в яме отдохнуть.
Можешь, только пожелай,
И в аду воздвигнуть рай».
«Чьи, старик, поешь слова?»
– «Эх, с мозгами голова!
А теперь поэта нет.
Скоро в яму сволокут
И зароют кое-как.
11 января 1926
«Сатана вошел во фраке…»
Сатана вошел во фраке,
В лакированных туфлях,
С золотым сияньем в лаке
От широких пряжек-блях.
Руку полную целуя
У хозяйки, в шелест лент
Кинул он, ее волнуя,
Он смягчал свои сарказмы,
Укрощал он блеск очей,
Чтоб не сделалися спазмы
У мамаш и дочерей,
Чтобы соль игры мятежной
Не совсем была остра,
Чтоб в груди у дамы нежной
Не открылася дыра,
Чтоб не пахло адской серой,
Ни один не встал бы рог,
Ограничиться он мог.
Из очей его сверкал
Он слезою прожигал.
Нет, огня теперь не надо,
Не уронит и слезы
Для болтливой егозы.
Вот сидит пред ним Тамара, —
Как глупа и как смешна!
Размышляет Сатана.
25 января 1926
«Привыкли говорить мы „дома“…»
Но вспомним разные дома,
Где жили мы. Как нам знакома
Вся эта злая кутерьма!
И города всегда мы ищем,
Переменяя города,
Подобны мы скитальцам нищим,
Мы требуем от жизни места,
И получаем мы места
Скромней куриного насеста,
20 марта 1926
«Всё новое на старый лад…»
Всё новое на старый лад:
У современного поэты
Речь, стихотворная одета.
Но мне другие не пример,
И мой устав – простой и строгий.
Легко одетый, голоногий.
19 июля 1926
Детское Село
«На пламенных крыльях стремлений…»
На пламенных крыльях стремлений
Опять ты ко мне прилетел,
Полночный таинственный гений,
Не знаю, какому Началу
Ты служишь, Добру или Злу,
Слагаешь ли гимны Ваалу
Иль кроткой Марии хвалу.
Со мной ты вовек не лукавил,
И ты предо мною поставил
Непонятый образ Христа.
Всегда ты правдив, мой вожатый,
Но, тайну святую тая,
Не скажешь ты мне, кто Распятый,
Не скажешь ты мне, кто же Я!
23 июля l926
Детское Село
«Что дальше, всё чудесней…»
Что дальше, всё чудесней
Цветет наш мир земной
В лесу – лесною песней
Земля не оскудела,
Кропя росою прах,
И творческое дело
Свершается в веках,
До неба голубого
Восходит звучный хор.
23 июля 1926
Детское Село
«Эллиптической орбитой…»
Эллиптической орбитой
Мчится вёрткая земля
Всё дорогой неизбитой
Вечно и новые поля.
Солнце в фокусе сияет,
Чем он землю соблазняет?
Что он здесь заставил цвесть?
Сокровенное светило,
Ты незримо для очей,
И в просторах ты укрыло
Блеск неведомых лучей.
К солнцу голову подъемлет
От земли гелиотроп
И тревожным слухом внемлет
Коней Феба тяжкий топ.
Но мечты к Иному правит
Вестник тайны, асфодель.
Сердцу верному он ставит
28 августа 1926
«Слепит глаза Дракон жестокий…»
Лиловая клубится тьма.
Весь этот мир, такой широкий, —
Одна обширная тюрьма.
Бесстрастный свод бытописаний,
И строй научных созерцаний
Безвыходна тюрьма строений,
В ней всем начертаны пути,
И в области своих стремлений
Не удается нам уйти.
Под пыльною тюрьмой одежды
И увядают все надежды, —
К покорству душу приготовь.
Под бренною тюрьмою тела
Томится пленная душа.
Она в бессильи охладела,
Освободиться не спеша.
Но будет свергнут Змий жестокий,
Сожжется новым Солнцем тьма,
8 сентября 1926
В альбом Зоргенфрея
Любовь сочетает навеки.
В пыланьи безмерной любви
Проплывши чрез смертные реки,
В раю безмятежном живи.
В лирическом светлом покое
Простивши земные грехи,
Душа прозревает иное,
Слова сочетая в стихи.
Какая бы нас ни томила
Земная и злая печаль,
Но песен чудесная сила
Уносит в звенящую даль,
Где ждет госпожа Дульцинея
И дивную пряжу прядет,
Бессмертная роза цветет.
8 октября 1926
«Земли поколебав основы…»
Земли поколебав основы,
Восстал закованный Атлант.
Его деяния суровы,
Но прав разгневанный гигант,
Поработители! как ложен
Атлант и в бунте осторожен,
Великодушен и велик.
