уличные мальчишки при въезде в город после венца встретили да всякой дрянью забросали?
Преполовенская. Ну, это я думаю, та же Грушина мальчишек подговорила. Гадкая баба… ей бы только скандал устроить… А уж как они венчались… один срам.
Вершина. Воображаю.
Преполовенская. Ардальон Борисыч не то пьян с утра был, не то сильно не в духе.
Вершина. Просто с ума сходит человек.
Преполовенская. Похоже на то. Его венчают, а он зевает, бормочет, Варвару толкает, ворчит, что пахнет ладаном, воском, мужичьем. А и не было в церкви почти никого, кроме нас. Только какие-то две-три старушонки да сестры Рутиловы. Обернется Ардальон Борисыч к Рутилову да и жалуется, чуть не вслух: твои, — говорит, — сестры все смеются, печенку смехом просверлят.
Вершина. Что ж, они в самом деле смеялись?
Преполовенская. Ну, где там. Станут они в церкви смеяться. Так, перешептывались, Людмила с Валерочкой хихикали иногда.
Вершина. На такого безобразника глядя, и не хочешь, да засмеешься.
Преполовенская. Сидят здесь, ужинают втроем.
Вершина. С Володиным все Ардальон Борисыч. Неразлучные.
Преполовенская. Это он боится выпустить Володина с глаз, чтобы тот с Варварой не сговорился его погубить. Все врагов боится.
Вершина. Боюсь, как бы у них худо не кончилось. Все ждет места, все не дождется, — в ярость придет, укокошит Варвару с пьяных глаз.
Передонов. Кто это сюда заглядывает? Уж не княгиня ли?
Варвара. Не знаю. Может быть, и княгиня.
Передонов. Подслушивает.
Варвара. Может быть, и подслушивает.
Передонов. Я пойду посмотрю. (Проходит по гостиной.)
Варвара. Пусть поищет. Прежде он меня мучил, — а теперь я его помучу.
Рутилов (Вершиной). Вон Передонов ходит. Мрачный, как сыч. Высматривает соглядатаев. Одурачила его Варвара.
Вершина. Я очень рада. Так ему и надо.
Рутилов. Вот-то уж поделом.
Вершина. Я, как он мне письмо показал, сразу догадалась, что дело нечисто. Я и рада была, а то он повадился к нам, на мою Марту поглядывал. Но моя Марта лучше жениха нашла — за Мурина выходит.
Рутилов. А мы думали, Мурин за вами ухаживает.
Вершина. Уж пусть лучше Марта выходит. Она — девушка небогатая, да и семья у них большая. А я, слава Богу, человек обеспеченный. Я еще хочу на воле пожить.
Гимназисты.
— Вон Передонов ходит. Подойдемте. Что-нибудь ляпнет глупое.
— Нет, от него уж лучше подальше. Кроме грубостей и сальностей от него ничего не услышишь.
— Да, забавно.
— Не в моем вкусе.
— Ах ты цирлих манирлих. Да что это с ним? С перепою или совсем с ума спятил?
— Мне верный человек говорил, в канцелярии бумагу видел, — директор донес попечителю округа, что Передонов сошел с ума. Говорят, что оттуда пришлют комиссию его освидетельствовать, а потом уберут из гимназии.
— Жаль парня… Кончившие говорят, что прежде он хороший учитель был…
— Говорят. Только знал мало и леноват всегда был, к урокам не готовился. Тетрадки просматривать Рутилова нанимал.
— Нашел грамотея…
— То-то он в последнее время единицы да двойки зря лепил.
— Пойдем хоть лимонаду выпьем. Пивка нельзя.
Рутилов. Что, Варвара Дмитриевна, новенькие письма от княгини еще не готовы?
Варвара. Какие такие письма?
Рутилов. Да уж знаем.
Варвара. А знаете, так помалкивайте.
Рутилов. А зачем это Ардальон Борисыч сегодня к жандармскому ходил? Опять на кого-нибудь доносец? Хоть бы вы его воздержали, — ведь и подло, и глупо.
Варвара. А уж и правда, есть здесь такие личности, на кого следовало бы донести.
Рутилов. Например?
Варвара. Да уж мы знаем.
Рутилов. А вы знаете, что жандармский делает с доносами Ардальона Борисыча?
Варвара. Откуда же мне знать, я сплетни не собираю.
Рутилов. Уж будто бы…
Варвара. Это вот ваши сестрицы по городу ходят, узнают где что.
