узнал, — то был Лотрек,
И в этот храм ходила ты к Лотреку.
Бланка
О, эта ревность! Как она презренна!
Оставь ее в терзанье низким душам,
А нас с тобою ревность не достойна.
Когда б тебя я разлюбила, прямо
Тебе бы я открылась; ненавистно
Мне было бы обманывать тебя!
Я за тебя вчера пошла молиться.
Других молитв в душе моей уж нет, —
Я для твоей души свою забыла.
Ах, для чего любви своей отравой
Ты опьянил меня, Абен-Гамет?
И для чего, меня зажегши страстью,
Не хочешь моему молиться Богу?
Ты всей моей семьи покой нарушил.
Отец мой горем удручен, а брат мой
Тебя возненавидел, потому что
Не видишь ты, как я в тоске бледнею?
Там, возле храма, мирное кладбище,
И мысль о нем уже меня чарует.
Я успокоюся здесь скоро, если
Ты не признаешь истину святую,
Учение распятого Христа.
Мои так быстро убывают силы,
Я так слаба! Абен-Гамет, подумай,
Не сам ли ты сказал бы, что огонь,
Воспламенивший факел, тот же самый
Огонь, который сожигает факел.
Прекрасно пламя, но зола печальна.
Огонь любви дорогу освещает,
Но пепел ветром взвеется — и никнет.
Храни огонь, пока еще он ясен,
Чтоб горький пепел очи не засыпал.
Уходит.
Абен-Гамет
Довольно я с моим боролся сердцем!
Ужели я в гробу увижу Бланку?
Но мне об этом и подумать страшно.
Христос — Господь могучих и достойных.
Он — Бог Лотрека, Карлоса и Бланки,
И мне пред ним не стыдно преклониться.
Картина пятая
Зала в Генералифе. На стенах портреты принцев и рыцарей. Под ними шпага Боабдила, последнего короля Гренады. Накрытый стол. Африканские и испанские плоды. Вино. За столом Бланка, Дон-Карлос и Лотрек. Музыка. Танец гитан.
Входят во время танца Абен-Гамет и проводник. Останавливаются в полусвете у входа.
Вот в этой зале господин Лотрек
Устраивает праздник. Здесь по стенам
Портреты рыцарей, Пеласга, Сида,
Гонзальва из Кордовы, а под ними
Меч Боабдила, короля Гренады.
Абен-Гамет
Бланка
Абен-Гамет! Вот это очень мило,
Что вы пришли, любезный рыцарь, к нам.
Дон-Карлос
Мы рады видеть вас. Прошу, садитесь
За стол. На что вы смотрите?
Абен-Гамет не может отвести глаз от шпаги Боабдила.
Лотрек
О, если б
Предвидел я, Абен-Гамет, что вы
Окажете мне честь и посетите
Мой праздник, я б не здесь его устроил.
Превратно счастие войны: при мне
Храбрейшему из королей пришлося
Счастливому врагу отдать оружье.
Темнеет. Приносят факелы.
Абен-Гамет
Да, шпагу потерять, как ваш Франциск,
И храбрый воин мог бы, — Боабдилу ж
Сказала мать: «Как дева то оплачь,
За что не мог ты биться как мужчина!»
Дон-Карлос
Я слышал скорбный возглас Монтезумы,
Когда он на костре лежал, а рядом
Вопил, сжигаемый, его вельможа.
Я был мальчишка, засмеялся я,
Спросил я связанного мексиканца,
Что говорит его король. Как серна,
Он глянул на меня и тихо молвил:
«Наш царь на вопль ответил мудрым словом:
„Мой друг, и я покоюсь не на розах“».
Тоска рукой железной сжала сердце,
И с той поры я не умел смеяться.
Лотрек (поет романс)
Как мы сладко вспоминаем
Край, где утро дней встречаем!
Грустно мы в чужом краю
Умираем.
Я про Францию мою
Пропою.
Песню родине прекрасной,
Песню Франции моей
Я пою. Будь веселей,
Слез не лей.
