Бога светлого влюбленный
В ложе влажное возврат.
Но на пологе румяном
Промелькнула чья-то тень.
– Грусть! ни правдой, ни обманом
Не даешь ты мне хоть день.
14 июня 1894
«Воспитанник природы дикой…»
Воспитанник природы дикой,
Не проливал я детских слез,
И бремя бедности великой,
Как бремя царственное нес.
Застенчивый ребенок,
И тем утешен я бывал,
Что мир, и красочен, и звонок,
Передо мною расцветал.
Мечтою сердце обольстя,
Молчаньем бился я с тревогой,
19 – 20 июля 1894
«За окном пробежали ребята…»
За окном пробежали ребята,
Прозвучали их крики и смех.
Для души моей были когда-то
Эти крики – источник утех.
А теперь на беспечное детство
Я с холодной тоскою гляжу,
И мое роковое наследство
Беспечальной игрой не бужу.
25 сентября 1894
«Вина неискупленная…»
Вина неискупленная,
Болезнь неисцеленная,
Обида неотмщенная,
Тоска непобежденная,
Услада беззаконная!
И цель недостижённая, —
Вот, жизнь, твои дары!
Бессонные томления,
Больные угрызения,
Безумные кипения,
Борьба без одоления,
Напрасные лишения
И смерть в объятьях тления, —
Вот что тебе несем!
2 октября l894
«Опять…»
Сердце мое изнемогшее
Резкою болью пронизано
Бледен стою без движения,
Переживая страдания
Замер в тоске утомительной.
Резкая боль возвращается
4 октября 1894
«Трепетно падают лилии белые…»
Трепетно падают лилии белые
В бездну забвения, черную, мглистую.
Тихо поникли мечты помертвелые.
Вспомнил я чью-то улыбку лучистую.
Смутно мерцают огни.
Кто-то проходит. Взгляни!
Что это? Страшное, гневное, злобное,
Веет тоскою и веет отчаяньем,
Смерти таинственной странно подобное,
Полное зноем и диким страданием.
22 октября 1894
«Умертвили царицу мою…»
Умертвили царицу мою,
Схоронили в могиле немой
Чаровницу мою.
Я глубоко печаль затаю,
Замолчу перед злою толпой.
Спи в могиле, царица моя,
До желанной и светлой весны,
Чаровница моя!
Вешней молнии брызнет струя,
И прольются весенние сны,
И разбудят царицу мою,
Воззовут от могильных ночей
Чаровницу мою.
Я глубоко тоску затаю,
Я не выдам печали моей.
9 ноября 1894
«Давно уж я покинул Сину…»
Давно уж я покинул Сину,
Столицу королевства Рэй,
Но помню странную картину,
Красу дворцовых галерей;
Толпу торжественного бала
Она делила пополам,
Господ в