Рутилов. Вот, вот, только им и дела. Ну, а все-таки, как вы думаете, доносцы-то куда идут?
Варвара. Известно куда — по начальству. Там разберут.
Рутилов. Нет, Варвара Дмитриевна, жандармский-то все доносы, которые ему Ардальон Борисыч приносит, прямо к директору направляет. Уж очень нелепо, совсем ерундистые.
Володин. Если он поставлен за порядком следить и ему доносят, а он не изволит внимания обращать, а только пересмеивает, то я не знаю, как это надо понимать, в каком смысле…
Рутилов. Да ерунда зеленая… На пиковую даму вдруг донос…
Володин. Пиковая дама тоже всякая бывает, Платон Платонович. Это надо понимать.
Рутилов. Однако что-то долго наши старшины заседают. Интересно, кому-то приз достанется.
Среди гостей мало-помалу начинаются сердитые разговоры, нетерпеливый ропот.
Гости.
— Кому, вы думаете, призы дадут? Думаете, нашим?
— А кому?
— Да актерам. Вот вы увидите.
— Актеру да актрисе, уж это верно, как в аптеке.
Передонов. Варвара, ты с кем тут шушукалась?
Варвара. Да вот Рутилов подходил.
Передонов. А княгиня не была?
Варвара. Не видела.
Володин. Если княгиня изволит здесь быть, так она беспременно в маске, и ее не узнать.
Передонов. И дома у нас возле соглядатаи сидят. И здесь от них не уйдешь. Ты, Варька, меня не бережешь.
Варвара. Сокровище… С пьяных глаз тебе невесть что мерещится.
Передонов. Вон там, из-за двери, валет подсматривает. Глаз сверкает, злой и острый. А вон кот идет.
Володин. Это, Ардаша, кто-то изволит замаскироваться котом, а настоящих котов здесь нет.
Передонов. А вот, под стульями и по углам. Недотыкомка бегает. Повизгивает.
Володин. Отчего же, Ардаша, мы ее не видим? Какая-то она из себя будет?
Передонов. Грязная, вонючая, противная и страшная.
Передонов. Она для меня прикатилась. Раньше никогда и нигде ее не было. Ее сделали и наговорили. Вот она и живет, мне на страх и на погибель. Следит за мною, обманывает, смеется. Ты думаешь, она всегда одинаковая? Нет. То она по полу катается, то прикинется тряпкою, лентою, веткою, флагом, тучкою, собачкою, столбом пыли на улице. Везде ползет и бежит за мной. Измаяла, истомила меня своей зыбкой пляской. Хоть бы кто-нибудь избавил меня от нее.
Володин. А как же, Ардаша, от нее избавить тебя можно? Мы с Варварою Дмитриевною сделаем, что надо.
Передонов. Словом каким-нибудь или ударить ее наотмашь. Да нет здесь у меня друзей. Никто не пойдет спасать. Надо самому исхитриться, пока не погубила, ехидная.
Варвара. Чего только не придумает. Сочинил какую-то Недотыкомку, и все она ему мерещится, и всякие штуки он с ней выкидывает. На днях намазал пол клеем, чтобы Недотыкомка прилипла. Я не знала, хожу себе. Да что такое, думаю, подолы прилипают. Смотрю я, весь пол в клею.
Передонов. Вон шестерка с семеркой идут.
Володин. Это, Ардаша, гимназисты.
Передонов. А вон восьмерка. Хвост-то у нее какой. А Недотыкомка хрюкает. Небось к какому-нибудь начальнику не посмела бы забраться. Не пустят. Лакеи швабрами заколошматят.
Володин. Да тебе, Ардальон Борисыч, кажется.
Передонов. Не все же кажется… Есть же и правда на свете. Убью, зарежу, законопачу… (Торопливо идет в гостиную.)
Варвара. Побесись… Злится… Думает, что я его обманула, и злится.
Володин. А вдруг Ардальон Борисыч с ума изволят сойти…
Варвара. С ума не сойдет, — сходить дураку не с чего. Да мне что ж… Пенсию дадут, проживу.
Грушина. Душечка Варвара Дмитриевна, погуляемте.
Уходят.
Рутилов. Что, Павел Васильевич, с чего это у вас такая дружба с Ардальон Борисычем? Где один, там и другой.
Володин. Потому как Варвара его обманула, а он видит, что один я ему верный друг, он ко мне и вяжется.
Передонов. Княгиня здесь, я ее видел.
Рутилов. Какая же она?