Нас ласкала мать родная,
Деток к сердцу прижимая,
И заботой, и трудом
Украшая
Бедный дом.
Помнишь пламя нашей печки,
Помнишь сказки на крылечке,
Травы в росном серебре,
Плеск на речке,
Звуки рога на горе
По заре?
Помнишь, — темны были боры,
Сини горные озера.
Раздвигая тростники,
На просторы
Выносились челноки,
Так легки!
Ах, в тоске неутолимой
Ты в душе не умирай,
Ясный рай.
Бланка
Какая песня грустная! Как нежно
Она волнует сердце и тревожит!
Абен-Гамет, созвучно ваше сердце
С тоскою пленника, — я это вижу.
И вы, как он, далеки от отчизны.
Прошу, и вашу нам пропойте песню.
Абен-Гамет
Но извиниться должен я, — я знаю
Всего один романс; он христианам,
Уверен я, не может быть приятен.
Дон-Карлос (презрительно)
О, если то — неверные, о наших
Победах воздыхающие, что же,
Пропеть вы можете: ведь побежденным
Позволено рыдать и плакать вволю.
Бланка
Вот потому и наши предки, прежде
Страдавшие под игом мавров, спели
Так много трогательных, грустных песен.
Итак, мы ждем; возьмите же гитару.
Абен-Гамет
Поэт из племени Абенсерагов
Сложил балладу эту. Научился
Я петь ее, мечтая о Гренаде.
Берет гитару и поет:
Король Жуан холмами
Куда-то ехал; вдруг
Он видит над горами
Гренады полукруг.
Он вздумал подольститься:
Со мною обручиться
Не хочешь ли, дружок?
С тобою повенчаюсь,
У ног твоей горы
Сложить я обещаюсь
Жемчужные дары,
И лучшую обнову
Тебе я припасу:
Севилью и Кордову
В подарок поднесу».
Ответила Гренада:
«Да у меня уж есть
Благодарю за честь.
Меня, король Леона,
Прельщать тебе к чему ж?
Отважный мавр — мой муж»,
Вот, как ты говорила,
Но верить ли словам?
Так скоро изменила,
Коварная, ты нам.
Нас не спасла отвага, —
Чертог Абенсерага:
Так велено судьбой!
Хаджи из дальней Мекки
Уж не спешат сюда
И на родные реки
Не взглянут никогда.
Нас не спасла отвага.
Живет испанец злой
В домах Абенсерага:
Так велено судьбой!
Прекрасная Альгамбра!
Святилища Аллы!
Долин цветущих амбра!
Зеленые холмы!
Чертог Абенсерага
Сквернит испанец злой.
Нас не спасла отвага:
Так велено судьбой!
Бланка
Как хорошо! Не правда ли, Дон-Карлос?
Дон-Карлос
Достойно простодушных бедуинов,
Но все ж, признаюсь, трогательно очень.
К испанцам ненависть понятна в мавре,
Но стон тоски к душе легко доходит.
Бланка
Теперь, Дон-Карлос, ждем мы вашей песни.
Дон-Карлос
Не хочется мне, донна Бланка.
Бланка
Если
Не для меня, не для Абен-Гамета,
То из учтивости к Лотреку.
Дон-Карлос
Он пел, я не хочу его обидеть.
Абен-Гамет передает гитару Дон-Карлосу.
Дон-Карлос (поет)
Уже готов отплыть к руинам Карфагена.
Вооружившися на праведную месть,
Берет гитару Сид, — и слушает Химена, —
У ног ее поет, ему диктует честь.
Химена мне твердит: ты должен, славный воин,
Опять над маврами победу нам принесть.
Ты, Родриг, потому любви моей достоин,
Что предпочел любви ты рыцарскую честь.
Несите мне мой шлем, копье мое несите.
Увидите вы все, — у Сида доблесть есть.
На битву славную за мною поспешите.
Мой громок будет клич, — за даму и за честь.
Пускай любезностью своею мавр гордится, —
Услышишь про меня, Испания, ты весть.
