великою верою твёрд.
И на шаткой скамейке
Ты, босая, сидела со мной,
И в тебе, роковой чародейке,
Зажигался пленительный зной.
И печалью измученный взор
Зажигает святые светила,
«Как тучки в небе, в сердце тают…»
Как тучки в небе, в сердце тают
Желанья гордые мои,
И голоса мечты смолкают,
Как на рассвете соловьи.
Забыв надменные порывы,
Ловя попутную струю,
Стремлю в покойные заливы
Мою ладью, –
И там, где тёмной тенью вётел
Я буду кротко осенён,
Всё то, чем душу я заботил,
Отвеет непробудный сон.
«Тихая дорога…»
Тихая дорога,
И над нею сосны.
Отдохнём немного,
Комары несносны.
Смотрят дети хижин
В тихом нетерпеньи,
Но залив недвижен,
Лодки в отдаленьи.
Видишь, – на закате
Тихо и багряно.
Стёкла в дальней хате
Светятся румяно.
«Птицы ранние чирикали…»
Птицы ранние чирикали, –
Ты надела сарафан,
Не тебя ли это кликали
Чуть прикрыта тканью тонкою,
Без платка и босиком,
С песней радостной и звонкою,
Ты проходишь под окном.
Над тобой ветвями сочными
Зашумел зелёный сад, –
За мечтами непорочными
Очи весело глядят.
Дали всё ещё туманятся,
На траве ещё роса, –
Щёки нежные румянятся,
Развевается коса.
«Тропинка вьётся…»
Тропинка вьётся,
Река близка,
И чья-то песня раздаётся
Из-за тумана
Струясь, горя,
Восходит медленно и рано
Моя заря.
И над рекою
Проходишь ты.
Цветут над мутной глубиною
Твои мечты.
И нет печали,
И злых тревог, –
Росинки смехом задрожали
У милых ног.
«Прохладная забава…»
Прохладная забава, –
Скамейка челнока,
Зелёная дубрава,
Весёлая река.
Сидишь ты у руля,
Ликующее лето
Улыбкою хваля.
Я тихо подымаю
Два лёгкие весла.
Твои мечты я знаю, –
Душа твоя светла.
Ты слышишь в лепетаньи
Прозрачных, тихих струй
Безгрешное мечтанье,
«Прозрачный сок смолистый…»
Прозрачный сок смолистый,
Застывший на коре.
Мечтаньем о заре.
Скамейка у забора,
Расстаться надо скоро…
Пожатие руки…
Ты скрылась в тень густую
В замолкнувшем саду.
Гляжу во мглу ночную,
Один в полях иду.
Застенчивой весною,
Стыдяся белых ног,
Не ходишь ты со мною
Просторами дорог.
Но только ноги тронет
В дыханьи вешних чар,
И в поле ты, босая, –
В платочке голова, –
Пойдёшь, цветкам бросая
Весёлые слова.
Про ночь забыли небеса,
И переливно задрожала
На свежей зелени роса.
Ты победила сонм тревог,
И пышных платьев не надела,
И не обула нежных ног.
Конец исканиям мятежным.
Один лишь путь, смиренный – прав.
К твоим ногам, в лобзаньи нежном,
Приникли стебли тихих трав.
И свежесть утренней прохлады
Тебя лаская обняла.
Цветы душисты, птицы рады,
Душа свободна и смела.
«Прикосновенье сочных трав…»
Прикосновенье сочных трав
К твоим ногам и ласково, и нежно.
Смиренный путь спасителен и прав,
А ты бежал его мятежно.
Ты вышел на простор и рад простору.
И небо так спокойно над тобой,
И так вся даль доступна взору.
«Убитые камнем дороги жестоки…»
Убитые камнем дороги жестоки.
Лесная прохлада, обвей, очаруй.
Кто вброд переходит лесные потоки,
Тот знает, как сладки лобзания струй.
Омытые ноги высоко открыты,
Целуя колени, ликует волна.
