досаду и смущение. Нерешительно смотрит на Нее.

Она. Опять какое-нибудь неприятное посещение?

Человек земли (нерешительно). Да. Знаешь, дорогая…

Она. Мне уйти?

Человек земли. Да, видишь ли…

Она. Хорошо, я уйду, если хочешь, — хоть и печально уходить, едва только мы остались одни.

Человек земли. Милая, разве я рад этим посещениям? Если хочешь, я велю не принимать.

Она (всматривается в его лицо, чтобы не сказать того, что ему будет неприятно. Задумывается на минуту, наконец решается и, подавляя вздох досадливой печали, говорит). Нет, зачем же! Не можешь же ты замкнуться от всех. Да мне и самой надо отдохнуть. Не сердись, милый, — эти люди меня утомили, может быть, потому, что они мне совсем чужие. Мне кажется, я к ним никогда не привыкну.

Человек земли. Пустое! Привыкнешь скоро, и тебе будет легко. Иди же, моя милая.

Целует ее нежно и как бы слегка смущенно. Она уходит, на пороге задерживается немного и бросает на него нежный взгляд.

Человек земли (лакею). Проси.

Лакей уходит. Человек земли досадливо ходит по кабинету. Лицо у него хмурое и даже злое. Быстро входит нарядно и с большим вкусом одетая Другая.

Она очень красива. Лицо ее выдает смятение, печаль, ревность. Когда она видит Человека земли, ее глаза становятся вдруг радостными и влюбленными. Человек земли делает любезное и веселое лицо и с ласково протянутыми руками идет ей навстречу.

Человек земли. Милая, это очень любезно, что ты захотела ко мне заглянуть! Хотя я и анафемски занят, но с удовольствием поболтаю с тобою четверть часика. Не хочешь ли вина?

Другая. У тебя был пир. Нет, я не хочу вина.

Нервно-порывистыми движениями снимает перчатки. Бросает быстрый взгляд на отражение свое в зеркале, что над камином.

Человек земли. Какой там пир! Пришлось позвать кое-кого из нужных людей.

Другая. Ну, еще бы! Тебе многие нужны, и ты всегда с людьми, которые тебе полезны. Ты и со мною был, когда еще не был сильным, потому что я часто помогала тебе.

Человек земли. Не потому, вовсе не потому. Ты знаешь…

Другая. Знаю, знаю все, что ты можешь мне сказать. Однако, что ж это, серьезно?

Человек земли. Что, милая? О чем ты говоришь?

Другая. Он не понимает! Ты решился бросить меня для этой простушки, которую вывез из какой-то Аркадии? Для нее, которую ты отбил от мужа, наговоривши ей всего того, что и мне в свое время?

Человек земли. Потише, милая, не надо сердиться, — что было, то прошло. Сердцу не прикажешь, — не нам менять его законы.

Другая. Разве я тебя не любила? Разве ты меня не любил? Разве ты забыл все, что было? Забыл всю мою нежность, все мои заботы, мои труды и унижения из-за тебя? Забыл, как я делила твою бедность, как я помогала тебе во всем?

Человек земли. Право, милая, я у тебя не в долгу! Если ты делила со мною свое время, то ведь и я делил с тобою что мог. Из маленькой звездочки я тебя сделал блестящею звездою, — не я ли вывел тебя в люди?

Другая. Вот как ты разговариваешь со мною! Не так, как прежде, когда ты смотрел на меня, как на богиню, сошедшую к тебе с Олимпа.

Человек земли. Будь благоразумна. Жаловаться тебе не на что, — я поставил тебя на хорошую дорогу, без меня бы ты…

Другая. Не беспокойся, не пропала бы и без тебя. Но разве я пришла к тебе счеты сводить? Не хочу и говорить с тобою о том, что и последнюю концессию ты получил через меня. А ведь она тебе даст миллионы.

Человек земли. Я этого не забуду. Ты получишь свою долю.

Другая. Молчи! Мне этого не надо. Разве я этим дорожу? Я тебя люблю, — понимаешь ты это? Понимаешь ты, что не все покупается и продается?

Человек земли. В моих руках ты приобрела такой блеск, такую репутацию, — не можешь же ты это отрицать!

Другая. Слушай, я не шутить с тобой пришла! Значит, все эти твои слова, все эти клятвы, которые ты так щедро расточал мне…

Человек земли. Брось! Скучно!

Другая. И ласки твои, и безумие, в котором мы с тобою утопали… Значит, все — обман, и все твои уверения — пустые, лживые слова! А я так верила, так верила! Нет такой святыни, в которую люди верят больше, чем я в тебя верила. Безумие моей любви, безумие моей жизни было моею радостью, всем, чем я жила. И теперь в душе моей ничего нет.

Человек земли. Ну, ну, успокойся.

Другая. Скажи — ты ее любишь?

Человек земли. Люблю.

Другая. Но ведь ты и меня любил! Люби же меня и теперь! Ты — прекрасный, ты — сильный, у тебя душа широкая, как мир, как твои орлиные замыслы. Разве в твоей душе не вместятся две любви, две жизни? Разве ты такой же, как все эти маленькие, презренные людишки?

Человек земли. Что ты говоришь, безумная? Души нельзя разделить пополам. Уйди от меня.

Другая. Слушай, — ты дорого за это заплатишь! Ты недолго будешь блаженствовать с твоею аркадскою пастушкою.

Человек земли (мгновенно раздражаясь и бешено хватая ее за руку). Молчи! Не смей говорить о ней.

Другая. Тише, грубый варвар! Ты делаешь мне больно. Ты одичал там, в горах. Пусть она святая, а я грешная, но разве у человека не могут быть две жены? Скажи, разве не могут?

Человек земли. Но разве же это будет любовь?

