различать?
Только след.
«Иди в толпу с приветливою речью…»
Иди в толпу с приветливою речью
И лицемерь,
На опыте всю душу человечью
До дна измерь.
Она узка, темна и несвободна,
И тот, кто час провёл в ней неисходно,
Навек ослеп.
И ты поймёшь, какое врачеванье –
Из тьмы души на птичье ликованье,
«Быть с людьми – какое бремя!..»
Погружаться в созерцанье
Облаков, и неба, и земли,
Быть, как ясное молчанье
Тихих звёзд, мерцающих вдали!
«Он тёмен и суров, – и взор его очей…»
Он тёмен и суров, – и взор его очей,
Пугая чистых дев и радостных детей,
Прельщает зрелых жён, и отроков порочных
Тревожит в сонной мгле мечтаний полуночных.
В очах его тоска, и бледен цвет лица.
Потупит очи он – похож на мертвеца.
Черты его лица смешны и безобразны, –
Но им волнуют жён и отроков соблазны.
«Я ухо приложил к земле…»
Я ухо приложил к земле,
Чтобы услышать конский топот, –
Ко мне доходит по земле.
Нет громких стуков, нет покоя,
Но кто же шепчет, и о чём?
Кто под моим лежит плечом
И уху не дает покоя?
Вода ли капает до глины?
Молчат окрестные долины,
К покою вечному клоня,
Печальный ропот, темный шёпот?
«Я не спал, – и звучало…»
Я не спал, – и звучало
За рекой,
Трепетало, рыдало
Надо мной.
Это пела русалка,
А не ты.
И былого мне жалко,
И мечты.
До зари недалёкой
Как заснуть!
Вспоминал я жестокий,
А русалка смеялась
За рекой, –
Нет, не ты издевалась
Надо мной.
«Засмеёшься ли ты, – мне невесело…»
Засмеёшься ли ты, – мне невесело,
Но печаль моя станет светла,
Словно бурное море завесила
Серебристая лёгкая мгла.
На меня ль поглядишь, – мне нерадостно,
Но печаль моя станет светла,
Словно к сердцу болящему сладостно
Благодать от небес низошла.
«Не ужасай меня угрозой…»
Не ужасай меня угрозой
Безумства, муки и стыда,
Навек останься лёгкой грёзой,
Не воплощайся никогда,
Храни безмерные надежды,
Звездой далёкою светись,
Чтоб наши грубые одежды
Вокруг тебя не обвились.
«Если трудно мне жить, если больно дышать…»
Если трудно мне жить, если больно дышать,
Я в пустыню иду – о тебе помечтать,
О тебе рассказать перелётным ветрам,
О тебе погадать по лесным голосам.
Я позвал бы тебя, – не умею назвать;
За тобой бы послал, – да не смею послать;
Я пошёл бы к тебе, – да не знаю пути;
А и знал бы я путь, – так боялся б идти.
Я холодной тропой одиноко иду,
Я земное забыл и сокрытого жду, –
И безмолвная смерть поцелует меня,
И к тебе уведёт, тишиной осеня.
И затворилось оно.
И не обманут промчавшимся сном.
Снова я грустен и нем.
Где же мой кроткий Эдем?
Пёстрым узором напрасно дразня,
Тёмные стены глядят на меня.
Скучная лампа горит.
Скучная книга лежит.
«Закрывая глаза, я целую тебя…»
Закрывая глаза, я целую тебя, –
Бестелесен и тих поцелуй.
Ты глядишь и молчишь, не губя, не любя,
В колыханьи тумана и струй.
Я плыву на ладье, – и луна надо мной
Я плыву по реке, – и поник над рекой
Опечаленный чем-то тростник.
Ты неслышно сидишь, ты не двинешь рукой, –
И во мгле, и в сиянии даль.
И не знаю я, долго ли быть мне с тобой,
И когда ты мне молвишь: «Причаль».
Этот призрачный лес на крутом берегу,
И поля, и улыбка твоя –
Бестелесное всё. Я забыть не могу
Бесконечной тоски бытия.
«Мелькающие годы…»
Мелькающие годы,
Томителен ваш лад.
Как поздней непогоды
Тоскующий наряд.
Протягивая руки,
С надеждою в глазах,
Несбыточной науки
Я ждал в ночных путях, –
И чар полночных сила
И сердце примирила
С безвыходной судьбой.
Но я, неблагодарный,
Уставши тайной жить,
С насмешкою коварной
Стал тайну поносить, –
И в мир полдневной скуки
Бежал поспешно я
От радостной науки
Ночного бытия.
И сердце взволновалось,
В огне внезапном кровь, –
Нежданная примчалась
Проказница-любовь.
Меня остановил,
И стан её дебёлый
Мечты мои убил.
Я робко отрекаюсь
От злых её тревог,
И быстро возвращаюсь
В полночный мой чертог.