От света, от ветра не надо защиты,
Смеяться не станет в лесу тишина.
«Вдали от скованных дорог…»
Вдали от скованных дорог,
В сиянии заката,
Прикосновеньем нежным ног
Трава едва примята.
Прохлада веет от реки
На знойные ланиты, –
И обе стройные руки
Бестрепетно открыты.
И разве есть в полях цветы,
И на небе сиянье?
Улыбки, шёпот, и мечты,
И тихое лобзанье.
«Люби меня ясно, как любит заря…»
Люби меня ясно, как любит заря,
Жемчуг рассыпая и смехом горя.
Обрадуй надеждой и лёгкой мечтой
И тихо погасни за мглистой чертой.
Люби меня тихо, как любит луна,
Сияя бесстрастно, ясна, холодна.
Волшебством и тайной мой мир освети, –
Помедлим с тобою на тёмном пути.
Люби меня просто, как любит ручей,
Звеня и целуя, и мой, и ничей.
Прильни и отдайся, и дальше беги.
Разлюбишь, забудешь, – не бойся, не лги.
«Настало время чудесам…»
Настало время чудесам.
Я создал небеса и землю,
Настало творческое время.
Разрушь порочную природу,
И мне опять мою свободу
Для созидания отдай.
«Жизнь проходит в лёгких грёзах…»
Жизнь проходит в лёгких грёзах,
И не слышно об угрозах,
И не видно в мире бед.
Успокоенное море
Тихо плещет о песок.
Позабылось в мире горе,
Век людской и тих, и долог
В безмятежной тишине,
Если въявь, как и во сне?
Змеиные очи*
Лес, озарённый луною,
Ждёт не дождётся чудес.
Тени плывут над рекою.
Звёзды сияют с небес.
В поле, в одежде туманной,
Ходит неведомый сон.
В сон, непонятный и странный,
Лес, как душа, погружён.
«Под черёмухой цветущей…»
Под черёмухой цветущей
Я лежал в июльский зной,
И вероники ползущей
Стало весело. На небе ль,
На земле ли, – я не знал.
И листки поцеловал,
И, покрыты волосками,
Были нежны те листки,
Словно я прильнул губами
К локтю девичьей руки.
«Плеснула рыбка под водой…»
Плеснула рыбка под водой,
И покачнулась там звезда.
А в речке тёплая вода.
Но я купаться подожду, –
Сперва я берегом пройду.
Какая мокрая трава!
И как не вздрогнуть, если вдруг
Лягушка прыгнет стороной,
Наступишь голою ногой!
Я не боюсь, но не пойму,
И тёмный лес, и почему
Так закружилась голова.
«Как согласно сердце бьётся…»
Как согласно сердце бьётся
С полуночной тишиной!
Как послушно подаётся
Ночь светла, мне сны не снятся,
Я в полях иду босой.
Тихо травы серебрятся,
Брызжут на ноги росой.
Речка плещет и струится
Там, за тихою горой,
Чтоб со мной повеселиться
Смехом, пляской да игрой.
Как отрадно окунуться,
Брызгать тёплою водой!
Только ты не смей проснуться,
«Твоя печаль осенена…»
Твоя печаль осенена
Сосною мрачной да берёзой.
К тебе лесная тишина
Прильнула с ласковою грёзой.
Твоё лобзала жадно тело,
С твоей щеки сейчас слетела.
И жгучий стыд, и боль, и страх
Уже забыты понемногу, –
Ручей звенит, и луг в цветах,
На воле ты, – и слава Богу.
«Забелелся туман за рекой…»
Забелелся туман за рекой.
И деревья стоят над водой,
И теперь я совсем одинок.
Я в кустах поищу хворостин,
И под ними огонь воскрешу,
Посижу, помечтаю один.
И потом, по теченью реки,
Потихоньку пойду босиком, –
А завижу вдали огоньки,
Буду знать я, что близок мой дом.
«Ночь усмирила меня…»
Ночь усмирила меня,
Нет голосов и огней.
