Левкой благоухала нежно
Под стрекотание стрекоз
И улыбалась безмятежно
Дыханию усталых роз.
И всё, что вкруг неё дышало,
Вкушая сладостный покой,
Хвалой согласною венчало
Благоуханную Левкой.
И уж не ты, о роза мая,
Тогда царицею была,
Когда, зарницами пылая,
С востока поднималась мгла.
Пускай пылающие бои
Затмят высокую лазурь,
Но в безмятежности Левкои
Победа над безумством бурь.
«Кукушка кукует…»
Кукушка кукует.
Забавится сердце приметами.
Весна поцелует
Устами, едва разогретыми,
Лесные опушки
Цветеньем мечты обнесёт, –
К чему же кукушки
Зарёю вечерней
Поёт соловей, заливается.
Душа суеверней.
Светло и отрадно мечтается.
Нездешняя радость
Наполнила даль бытия.
К чему ж эта сладость
В призывной тоске соловья?
триолетно-октавный
Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнётся лист,
Простор за Волгой нежно-мглист.
Нисходит милая прохлада
На задремавший сумрак сада,
Где воздух сладостно-душист.
Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнётся лист.
В душе смиряется досада,
Как будто соловьиный свист
Звучит в нерукотворном храме,
Победное колебля знамя.
«Узнаёшь в тумане зыбком…»
Узнаёшь в тумане зыбком
Всё, чем сердце жило прежде,
Возвращаешься к улыбкам
И к мечтательной надежде.
Кто-то в мочки пару серег,
Улыбаясь, продевает
Тихой песней призывает
Посидеть на куче брёвен,
Где тихонько плещут волны,
Поглядеть рыбачьи чёлны,
Рассказать, чем сердце жило,
Чем болело и горело,
И кого оно любило,
И чего оно хотело.
Так мечтаешь, хоть недолго,
О далёкой, об отцветшей.
Имя сладостное Волга
Сходно с именем ушедшей.
Так утешны эти дали,
Эти бледные мерцанья,
Эти мглистые вуали.
«Знойно туманится день…»
Знойно туманится день,
Гарью от леса несёт,
Тучи лиловая тень
Тихо над Волгой ползёт.
Знойное буйство, продлись!
Чаша земная, курись
Неистощимостью чар!
Огненным зноем живу,
Пламенной песней горю,
Музыкой слова зову
Я бирюзу к янтарю.
Тлей и алей, синева,
В буйном кружении вьюг!
Я собираю слова,
Как изумруд и жемчу́г.
«Туман и дождь. Тяжёлый караван…»
Туман и дождь. Тяжёлый караван
Лохматых туч влачится в небе мглистом.
Лесною гарью воздух горько пьян,
И сладость есть в дыхании смолистом,
И радость есть в уюте прочных стен,
И есть мечта, цветущая стихами.
Печальный час, и ты благословен
Любовью, сладкой памятью и снами.
«Туманы над Волгою милой…»
Туманы над Волгою милой
Не спорят с моею мечтой,
И всё, что блистая томило,
За мглистою никнет чертой.
Туманы над милою Волгой
В забвении тусклых болот
Пророчат мне счастья недолгий,
Но сладостно-ясный полёт.
В стиле французских бержерет
«Амур – застенчивое чадо…»
Амур – застенчивое чадо.
Суровость дня него страшна.
Ему свободы сладкой надо.
Откроет к сердцу путь она.
Когда ничто не угрожает,
Как он играет, как он рад!
Но чуть заспорь с ним, улетает
И не воротится назад.
И как ни плачь, и как ни смейся,
Уже его не приманить.
Не свяжешь снова, как ни бейся,
Поймите, милые, что надо
Амур – застенчивое чадо.
К чему нахмуренная бровь?
«Бойся, дочка, стрел Амура…»
«Бойся, дочка, стрел Амура.
Эти стрелы жал больней.
Он увидит, – ходит дура,
Метит прямо в сердце ей.