Чья голова тогда восторгом не вскружится?
То будет песнь любви, одушевившей честь.
И в Андалузии, среди долины милой,
Мне старцы поспешат венец похвал заплесть.
Они споют: сойти он рад к дверям могилы
За Бога, короля, Химену и за честь.
Лотрек
Прекрасно, милый друг! Казалось мне,
Что Сида самого я здесь услышал, —
Такою доблестью звучала песня,
Так звучно отдавалась в этих сводах!
О доблесть рыцаря! Всего дороже
На свете ты!
Бланка
Абен-Гамет, что с вами?
Вы побледнели?
Абен-Гамет
Слывет он у испанцев Цветом битв,
А мы его зовем жестоким. Если б
Его великодушие равнялось
Его отваге…
Дон-Карлос (прерывая)
Нет, отваги ярче
Его великодушие сияло,
И только мавры могут клеветать
На рыцаря, которому весь род наш
Обязан жизнью!
Абен-Гамет (вскакивая с места)
Что ты говоришь!
Ты говоришь, что Сид — твой предок?
Дон-Карлос
Да,
Я чувствую, что кровь его во мне,
И рад я благородной этой крови, —
Та ненависть, которая пылает
Здесь, в этом сердце, против нечестивых
Той благородной кровью зажжена.
Абен-Гамет (глядя на Бланку)
Так, значит, вы принадлежите к роду
Биваров, тех, что завладели домом
Абенсерагов и убили старца,
Который защищал могилы предков?
Дон-Карлос (гневно)
Знай, мавр, что не позволю я себя
Допрашивать! Ведь, если я владею
Теперь наследием Абенсерагов,
То это потому, что предки наши
Приобрели его ценою крови, —
Обязаны мы этим только шпаге
И доблести своей.
Абен-Гамет (все более волнуясь)
Одно лишь слово, —
В изгнанье нашем было неизвестно,
Что вы, Бивары, получили имя
Де-Санта-Фе, — вот что причиной было
Моей ошибки.
Дон-Карлос
Фердинанд Католик
Дал титул герцога тому Бивару,
Который победил Абенсерагов.
Абен-Гамет (склонив голову)
Потоки слез из глаз моих струятся.
Простите! Знаю, — муж не должен плакать.
Но слез моих уж не увидит свет,
Хоть мне придется плакать бесконечно.
Прошу вас выслушать меня. О Бланка,
Любовь моя, поверь мне, горячее,
Чем зной ветров Аравии. Любовью
Я побежден был; без тебя жить дольше
Не мог я. В церкви, где тебя я встретил,
Молитва рыцаря и то, что ты
Сказала мне потом, меня склонило,
К тому, чтоб Бога христиан познать
И то, во что я верил, принести
Любви моей безмерной в жертву.
Бланка радостно всплескивает руками. Дон-Карлос смотрит на Абен-Гамета с изумлением. Лотрек закрывает лицо обеими руками.
Абен-Гамет (Лотреку, скорбно улыбаясь)
Мужайся и надейся; ты же, Бланка,
В последний раз оплачь, и навсегда,
Меня, последнего Абенсерага.
Лотрек
Абенсераг!
Дон-Карлос
Абенсераг!
Бланка
О Боже!
Общее движение; пауза. Бланка падает на колени.
О милосердный Бог! Ты оправдал
Мой выбор, — полюбила я потомка
Героев. Быть иным не мог мой выбор.
Дон-Карлос (с раздражением)
Сестра моя, подумайте, что здесь
Лотрек!
Абен-Гамет
Умерь свой гнев, Дон-Карлос. Скоро
Я вам верну покой.
Бланка опять садится на свое место.
Абен-Гамет
Абен-Гамета
Навек считай твоим рабом, о Бланка,
Любви и красоты! Но ты узнаешь
Всю глубину несчастия его.
Старик, которого убил твой предок,
Мой дед был. И еще открою тайну,
Которую скрывал я от тебя
И, сам ее забыв, тобой плененный.
