блеск луны на вражьих взорах,
Вот успокоился. Идёт. Сейчас он ляжет.
Но что пред смертью он мне скажет?
Осенняя могила
Листья на землю опали,
Мгла в долинах залегла,
И в лесу нагие дали.
Долго бились и ушли,
Там, где брошена лопата,
Под бугром сырой земли,
Труп бельгийского солдата.
Безвременник луговой,
Над могилою суровой.
И жена в тоске унылой.
Не придут они сломать
Цвет, возникший над могилой.
Лихорадка окопов
Томителен жар лихорадки.
Под пологом серой палатки
Приляжешь, – иная беда.
Предстанет вечерняя нежить
И станет обманчиво жить,
То сладкою негою нежить,
То горькой истомой томить.
Нет, лучше скорее в штыки бы,
Проникнуть туда б, за изгибы
Врага укрывающих рвов.
Дождь и сон
Мы могучи и упрямы,
Враг упорен и могуч.
Как и он, копаем ямы
Под дождём из серых туч.
Так томительно сиденье
Здесь в окопах под горой!
Посети меня порой,
Унеси от злобы бранной,
От полей, где льётся кровь,
В край весны благоуханной,
Где увенчана любовь!
Бред в окопах
Огоньки за огоньками
Золотыми мотыльками
Задрожали в мутной мгле.
Точно с неба угольками
Кто-то сеет…
Ты ошибся. Где ты видишь
Огоньки и угольки?
В несказанном, смутном виде,
Шорох ног его ты слышишь
На бессильных травах,
Шум протянутой руки.
Дольный воздух весь в отравах, –
Ты отравой вражьей дышишь.
В огне
Лежу я в холодном окопе.
В какую-то цель
Шрапнель.
Сражаюсь упорно и смело,
Врага не боюсь, –
За правое дело,
За Русь!
Внезапным пыланием света
Пронизана твердь.
Я знаю, что это –
Ты, смерть.
Подобно грозящей комете,
Ты мчишься ко мне
В немеркнущем свете,
В огне.
Приму, наконец,
Сверкающий, жаркий
Пылающий конь
Там за рекою
Близко с грозой боевою
Мчится пылающий конь.
В красной лампаде
Что же молить о пощаде!
Близок пылающий конь.
Грозные громы,
Вот, разрушающий домы,
Мчится пылающий конь.
Блещет и льётся
Сердце томительно бьётся, –
Близок пылающий конь.
Святой Георгий Победоносец
Святой Георгий
Победоносец
Идолам не поклонился,
Славу Господу воздал.
Палача с мечом призвал.
Меч тяжёлый раздробился,
И Георгий светел встал.
Мечом тяжёлым
Сражённый трижды,
Воскрес трикраты
Святой Георгий
Победоносец!
Слёзы льёт народ в восторге,
Но тиран не вразумлён,
И в четвёртый раз Георгий
Умирает, поражён.
Он Богом призван
Для вечной жизни,
Для вечной славы,
Святой Георгий
Победоносец!
И нетлением венчанный,
На горе небес стоит,
Ясно радуясь, глядит.
Славным ратям он сулит,
Святой Георгий
Победоносец!
Восторги слёз
Вошла, вздыхая, в светлый храм,
Устало стала на колени.
Звучали царские ступени,
Горели пред распятьем свечи,
И благостно глядел Христос.
Нe обещал он с милым встречи,
Но утешал восторгом слёз.
И Он терпел за раной рану,
И был безумными убит.
«Я биться головой не стану
Стояла долго и молилась,
Склонившись у пронзённых ног.
Тоска в покорность претворилась:
«Да будет так, как хочет Бог!»
В лазарете
Вынес я дикую тряску
Трудных дорог.
Сделали мне перевязку.
Я изнемог.
Стены вокруг меня стали,
С тьмою слиты,
Очи твои засияли, –
Здесь, милосердная, ты.
В тихом забвении жизни,
Зла и страстей,
Рад я вернуться к отчизне
Вечной моей.
Но от меня заслоняя
Муку и зной,
Тихой улыбкой сияя,
Ты предо мной.
Тихо шепнула три слова:
«Ты не умрёшь».
В нежную ложь.
Генриетта
Генриетта, Генриетта!
Я зову.
Спряталась ли где-то
Ты в траву?
Стариков не видно,
Сад их нем,
Дом, – глядеть обидно! –
Кем разрушен, кем?
Генриетта, Генриетта,
Где же ты?
Помнишь это лето,
Как с тобою мы гуляли
В чистом поле и сбирали
Там цветы?
Где дорога
Вдаль вела,
У порога
Ты меня ждала,
Так светла и весела.
Генриетта, Генриетта,
Ты была легко одета,
Жемчуг был на шее,
Но твоя краса
Жемчуга милее.
Ты беспечно улыбалась,
Звонко, звонко ты смеялась,
И в ту пору развевалась
За спиной твоя коса.
Ты любила быть простою,
Как весна,
Так светла душою,
Так ясна.
Мы играли,
Мы шутили,
Мы друг друга догоняли,
И ловили,
И сбирали
В это лето
Мы цветы.