Умных девушек не тронет,
Далеко их обойдёт,
Только глупых в сети гонит
И к погибели влечёт».
Лиза к матери прижалась,
Слёзы в три ручья лия,
И, краснея, ей призналась:
Утром в роще повстречала
Я крылатого стрелка
И в испуге побежала
От него, как лань легка.
Поздно он меня заметил,
И уж как он ни летел,
В сердце мне он не уметил
Ни одной из острых стрел,
И когда к моей ограде
Прибежала я, стеня,
Он махнул крылом в досаде
И умчался от меня».
«За цветком цветёт цветок…»
За цветком цветёт цветок
Для чего в тени дубравной?
Видишь, ходит пастушок.
А зачем, скажи, лужок?
На лужке в начале мая
Ходит милый пастушок,
Звонко на рожке играя.
Для чего растёт лесок?
Мы в леску играем в прятки.
Там гуляет пастушок.
С пастушком беседы сладки.
А песочный бережок?
Он для отдыха годится.
Там гуляет пастушок,
В воды светлые глядится.
А прозрачный ручеёк?
Хорошо в ручье купаться.
Близко ходит пастушок,
Хочет милую дождаться.
«Цветков благоуханье…»
Цветков благоуханье,
И птичье щебетанье,
И ручейков журчанье, –
Всё нам волнует кровь,
И сказывает сказки
Про радостные ласки,
Про сладкую любовь.
Прекрасна, как цветочек,
Легка, как мотылёчек.
Иди ко мне в лесочек,
Иди ко мне смелей.
Не долго улыбаться
Весне в тени ветвей.
Поспешно мчатся Оры.
И дни, и ночи скоры.
Замолкнут птичьи хоры,
Всё милое пройдёт.
Настанет час истомный,
Фиалка отцветёт.
К чему терять мгновенья
На ложные сомненья,
На скуку размышленья?
Целуй меня, целуй!
Любви отдайся нежной
И ласке безмятежной
У этих звучных струй.
«Нет, я тому не верю, что шепчет мне Колен…»
Нет, я тому не верю, что шепчет мне Колен,
Как радостен для сердца любовный милый плен.
Перед Клименой отчего же
Климен в слезах,
И вечно всё одно и то же,
То ох, то ах!
О нет, я не поверю, как ни шепчи Колен,
Что сладостен для сердца любовный нежный плен.
У милых ног,
И столько горести, томленья,
Тоски, тревог?
О нет, о нет, не верю, как ни шепчи, Колен,
Что для сердец отраден любовный хмельный плен!
«Тирсис под сенью ив…»
Тирсис под сенью ив
Мечтает о Нанетте,
И, голову склонив,
Выводит на мюзетте:
«Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь».
И эхо меж кустов,
Внимая воплям горя.
Не изменяет слов,
Напевам томным вторя:
«Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь».
И верный пёс у ног
Чувствителен к напасти,
И вторит, сколько мог
«Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь».
Овечки собрались, –
Ах, нежные сердечки! –
И вторить принялись,
Как могут петь овечки:
«Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь».
Едва от грусти жив
Тирсис. Где ты, Нанетта?
Внимайте, кущи ив!
Играй, взывай, мюзетта:
«Любовью я, – тра, та, там, та, – томлюсь,
К могиле я, – тра, та, там, та, – клонюсь».
«Румяным утром Лиза, весела…»
Румяным утром Лиза, весела,
Проснувшись рано, в лес одна пошла.
Услышав пенье пташек по кустам,
Искала гнёзд она и здесь и там,
И что же взор прекрасной подстерёг?
То был Амур, любви крылатый бог.
Она дрожит, в огне жестоком кровь,
Лицо горит, и к сердцу льнёт любовь.
Корсаж Амуру сделавши тюрьмой,
И говорит отцу, едва дыша:
«Смотри, отец, как птичка хороша!»
Ждала улыбки Лиза от отца.
Отец ворчит: «Узнал я молодца!»