«Круг начертан, и Сивилла…»
Круг начертан, и Сивилла
Предстоящим духам тьмы
Заклинанья совершила,
И теперь всесильны мы:
Нам послушны силы злые,
Близки мы и к небесам, –
Только б низменно-земные
Не подкрались чувства к нам,
Только б, волю дав мечтаньям,
И земную красоту
Подарив своим желаньям,
Вдруг, назло моим гаданьям,
Не шагнуть мне за черту.
«Я шел безнадёжной дорогой…»
Я шел безнадёжной дорогой,
Когда ещё день не погас.
Горел во мне думою строгой
Вечерний томительный час.
И вдруг декорацией плоской
Мне всё показалось тогда, –
Заря протянулась полоской,
И блёсткой блеснула звезда,
И небо завесой висело,
Помостом лежала земля, –
Но тайная сила кипела,
Кулисы порой шевеля.
Она лицемерно таилась,
И меж декораций порой,
Невидима миру, грозилась
Предвечною, дикою мглой.
«Я здесь один, жесток мой рок…»
А ты покоишься далече, –
Но предуставлен Богом срок,
Когда свершиться нашей встрече.
В пыли томительных дорог
Окончив путь из веси дальной,
Ты станешь тихо на порог
Моей обители печальной.
В невозмутимой тишине,
К мерцанью свеч из мрака ночи
Ты подойдешь, потупив очи,
Ты ничего не скажешь мне.
Не засияют ярче свечи,
И за окном не дрогнет мрак,
И никакой дня нашей встречи
Но Божьим радуясь веленьям,
Согласованьям бытия,
Внезапным вспыхнет вдохновеньем
Душа усталая моя.
Так, верю я, – для дивной встречи
Покойся ж, верный друг, далече,
Томи меня, жестокий рок!
«Там тишина с мечтой сплеталась…»
Там тишина с мечтой сплеталась
В кругу безветренных берёз,
И безнадёжность улыбалась
Толпе больных и жалких грёз.
Хотело сердце лицемерить,
И очи – слёзы проливать,
И всё томительно молчало, –
И не стремилась, не дышала,
И не могла, и не была.
«Ещё томительно горя…»
Ещё томительно горя,
Ещё усталая заря
Не вовсе погрузилась в тень, –
Уже над миром занесён,
Уже дыханьем тишины
Простор полей заворожён.
И есть предчувствие во всём
Святых и радостных чудес, –
В дали долин, в тиши небес,
И в сердце трепетном моём;
Дыханье вещей тишины;
Уже над миром занесён.
«Молода и прекрасна…»
Молода и прекрасна,
Безнадёжно больна,
Смотрит на землю ясно
И бесстрастно луна.
Отуманились дали,
И тоскует земля,
И росою печали
Оросились поля.
Простодушные взоры
Подымает жена
На лазурные горы,
Где томится луна.
Что не спит и не дремлет,
Всё скорбит о луне,
И лучам её внемлет
В голубой тишине.
Но не плачет напрасно
Золотая луна,
Молода, и прекрасна,
И смертельно больна.
Умирая не плачет,
И уносится вдаль,
И за тучею прячет
Красоту и печаль.
Звезда Маир
1
Звезда Маир,
И озарён прекрасною звездою
Далёкий мир.
Земля Ойле плывёт в волнах эфира,
Земля Ойле,
И ясен свет блистающий Маира
На той земле.
Река Лигой в стране любви и мира,
Река Лигой
Колеблет тихо ясный лик Маира
Своей волной.
Бряцанье лир, цветов благоуханье,
Бряцанье лир
И песни жён слились в одно дыханье,
Хваля Маир.
2
На Ойле далёкой и прекрасной
На Ойле далёкой и прекрасной
Песней сладкогласной и согласной
Славит всё блаженство бытия.
Там, в сияньи ясного Маира,
Всё цветёт, всё радостно поёт.
Там, в сияньи ясного Маира,
В колыханьи светлого эфира,
Мир иной таинственно живёт.
Весь в цветах нездешней красоты.
Вечный мир блаженства и покоя,
Вечный мир свершившейся мечты.
3
Всё, чего нам здесь недоставало,
Всё, о чём тужила грешная земля,
Расцвело на вас и засияло,
О, Лигойские блаженные поля.
Этот бедный мир в унынье погружён,
Нам отрадна тихая могила,
И, подобный смерти, долгий, тёмный сон.
Но Лигой струится и трепещет
И благоухают чудные цветы,
И Маир безгрешный тихо блещет
Над блаженным краем вечной красоты.
4
Истлеет он в сырой земле,
А я меж звёзд найду дорогу
К иной стране, к моей Ойле.
Я всё земное позабуду,
И там я буду не чужой, –
Доверюсь я иному чуду,
Как обычайности земной.