Только желанием дня
Будит мечты соловей.
Полная светит луна.
Глаз не отвесть от окна.
Встал бы, пошёл поскорей
Там, по траве, по сырой.
Нет, на подушке моей
Сон над моей головой.
«В безмолвной пустыне…»
В безмолвной пустыне,
Где небо безоблачно-сине,
Где жгучее солнце блестит,
Стоит под скалой одиноко
Забытая арфа и ждёт,
Что ветер, примчась издалёка,
Тихонько в струнах запоёт.
Встречает пустыня нагая
Нагие, горючие дни.
Над арфой немой пролетая,
В ней звуков не будят они.
И ночи летят торопливо, –
На их молчаливый полёт
Молчание смотрит ревниво,
И струн им задеть не даёт.
Золушка
Радостно-чистый
Это, смиренная, ты.
Вечно в загоне,
Вечно в тяжёлых трудах.
Сестры – ленивые сони,
Дом у тебя на руках.
Чем тебе плотят?
А иногда поколотят!
Ты говоришь: «Не беда!»
Только немного,
Если уж станет невмочь,
Плачешь, таясь у порога,
О, нелюбимая дочь.
Ясные глазки,
Золушка, вытри скорей,
Верь в исполнение сказки,
Жди утешительных дней.
Скоро хрустальный
Будет готов башмачок,
И повезут тебя в дальний,
Раззолочённый чертог.
Радостно-чистый
Это, смиренная, ты.
На перепутьи бытия,
Томясь таинственной тревогой,
Стоял и долго думал я,
И появились предо мной
Два духа: светлый дух мечтаний,
Сиявший горней белизной,
И строгий дух земных исканий.
Надежды радостный фиал
От духа нежного я взял,
Не отрываясь, грёзы пью, –
Сгущает быстро кровь мою.
Я вижу, – выбор был ошибкой, –
И кубок падает, звеня,
А гений жизни от меня
Летит с презрительной улыбкой.
«Живи и верь обманам…»
Живи и верь обманам,
И сказкам и мечтам.
Твоим душевным ранам
И жизни переменной
Напиток сладкопенный
Желаний и страстей.
За грани жизни дольной
Очей не устремляй,
И мыслью своевольной,
Природы не пытай.
Вещают тайну тени.
Для смелого ума
В них смертные ступени,
Предсказанная тьма.
О, смертный, верь обманам,
И сказкам, и мечте,
Дивись мирским туманам,
Как вечной красоте.
«Навек налажен в рамках тесных…»
Навек налажен в рамках тесных
Недостижимей звёзд небесных
Одной мечтою в час досуга
Где мне ни подвига, ни друга,
Ни наслаждений бодрых нет.
Томясь в завистливой печали,
Слежу задумчиво тогда,
Как выплывают из-за дали
Деревни, степи, города,
Мелькают лица, платья веют,
Шумят стада, поля пестреют,
Несутся кони, пыль встаёт…
Сменяет рынка смутный гул.
В базарных криках потонул.
«Уйдёшь порой из солнечной истомы…»
Уйдёшь порой из солнечной истомы
В лесной приют, –
Но налетают жалящие гномы,
И крови ждут.
Лесной тиран, несносная докука,
Твой тонкий писк томителен, как скука,
«Голос наш ужасен…»
Голос наш ужасен
Нашим домовым;
Взор наш им опасен, –
Тают, словно дым.
И русалки знают,
Как мы, люди, злы, –
Вдалеке блуждают
Под защитой мглы.
Нечисть вся боится
Человечьих глаз,
И спешит укрыться, –
Сглазим мы как раз.
«Небо жёлто-красное зимнего заката…»
Небо жёлто-красное зимнего заката,
Колокола гулкого заунывный звон…
Мысли, проходящие смутно, без возврата,
Сердца наболевшего неумолчный стон…
Снегом занесённые, улицы пустые,
Плачу колокольному внемлющая тишь…
Из окошка вижу я кудри дымовые,
Вереницы тесные деревянных крыш.