Генриетта, Генриетта,
Где же ты?
Генриетта знала
Все дороги, все пути.
Где и как пройти,
Генриетта знала.
Ей пруссак сказал: «Веди!»
Генриетта побежала
Впереди,
Путь пруссакам указала
Под шрапнели,
На штыки,
Но убить успели
Генриетту пруссаки.
Генриетта, Генриетта,
Если есть у Бога рай,
Ты в раю играй.
Земля родная
Выбранные стихи
Земля, на которой мы родились, сладчайшая сердцам нашим родина, – и мы, на земле нашей рождённые, – между нами связь неистребимая. Родину даже изгнанник не забудет и в самой благополучной чужбине. Родная земля, какая она ни есть, она – моя. Она мила мне не потому, что хороша, а потому, что она – моя, родная, особенная, единственная. И если она убога, темна, если жить в ней трудно, – что ж! это – наше горе, наша тоска, но и тоска эта нам милее чужой радости, потому что в этой тоске – зов к подвигу, к живому деланию, к преображению жизни.
Вот настроения, которые владели мною, когда складывались стихи, собранные в этой книжке.
Федор Сологуб
«Земля докучная и злая…»
Земля докучная и злая,
Но всё же мне родная мать!
Люблю тебя, о мать немая,
Земля докучная и злая!
Как сладко землю обнимать,
К ней приникая в чарах мая!
Земля докучная и злая,
Но всё же мне родная мать!
«Я люблю мою тёмную землю…»
Я люблю мою тёмную землю,
И, в предчувствии вечной разлуки,
Не одну только радость приемлю,
Но, смиренно, и тяжкие муки.
Ничего не отвергну в созданьи, –
И во всём есть восторг и веселье,
Есть великая трезвость в мечтаньи,
И в обычности буйной – похмелье.
Преклоняюсь пред Духом Великим,
И с Отцом бытие моё слито,
И созданьем Его многоликим
От меня ли единство закрыто!
«Вы не умеете целовать мою землю…»
Вы не умеете целовать мою землю,
Не умеете слушать Мать Землю сырую,
Так, как я ей внемлю,
Так, как я её целую.
О, приникну, приникну всем телом
К святому материнскому телу,
В озареньи святом и белом
К последнему склонюсь пределу, –
Откуда вышли цветы и травы,
Откуда вышли и вы, сёстры и братья.
Только мои лобзанья чисты и правы,
Только мои святы объятья.
«Люблю моё молчанье…»
Люблю моё молчанье
В лесу во тьме ночей
И тихое качанье
Задумчивых ветвей.
Люблю росу ночную
В сырых моих лугах
И влагу полевую
При утренних лучах.
Люблю зарёю алой
Рыбачий огонёк.
Тогда успокоенье
Нисходит на меня,
И что мне всё томленье
Пережитого дня!
Я всем земным простором
Блаженно замолчу
И многозвёздным взором
Весь мир мой охвачу.
Закроюсь я туманом
И волю дам мечтам,
И сказочным обманом
Раскинусь по полям.
«Восставил Бог меня из влажной глины…»
Восставил Бог меня из влажной глины,
Но от земли не отделил.
Родные мне – вершины и долины,
Когда гляжу на дальние дороги,
Мне кажется, что я на них
Все чувствую колёса, камни, ноги,
Как будто на руках моих.
Гляжу ли я на звонкие потоки, –
Мне кажется, что это мне
Земля несёт живительные соки,
Свои дары моей весне.
Земных страданий и невзгод,
И снова непорочно молод,
Как в первозданный майский год.
Вернувшись к ясному смиренью,
Чужие лики вновь люблю,
И снова радуюсь творенью,
И всё цветущее хвалю.
Привет вам, небеса и воды,
Земля, движенье и следы,
И краткий, сладкий миг свободы,
И неустанные труды.
«Любите, люди, землю, – землю…»
Любите, люди, землю, – землю
В зелёной тайне влажных трав.
Веленью тайному я внемлю:
«Любите, люди, землю, – землю
И сладость всех её отрав!»
Любите, люди, землю, – землю
В зелёной тайне влажных трав.
Гимны Родине
1
О Русь! В тоске изнемогая,
Тебе слагаю гимны я.
Милее нет на свете края,
О родина моя!
Твоих равнин немые дали
Полны томительной печали,
Тоскою дышат небеса,
Среди болот, в бессильи хилом,
Цветком поникшим и унылым,
Восходит бледная краса.
Твои суровые просторы
Томят тоскующие взоры
И души, полные тоской.
Но и в отчаяньи есть сладость.
Тебе, отчизна, стон и радость,
И безнадёжность, и покой.
Милее нет на свете края,
О Русь, о родина моя.
Тебе, в тоске изнемогая,
Слагаю гимны я.
2
Люблю я грусть твоих просторов,
Судьбы унылых приговоров
Я не боюсь и не стыжусь.
И все твои пути мне милы,
И тьмой, и холодом могилы,
Я не хочу с него свернуть.