Передонов. Желтая. Все лицо в морщинах. Горбатая, клыкастая, злая. Все за мною таскается.
Рутилов. Красавица…
Передонов. Ей двести лет. И она хочет, чтобы я опять с нею снюхался. До тех пор и места не хочет дать.
Володин. Скажите, чего захотела… Старбень этакая…
Передонов. Все мне шпионов подсылает. Да я не прост. Там у меня за обоями уже один запрятан. Вот ужо другого под полку заколочу. Вонь у меня в квартире слышал из-за обоев?
Володин. Нет, не слышал.
Передонов. Нос у тебя заложило. Недаром у тебя нос покраснел. Гниет там, за обоями.
В зале и гостиной становится шумно. Звонят в колокольчик. В гостиную входят судьи конкурса: Верига, Авиновицкий, Кириллов и другие старшины клуба. Становятся у арки, отделяющей гостиную от зала, и выжидают, когда шум затихнет. Толпа в гостиной и в зале сдвигается с шумом и криками к судьям. После шума, произведенного этим передвижением, и после нескольких отдельных выкриков вдруг становится тихо.
Авиновицкий. Приз, альбом, за лучший мужской костюм, по большинству полученных билетиков, господину в костюме древнего германца.
Высоко поднимает альбом и сердито смотрит на столпившихся гостей. Бенгальский, в костюме древнего германца, пробирается через толпу. На него смотрят враждебно. Даже не дают дороги.
Унылая дама (в костюме Ночи). Не толкайтесь, пожалуйста.
Гости.
— Приз дали, так уж и вообразил себе, что дамы перед ним расстилаться должны.
— Гайавата… Подловато…
Бенгальский. Если сами не пускаете…
Кое-как добирается до судей. Берет альбом из рук Вериги, музыка играет туш. Звуки музыки покрываются бесчисленным шумом. Бенгальского окружают, дергают его.
Гости.
— Негодяй… Украл приз… Снимите маску.
— Сами себе присуждают…
Бенгальский молчит. Стесняется пустить в ход силу, чтобы пробиться сквозь толпу. Альбом стесняет его движения. Гудаевский схватывается за альбом. В то время кто-то срывает с Бенгальского маску.
Гости.
— Актер и есть…
— Как говорили, так и вышло…
Бенгальский. Ну актер, так что же из этого? Ведь вы же сами давали билеты…
Гости.
— А маскарад-то кто устраивал?
— Подсыпать билетов своему можно.
— Билеты вы ведь сами печатали.
— Столько и публики нет, сколько билетов роздано.
— Он полсотни билетов в кармане принес.
Бенгальский. Это подло так говорить. Проверяйте, кому угодно, — по числу посетителей можно проверить.
Верига. Господа, успокойтесь… Никакого обмана нет. Ручаюсь за это: число билетов проверено по входным.
В толпе слышны голоса старшин и благоразумных.
Гости.
— Господа, успокойтесь.
— Черт с ним, пусть подавится альбомом…
— Ну его ко всем дьяволам…
— Господа, интересно, кому они дамский приз дали?
— Кому веер?
— Господа, помолчите минутку.
Верига. Господа, наибольшее число билетиков за дамский костюм получено дамой в костюме гейши, которой и присужден приз — веер. Гейша, пожалуйте сюда. Веер ваш; господа, покорнейше прошу вас, будьте любезны, дорогу гейше.
Музыка играет. Сашу подталкивают, пропускают, выводят вперед. Верига с любезною улыбкою вручает ему веер и говорит что-то, но его слова не слышны — опять начинается сильный шум. Саша приседает, говорит что-то невнятное, хихикает, поднимает пальчик. В зале и гостиной поднимается неистовый гвалт. Слышны свистки. Все стремительно надвигаются на Сашу.
Гудаевская. Приседай, подлянка…
Саша бросается к выходу. Его не пускают.
Гости.
— Заставьте ее снять маску…
— Маску долой…
— Лови ее, держи…
— Срывайте с нее маску…
— Отнимите веер.
Гудаевская. Знаете ли вы, кому приз? Актрисе Каштановой. Она чужого мужа отбила, а ей — приз. Честным дамам не дают, а подлячке дали…
Бросается на Сашу, пронзительно визжа и сжимая кулаки. За нею на Сашу нападают и другие. Саша отчаянно отбивается. Веер сломали, вырвали, бросили на пол, топтали, толпа с Сашею в середине бешено мечется по зале, сбивая с ног зазевавшихся наблюдателей. Рутиловы