Воздух жгучим холодом чародейно скован.
Что-то есть зловещее в этой тишине.
Грустью ожидания разум очарован.
Образы минувшего снова снятся мне.
«Вот у витрины показной…»
Вот у витрины показной
Стоит, любуясь, мальчик бедный.
Какой он худенький, и бледный,
И некрасивый, и больной!
Блестят завистливо и жадно
Его широкие глаза.
И он вздыхает безотрадно.
Вот нагляделся он, идёт.
Вокруг него шумит столица.
Мечтаний странных вереница
В душе встревоженной растёт.
«Я ждал, что вспыхнет впереди…»
Я ждал, что вспыхнет впереди
Заря, и жизнь свой лик покажет
И нежно скажет:
«Иди!»
Без жизни отжил я, и жду,
Что смерть свой бледный лик покажет
И грозно скажет:
«Иду!»
«Вчера в бессилие печали…»
Вчера в бессилие печали
Я был угрюмо погружён, –
Слова докучные звучали,
И чьи-то тяжкие шаги.
Из-за угла за мной следили
Глаза неутомимых жён,
За мной по улицам ходили
Неумолимые враги.
«Настроений мимолётных…»
Настроений мимолётных
Волны зыбкие бегут
И стремлений безотчётных
Пену мутную несут.
Сменой их нетерпеливой
Как душа утомлена!
Как тревогою ревнивой
О промчавшемся полна!
Лаской, негой, песней звучной,
О, волшебница любовь!
Задержи полёт докучный
Исчезающих часов.
Оборви рукою нежной
Ту связующую нить,
Что из сердца в мир безбрежный
Я, безумец, вздумал свить!
Отгони своим дыханьем
Звуки жизни, жизни сны,
И повей очарованьем
Расцветающей весны.
Очаруй мой дух унылый,
Грёзой девственной и милой,
Небледнеющей мечтой.
«…Не рождена притворством…»
…Не рождена притворством
Больная песнь моей тоски:
Её жестокие тиски
Ни трудовым моим упорством,
Ни звонкой радостью весны
Не могут быть побеждены.
Её зародыши глубоки,
Её посеяли пороки,
И скорбь слезами облила,
И солнце правды беспощадной
Дарует жизни безотрадной
Довольно света и тепла.
Слова теряют смысл первоначальный,
Сменился юный пыл досадою печальной,
И песни прежние докучливо звучат, –
И лишь позор нагого преступленья
Заманчив, как всегда,
И сладко нам немое исступленье
Безумства и стыда.
«Полон дикими мечтами…»
Полон дикими мечтами,
Устремил я взоры в твердь,
Где лазурными очами
И блестящими лучами
Улыбается мне смерть.
Там прозрачно тучи тают,
Там покорно и мертво,
Там багряно умирают
Грёзы сердца моего.
На лицо моё упали
Беспощадные лучи,
Безотрадно горячи.
Укоризненно и строго
Ими смерть мне шлёт отказ:
«Жди, – не кончена дорога,
Не настал ещё твой час».
Вся горит и вся сверкает
Залитая солнцем твердь,
Где в пустой дали сияет
Утешительница-смерть.
«Сладко мечтается мне…»
Сладко мечтается мне,
Слабо мерцает лампада,
Тени скользят по стене.
Тихо мечтается мне
Тайная сердцу услада.
Я ль не отдамся отраде?
Сладко с тобой мне мечтать,
Радость в потупленном взгляде.
«В пути безрадостном среди немой пустыни…»
В пути безрадостном среди немой пустыни
Предстала предо мной
Мечта порочная, принявши вид богини
Прекрасной и нагой.
Рукою нежной разливала
Из тонкого фиала
Куренья дымные она,
И серебристо обвивала
Её туманная волна.
И где она ногою голой
Касалася сухой земли,
Там грешные цветы толпой весёлой
Бесстыдные, пахучие цвели.
И предо мной склонившись, как рабыня,
Она меня к греху таинственно