Не заклинаю духа злого,
И, как молитву наизусть,
Твержу всё те ж четыре слова:
«Какой простор! Какая грусть!»
3
Печалью, бессмертной печалью
Родимая дышит страна.
За далью, за синею далью
Земля весела и красна.
Свобода победы ликует
В чужой лучезарной дали,
Но русское сердце тоскует
Вдали от родимой земли.
В безумных, в напрасных томленьях
Томясь, как заклятая тень,
Тоскует о скудных селеньях,
О дыме родных деревень.
Наш Север
Где грустят леса дремливые,
Изнурённые морозами,
Есть долины молчаливые,
Зачарованные грозами.
Как чужда непосвящённому,
В сны мирские погружённому,
Их краса необычайная,
Неслучайная и тайная!
Смотрят ивы суковатые
Вот кувшинки, сном объятые,
Над рекой немой, извилистой.
Вот берёзки захирелые
Над болотною равниною.
Там, вдали, стеной несмелою
Бор с раздумьем и кручиною.
Как чужда непосвящённому,
В сны мирские погружённому,
Их краса необычайная,
Неслучайная и тайная!
Триолеты Северу
I
Вздыхает под ногами мох,
Дрожат берёзки нежно, томно,
Закрылся лес туманом скромно,
И только лес, и только мох,
И песня – стон, и слово – вздох.
Берёзки, трепетные томно!
II
Сердце дрогнуло от радости.
Снова нежен мох и тощ, –
И уныние до радости,
И томление до сладости,
И мечтанья тихих рощ,
И дрожит душа от радости, –
III
И вокруг печаль полей, –
Что спокойней и светлей
Этой ясной жизни неба?
И скажи мне, друг мой, где бы
Возносилася святей
К благодатным тайнам неба
Сказка лёгкая полей!
«Один в полях моих иду…»
Один в полях моих иду.
Земля и я, и нет иного.
Всё первозданно-ясно снова.
Один в полях моих иду
Я, зажигающий звезду
В просторе неба голубого.
Один в полях моих иду.
Земля и я, и нет иного.
«Какая радость – по дорогам…»
Какая радость – по дорогам
Стопами голыми идти
И сумку лёгкую нести!
Какая радость – по дорогам,
В смиреньи благостном и строгом,
Стихи певучие плести!
Какая радость – по дорогам
Стопами голыми идти!
«Что может быть лучше дороги лесной…»
Что может быть лучше дороги лесной
В полуденной, нежно-спасающей мгле!
Свой дух притаился здесь в каждом стволе.
Что может быть лучше дороги лесной,
Особенно в полдень румяной весной,
Когда ещё холод таится в земле!
Что может быть лучше дороги лесной
В спасающей, милой, полуденной мгле!
«Путь мой трудный, путь мой длинный…»
Путь мой трудный, путь мой длинный.
Я один в стране пустынной,
Но услады есть в пути,
Улыбаюсь, забавляюсь,
Сам собою вдохновляюсь,
И не скучно мне идти.
Широки мои поляны,
И белы мои туманы,
И светла луна моя,
Речью буйной, безглагольной
Про блаженство бытия.
«По жестоким путям бытия…»
По жестоким путям бытия
Я бреду, бесприютен и сир,
Для меня наряжается мир.
Для меня в тайне вешних ночей,
Заливаясь, поют соловьи.
Запылённые ноги мои.
И светило надменное дня,
Золотые лучи до земли
Предо мною покорно склоня,
Рассыпает их в серой пыли.
«Быть простым, одиноким…»
Быть простым, одиноким,
Навсегда, – иль надолго, – уйти от людей,
Любоваться лишь небом высоким,
Лепетание слушать ветвей,
Выходить на лесные дороги
Без казны золотой, без сапог,
Позабыв городские чертоги
И толпу надоедливых, тёмных тревог.
Но на всякой тропинке
Кто-нибудь да идёт
И в руках иль корзинке
Что-нибудь да несёт.
Всюду крики, ауканье, речи,
И ненужные, глупые встречи,
И бренчанье ненужных потех.
И одежды веригам подобны,
И деньгами оттянут карман,
И голодные нищие злобны,
И в домах притаился обман.
О, пустынная радость!
О, безлюдье далёких равнин!
Тишины безмятежная сладость,
И внимающий – только один.
Милый брат мой, вздымающий крылья
Выше леса и туч,
Из отчизны тупого бессилья
Унеси меня, сладкою мукой измучь…
«О, жизнь моя без хлеба…»
О, жизнь моя без хлеба,
Зато и без тревог!
Иду. Смеётся небо,
Ликует в небе Бог.
Иду в широком поле,
В уныньи тёмных рощ,
На всей на вольной воле,
Хоть бледен я и тощ.
Цветут, благоухают
Кругом цветы в полях,
И тучки тихо тают
На ясных небесах.
Хоть мне ничто не мило,
Всё душу веселит.
Близка моя могила,
Но это не страшит.
Иду. Смеётся небо,
Ликует в небе Бог.
О, жизнь моя без хлеба,
Зато и без тревог!
«Иду я влажным лугом…»
Иду я влажным лугом.
Томят