5
Мы скоро с тобою
Умрём на земле, –
Мы вместе с тобою
Уйдём на Ойле.
Под ясным Маиром
Узнаем мы вновь,
Под светлым Маиром,
Святую любовь.
И всё, что скрывает
Ревниво наш мир,
Что солнце скрывает,
Покажет Маир.
6
Бесстрастен свет с Маира,
Безгрешен взор у жён, –
В сиянии с Маира
Отрадой окружён.
Далёкая отрада
Близка душе моей, –
Ойле, твоя отрада –
Незримая ограда
От суетных страстей.
«В мерцаньи звёзд нисходит на меня…»
В мерцаньи звёзд нисходит на меня
Иных, нездешних дум святое обаянье.
Благословляю ночь за кроткое мерцанье
Небесного огня.
Мятутся там иные поколенья,
Но воля их и жизнь их нашей не чужда,
И где-то между них горит моя звезда
Заветом возрожденья.
Всё то, к чему в земной холодной мгле
Стремился долго я, стремился безнадежно,
Всё светит мне теперь так радостно и нежно
На той святой земле.
Подъемлются внимательные взоры
И там, как здесь мои, к далёким небесам,
И тайну дивную вещают также там
Бесстрастных звёзд узоры.
И к тем очам нисходит мой привет,
Моей земной души чистейшее дыханье,
Благословляю ночь за кроткое мерцанье,
За безмятежный свет.
«Звёзды, приветствуйте брата!..»
Звёзды, приветствуйте брата!
В вашей блаженной стране
Всё совершится когда-то,
Что б ни пригрезилось мне.
Всё совершится опять.
В вашей блаженной пустыне
Снова пригрезится мне
Всё, что мне грезится ныне
В этой безумной стране.
«Моя печаль в полночной дали…»
Моя печаль в полночной дали,
Росой обрызгана, легла.
В единственной моей печали,
В безмолвной и туманной дали,
Вся жажда жизни умерла.
Ещё одной я вею страстью.
Ты, буйный ветер, страсть моя.
Ты научаешь безучастью,
Своею бешеною властью
Отвеяв прелесть бытия.
Всех чар бессильно обаянье,
И ни одной преграды нет.
Весь мир – недолгое мечтанье,
И радость – только созерцанье,
«Мечта души моей, полночная луна…»
Мечта души моей, полночная луна,
Скользишь ты в облаках, ясна и холодна.
Я душу для тебя свирельную настроил,
И войны шумные мечтами успокоил.
Но мне ты не внимай, спеши стезёй своей,
И радостных часов над морем не жалей.
Твоя минует ночь, поникнет лик усталый, –
Я море подыму грозою небывалой.
Забудет океан о медленной луне,
И сниться будет мне погибель в глубине,
И, полчище смертей наславши в злое море,
Я жизнью буйною утешусь на просторе.
И умертвила милый сон, –
Но свет очей моих недолог,
И днём я скоро утомлен.
И ты зовёшь меня напрасно
То к наслажденью, то к труду, –
Внимая зову безучастно,
Я за тобою не иду.
Напрасно в разные личины
Ты облекаешь прелесть дня, –
Твои восторги и кручины
Непостижимы для меня.
Воскреснет скоро сон-спаситель,
И, разлучив меня с тобой,
Возьмёт меня в свою обитель,
«Я душой умирающей…»
Я душой умирающей
Жизни рад и не рад,
И от бури взывающей
Не ищу я оград.
Я беспечной улыбкою
Отвечаю грозе,
И покорностью зыбкою
Я подобен лозе.
Верю сказке божественной,
Вижу дивные сны.
Что мне радость торжественной
Нерастленной весны!
Что мне звёзды небесные,
Их таинственный строй!
Что мне торжища тесные
Горько пахнет известкою
В переулке моём.
Я дорогою жёсткою
Пробираюсь в мой дом.
Там дыхание ладана
Все мерещится мне.
Там святыня угадана
В неземной тишине.
Бесконечность страдания
В тех стенах вмещена,
И тоска умирания,
Как блаженство, ясна.
«Прикасаясь холодной рукой…»
Прикасаясь холодной рукой
Осторожно к плечу моему,
Ты стоишь у меня за спиной
И зовёшь меня кротко во тьму, –
Прикасаясь к плечу моему
Повелительно-нежной рукой.
Но не смею я встать и сказать,
Что с тобою готов я идти
На последнем, на тайном пути, –
Я хочу за тобою идти,
Но не смею об этом сказать.
И к чему! Не исполнился срок,
Не настал заповеданный час,
Да и мой не окончен урок,
И огонь предо мной не погас, –
Не настал заповеданный час,
«Угас дневной надменный свет…»
Угомонились злые шумы, –
И наступает ваш рассвет,
Благие творческие думы.
Темнее сумрак за окном,
Светлее кроткая лампада.
В уединении