Когда приехал я впервые в этот,
Столь горестный мне, город, я хотел
Биваров, чтоб он мне ответил кровью
За кровь, пролитую его отцами.
И вот где я нашел врага, Бивара!
Бланка (горестно, но сдержанно)
Какое же теперь твое решенье?
Абен-Гамет
Единственно достойное тебя:
Освободить тебя от вечной клятвы,
И то, к чему обязывает нас
Вражда богов, семейств, отечеств наших
Исполнить, — вечною с тобой разлукой
И смертию далеко от тебя.
Когда из сердца твоего мой образ
Изгладится и время унесет
Из памяти твоей Абенсерага,
Пускай французский рыцарь… Ты должна
Обрадовать такою жертвой брата.
Лотрек (порывисто поднявшись, обнимает Абен-Гамета)
Абен-Гамет, не думай победить
Великодушием меня, француза.
Я посвящен был в рыцари Баярдом.
Я пролил кровь за Францию мою.
Как восприемник мой, как мой властитель,
Я рыцарем без страха и упрека
Хочу прожить. Когда ты между нами
Останешься, Дон-Карлоса молить
Я буду, чтоб тебе он отдал руку
Его сестры; когда же ты покинешь
Ничем не возмутит ее покоя.
С собой в изгнанье ты не унесешь
Печальной мысли, что Лотрек захочет
В твоем несчастье счастие добыть
И рыцарскую доблесть позабудет.
Опять пылко обнимает Абен-Гамета.
Дон-Карлос
Не ожидал я, рыцари, иного.
Обязывает доблесть ваших предков
К тому и вас. Абен-Гамет, скажите,
Чем вы докажете, что точно вы —
Абенсераг?
Абен-Гамет
Поступками моими.
Дон-Карлос
Пред ними преклонюсь я; но прежде
Чем я скажу, что я ответить должен,
Хочу я видеть несомненный знак
Происхожденья вашего.
Абен-Гамет
Смотрите.
Вынимает из-за одежды надетую на шею золотую цепь и показывает висящий на этой цепи наследственный перстень Абенсерагов. Дон-Карлос протягивает ему руку.
Дон-Карлос
Я вас считаю человеком чести
И сыном королей. Вы оказали
Мне честь, желая породниться с нами;
Искали поединка вы, — готов я
Его принять, и если в поединке
Я буду побежден, мои богатства —
Наследие Абенсерагов — будут
Все переданы вам. Но если вы
Сражаться не хотите, то примите,
Что вам я предложу, на что вы сами
Уже готовы были, — перейдите
В святую веру нашу, и тогда,
Склонялся к желанию Лотрека,
Я соглашусь отдать вам руку Бланки.
Абен-Гамет
Велик соблазн, но сил моих не выше.
Любовь могучая взывает к сердцу,
Но с ужасом я думаю о том,
Чтоб кровь униженных и угнетенных
Соединить с надменной кровью вражьей.
Подумай сам, — когда б на край твой милый
Обрушились жестокие вандалы,
Терзая старцев, юных дев позоря
И оскверняя все, что сердцу свято,
А там, хотя б чрез много поколений,
К тебе, почиющему на чужбине,
Донес бы ветер стороны родимой,
Что твой потомок позабыл отчизну,
Что очарован он вандальской девой,
Которой прелести достойны рая,
Душа — достойна вечного блаженства,
И с нею заключить навек он хочет
Союз, противный всем законам рода,
Колеблющий основы мировые,
Святую связь гражданского порядка
Безумно оскорбляющий, — не правда ль,
Душа твоя воспрянула б из гроба,
Расторгнув сладкий сон блаженной смерти,
И стала б, угрожая, пред потомком.
Соединишь ли ланью кровь с тигровой?
Иль змея сочетаешь с голубицей?
Союз, противный Божьему закону,
Карает Бог проклятьем и бесплодьем
Или дает безумное потомство,
Жестокое, уродливое, злое.
Нет, лучше умереть