Благое совершая дело,
Он защищает, а не мстит,
И землю он колеблет смело,
Но труд внимательно хранит.
9 октября 1926
«Огни далекие багровы…»
Огни далекие багровы.
Под сизой тучею суровы,
Тоскою веют небеса,
И лишь у западного края
Встает, янтарно догорая,
Зари осенней полоса.
Спиной горбатой в окна лезет
Ночная мгла, и мутно грезит
Об отдыхе и тишине,
И отблески зари усталой,
Пред ней попятившися, вялой
Походкой подошли к стене.
Ну что ж! непрошеную гостью
С ее тоскующею злостью
Не лучше ль попросту прогнать?
Задвинув завесы, не кстати ль
Вдруг повернуть мне выключатель
27 октября 1926
«Легкокрылою мечтою…»
Легкокрылою мечтою
Унесен ты от земли.
Посмотри, – перед тобою
Страны новые легли.
Ветер, волны шевеля.
Дальше Африк и Америк
Эта новая земля.
Но не радужную грезу
Видятг дремные глаза,
И не призрачную розу
Поит росная слеза.
Видишь, – там твоей невесте
Принесли уже фату.
Заключен в одну черту.
Но, конечно, в путь наш Млечный
Не вместится этот мир.
Близок нам он бесконечно,
Дальше он, чем Альтаир.
Мы туда путей не знаем,
Не умеем их найти,
Мы в пространствах различаем
Только три всего пути.
Только этими путями
Нам вселенная дана.
Все пути иные стерты,
Мы запиханы в футляр,
Не умеем мы четвертый
9 ноября 1926
«Угол падения…»
Угол падения
Равен углу отражения…
В Сириус яркий вглядись:
Чьи-то мечтания
В томной тоске ожидания
К этой звезде вознеслись.
Где-то в Америке
Иль на бушующем Тереке, —
Как бы я мог рассчитать? —
Ночью бессонною
Эту мечту отраженную
Kто-то посмеет принять.
Далью великою
Или недолею дикою
Разлучены навсегда…
Угол падения
Равен углу отражения…
Та же обоим звезда.
19 ноября 1926
«Сатанята в моей комнате живут…»
Сатанята в моей комнате живут.
Я тихонько призову их, – прибегут.
Хорошо, что у меня работ не просят,
А живут со мной всегда, меня не бросят.
Вкруг меня обсядут, ждут, чтоб рассказал,
Что я в жизни видел, что переживал.
Говорю им были дней, давно минувших,
Повесть долгую мечтаний обманувших;
А потом они начнут и свой рассказ,
Не стесняются ничуть своих проказ.
В людях столько зла, что часто сатаненок
Вдруг заплачет, как обиженный ребенок.
Не милы им люди так же, как и мне.
Им со мной побыть приятно в тишине.
Уж привыкли, знают – я их не обижу,
Улыбнусь, когда их рожицы увижу.
Почитаю им порой мои стихи
И услышу ахи, охи и хи-хи.
Скажут мне: «Таких стихов не надо людям,
А вот мы тебя охотно слушать будем».
Да и проза им занятна и мила:
Как на свете Лиза-барышня жиля,
Как у нас очаровательны печали,
Как невесты мудрые Христа встречали,
Как пути нашли в Эммаус и в Дамаск,
Расточая море слез и море ласк.
21 ноября 1926
«В унылую мою обитель…»
В унылую мою обитель,
Вокруг которой бродит злость,
Вошел Эдемский светлый житель,
Мальчишка милый, дивный гость.
Босыми шлепая ногами
О мой натертый гладко пол,
Он торопливыми шагами
Ко мне с улыбкой подошел,
С моим столом, и посмотрел
В глаза мне прямо долгим взглядом,
Как бы струившим токи стрел.
«О бедный друг мой, как исхожен
Ты все еще неосторожен
Впустил ты злость, тоску, тревогу,
И раздражение, и ложь.
С собою в дальнюю дорогу
Грехов ты много понесешь».
«Мой милый мальчик, мой вожатый,
Я вижу глаз твоих лучи,
Но тьма во мне, и, тьмой объятый,
Тебя прошу я: научи.
Скрывать я ничего не смею,
Тебя не смею обмануть.
Скажи мне вновь про Алетею
Из кельи темной и унылой
Гостей незваных изгони».
30 ноября 1926
«Покуковала, улетела…»
Покуковала, улетела,
И уж не слышится куку,
Так наводила бы тоску.
Но что же! слышу однозвучный,
Ах, как приятен был бы скучный,
Теперь живешь и не гадаешь:
Ну, сколько жить еще мне лет?
Ведь всё равно так верно знаешь,
Что настоящей жизни нет.