Другая. О, любовь! Что ты знаешь о могуществе любви? Видишь, я даже не ревную, так я тебя люблю. Пусть, пусть и она будет, если ты ее любишь, — но люби и меня, люби, мой милый! (Плачет и становится перед ним на колени.)

Человек земли (поднимая ее). Пойми, — я ее люблю!

Другая. Когда уста к устам приникнут, разве есть иная? О, люби меня, люби! Сохрани нашу любовь!

Человек земли (отходя от нее). Разве ты не понимаешь, что возврат к прошлому невозможен?

Другая. Невозможен? Так ты меня отталкиваешь? О, я этого не забуду! Разве не знаешь ты, что любовь — сестра ненависти? Не знаешь? Отомщу тебе за все мои страдания!

Человек земли. Что за вздор ты говоришь? И чем ты можешь мне отомстить?

Другая. Не хочешь ли ты, чтобы я тебе рассказала все наперед? Нет, прекрасный изменник, я нанесу тебе удар там, где ты не ожидаешь. (Хохочет.)

Человек земли. Ты, право, забавна!

(Смеется.)

Другая (перестала хохотать и смотрит на него глазами, вдруг заблиставшими по-змеиному. Она подходит к нему близко, дрожит и говорит очень тихо и очень внятно). Подожди, тебе будет не до смеха. А что ты скажешь, если я оболью твою новую любовь серною кислотою? Будешь смеяться? Забавна тебе будет эта безобразная маска на ее лице?

Человек земли (с яростью). Не смей говорить этого! Не смей даже и думать ни о чем подобном! Я тебя так скручу, что ты…

Другая (быстро овладевает собою. Она отходит в сторону, смотрит на него холодными глазами и говорит почти спокойным голосом). О, как страшно! Как это любезно — топать ногами и кричать на меня! На меня, которая только что стояла перед тобою на коленях и целовала твои руки.

Человек земли. Но как же ты смеешь грозить мне? И чем грозить!

Другая. Но ведь я страдаю!

Человек земли. Если даже допустить глупую мысль, что я в чем-то виноват перед тобою, то в чем же перед тобою виновата она, которой ты грозишь таким ужасом? Или сердце у тебя звериное?

Другая. Ты не понимаешь шуток! Что ж, ты и в самом деле думаешь, что я пойду на такое гнусное дело — обливать кого-то серною кислотою? Я не так зла и не так глупа!

Человек земли. Зачем же ты говоришь?

Другая. Я сама не знаю, что говорю. Я несчастна! Я так страдаю! Но я была более высокого мнения о твоей проницательности! Ах, у меня голова кругом идет, я ничего не понимаю, мне так тяжело, так горько! Умереть бы, умереть!

(Порывисто садится, почти падает в кресло, и нервически рыдает.)

Человек земли (нетерпеливо ходит по кабинету, потом подходит к Другой). Успокойся, милая. Что было, то прошло, а прошлого не воротишь.

Другая. Не надо, не надо, чтобы проходила любовь! Такая любовь, как моя!

Человек земли. Что же мне делать! Я снова влюблен, и не менее страстно, чем тогда, когда я тебя встретил.

Другая. Можно влюбляться сотни раз, но разлюбить нельзя. Пойми, жестокий!

Человек земли. Если бы ты знала, как она прекрасна, как умна, как нежна! Какие у нее золотые волосы! Как она улыбается!

Другая. Хоть бы из милосердия ко мне не говорил об этом! Да, так ты улыбаешься другой, ты целуешь другую! О, твоя улыбка! О, я слишком хорошо ее знаю, слишком изучила поцелуй этих уст, похожих на спелую гранату! А улыбка твоя! От нее сердце во мне задрожит и словно выпрыгнуть хочет.

Человек земли. Ты мне льстишь. Я ведь не златокудрый поэт, не превыспренний мечтатель. Я не улыбаюсь, — я строю дороги и мосты.

Другая. О, вспомни, вспомни, что за блаженные часы мы проводили там, в нашем благословенном уголке, где теперь без тебя так мертво, так пусто! (Становится перед ним на колени.) Сжалься надо мною, сжалься!

Человек земли (стараясь ее поднять). Ну, полно, полно. Встань. Могут войти.

Другая. Я бросила для тебя человека, который так меня любил! Он ветерку не давал до меня коснуться. А ты — ты растоптал меня и отшвырнул, как ненужную тряпку. О, ты — жестокий! Какой жестокий!

Человек земли (досадливо). Встань, милая, прошу тебя. Право, все это совершенно ни к чему! Упрекать нам друг друга не в чем. Любовь — это живой цветок. Она или растет с каждым днем, или отцветает.

Другая. Жестокий! О, какой ты жестокий! Ведь ты для меня — последний и единственный. После тебя никого не полюблю, никого, никогда! Вся моя жизнь была в тебе. Без тебя — смерть.

Человек земли. Ну, полно, без трагедий!

Другая (порывисто встает). Не надо трагедий! Зачем трагедии! Вся жизнь наша — забавный фарс. (Вытирает слезы. Подходит к зеркалу, долго смотрит на себя. Берет перчатки и опять их бросает.)

Человек земли. Жизнь — не трагедия и не фарс.

Другая. Ты все знаешь, ты знаешь жизнь. Что же такое эта жестокая жизнь?

Человек земли. Жизнь — труд, созидание. Радость жизни — творить то, чего не было, творить из упрямого материала, побеждать сопротивление.

Другая. Побеждай! А мои слезы… Да нет, что о них говорить! Так ты хочешь, чтоб я утешилась?

Человек земли. Ну конечно! Будь же благоразумна! Мир широк, утешений в нем много.

Другая. Хорошо, если ты этого хочешь! Как мне ни трудно, но что ж делать! (Смеется,