11 декабря 1926
«Ты жизни захотел, безумный…»
Ты жизни захотел, безумный!
Отвергнув сон небытия,
Ты ринулся к юдоли шумной.
Ну что ж! теперь вся жизнь – твоя.
Так не дивися переходам
От счастья к горю: вся она,
И день и ночь, и гол за годом,
Разнообразна и полна.
Ты захотел ее, и даром
Ты получил ее, – владей
Ее стремительным пожаром
И яростью ее огней.
Обжегся ты. Не все здесь мило,
Не вечно пить сладчайший сок, —
Так улетай же, легкокрылый
И легковесный мотылек.
21 декабря 1926
«Подыши еще немного…»
Подыши еще немного
Тяжким воздухом земным,
Странно зыблемый, как дым.
Что Творцу твои страданья?
Кратче мига – сотни лет.
Вот – одно воспоминанье,
Вот – и памяти уж нет.
Страсти те же, что и ныне…
Кто-то любит пламя зорь…
Приближаяся к кончине,
Ты с Творцом твоим не спорь.
Весь истаявший, как дым,
Подыши еще немного
Тяжким воздухом земным.
30 июля 1927
Триолеты
«3емля докучная и злая…»
Земля докучная и злая,
Но все же мне родная мать!
Люблю тебя, о мать немая,
Земля докучная и злая!
Как сладко землю обнимать,
К ней приникая в чарах мая!
Земля докучная и злая,
Но все же мне родная мать!
5 марта 1913 Минск – Вильна
«Один в полях моих иду…»
Один в полях моих иду.
Земля и я, и нет иного.
Все первозданно ясно снова.
Один в полях моих иду
Я, зажигающий звезду
В просторе неба голубого.
Один в полях моих иду.
Земля и я, и нет иного.
5 марта 1913 Минск – Вильна
«Лежу в траве на берегу…»
Лежу в траве на берегу
Ночной реки и слышу плески.
Пройдя поля и перелески,
Лежу в траве на берегу.
На отуманенном лугу
Зеленые мерцают блески.
Лежу в траве на берегу
Hочной реки и слышу плески.
5 марты 1913 Минск – Вильна
«Пpойду над влагами болот…»
Пpойду над влагами болот,
Дыша их пряным ароматом.
На скользком помосте дощатом
Пройду над влагами болот
И у затворенных ворот
С моим забытым встречусь братом.
Пройду над влагами болот,
Дыша их пряным ароматом.
6 марта 1913 Сновская – Низовка
«Какое горыькое питье…»
Какое горыькое питье!
Какая терпкая отрава!
Любовь обманчива, как славя.
Какое горькое питье!
Всё, всё томление мое
Ничтожно, тщетно и неправо.
Какое горькое питье!
Какая терпкая отрава!
6 марта 1913 Макошино. Вагон
«День только к вечеру хорош…»
День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
Закону мудрому поверьте —
День только к вечеру хорош.
И копошашиеся черти.
День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
7 марта 1918 Харьков
«Я верю, верю, верю, верю…»
Я верю, верю, верю, верю
В себя, в тебя, в мою звезду.
От жизни ничего не жду,
Но все же верю, верю, верю,
Все в жизни верою измерю,
И смело в темный путь иду.
Я верю, верю, верю, верю
В себя, в тебя, в мою звезду.
7 марта 1913 Харьков
«Увидишь мир многообразный…»
Увидишь мир многообразный
И многоцветный, – и умри.
В огнях и в зареве зари
Приветствуй мир многообразный,
Пройди чрез все его соблазны,
На всех кострах его гори,
Отвергни мир многообразный
И многоцветный – и умри.
7 марта 1918 Харьков
«Как ни грозит нам рок суровый…»
Как ни грозит нам рок суровый,
Но снова вспаханы поля
Как ни грозит нам рок суровый,
Но всюду знаки жизни новой
И взлет свободный, без руля.
Как ни грозит нам рок суровый,
Но снова вспаханы поля.
9 марта 1913 Нижнеднепровск – Екатеринослав
«Нaдo жить с людьми чужими…»
Нaдo жить с людьми чужими,
Ах, не все ль равно с какими!
10 марта 1918 Пятихатки – Королевка
«Какая радость – по дорогам…»
Какая радость – по дорогам
Стопами голыми идти
И сумку легкую нести!
Какая радость – по дорогам,
В смиреньи благостном и строгом,
Стихи певучие плести!
Какая радость – по дорогам
Стопами голыми идти!
10 марта 1918 Королевка – Александрия
«По копейке четыре горшечка…»
По копейке четыре горшечка
Я купил и в отель их несу,
Чтобы хрупкую спрятать красу.
По копейке четыре горшечка,
Знак идиллий, в которых