Амуру крылья вмиг обрезал он,
И в клетке бог, – попался в злой полон.
«Скоро крылья отрастут…»
Скоро крылья отрастут
У пленённого Амура,
И фиалки зацветут
В сладких песнях трубадура.
Прутьев клетки не разбить
Соловью иль робкой кенке,
Но Амура полонить
Разве могут эти стенки?
Ах, придёт, придёт весна,
Засмеются гибко ветки,
И, проснувшийся от сна,
Улетит Амур из клетки.
«Не пойду я в лес гулять одна…»
Не пойду я в лес гулять одна, –
Тень лесная мне теперь страшна.
Накануне повстречалась
Там я с милым пастушком,
Но лишь только обменялась
С ним приветливым словцом,
Уже он меня лобзает
В щёки, в губы и в плечо,
И о чём-то умоляет,
Что-то шепчет горячо.
Не пойду я больше в лес одна, –
Мне страшна лесная тишина.
Поняла, о чём он стонет,
Что стремится он найти,
И к чему он речи клонит.
Уж смыкаются объятья,
В бездну жуткую влача.
Развязался пояс платья,
Лямка падает с плеча.
Нет, уж не пойду я в лес одна, –
Мне лесная тишина страшна.
Так бы я совсем пропала,
Но на счастие моё
В том лесу Филис гуляла.
Мы увидели её,
И в смущеньи, и в испуге
Он умчался как стрела.
Побежала я к подруге:
«Хорошо, что ты пришла!»
Не пойду вперёд я в лес одна, –
Мне страшна лесная тишина.
«Как мне с Коленом быть, скажи, скажи мне, мама…»
Как мне с Коленом быть, скажи, скажи мне, мама.
О прелестях любви он шепчет мне упрямо.
Так много песен знает он.
У нас в селе он самый славный,
И знаешь, он в меня влюблён,
И про любовь свою он шепчет мне упрямо.
Что мне сказать ему, ах, посоветуй, мама!
Меня встречая у опушки,
И кукованию кукушки
Он вторит, милый пастушок.
Он про любовь свою всё шепчет мне упрямо…
Но что же делать с ним, скажи, скажи мне, мама.
Он говорит: «Люби Колена.
Душа влюблённая ясна,
И быстро пролетит весна».
Всё про любовь свою он шепчет мне упрямо.
Что мне сказать ему, ах, посоветуй, мама!
Он говорит: «Любви утехам
И бойся беззаботным смехом
Люблю ли я его, – меня он спросит прямо.
Тогда что делать с ним, скажи, скажи мне, мама.
«Не знают дети…»
Не знают дети,
Какие сети
Плетёт она.
И я не знала,
И я срывала
Цветы одна.
Но наступила
Моя весна
И разбудила
Меня от сна.
О чём, какою, –
Скажи, весна, –
Душа тоскою
Упоена?
О чём мечтаю?
Скажи, весна.
В кого, не-знаю,
Я влюблена.
Ручей струится, –
Тобой, весна,
Он веселится,
Согрет до дна.
Иду я в воды
К тебе, весна,
И речь природы
Мне вдруг ясна.
Люблю Филена, –
Узнай, весна!
Мои колена
Ласкай, волна!
«Весна сияла ясно…»
Весна сияла ясно.
Фиалка расцвела.
Филис, легка, прекрасна,
Гулять в поля пришла.
И думает фиалка:
И как мне, бедной, жалко,
Что слишком я скромна!
Что даст её мечте?
Цвести бы розой алой
На пышном мне кусте.
Она меня взяла бы,
И я тогда могла бы
К её груди прильнуть».
Фиалкиным мечтаньям
Не внемлешь ты, весна.
Иным очарованьем
Филис упоена.
Мечтает о Филене.
Филен сюда придёт,
И о любовном плене
Ей песенку споёт.
Она ступила белой
И лёгкою ногой,
Ещё незагорелой,
На травке увядает
Помятый стебелёк.
Фиалка умирает.
Увы! Жестокий рок!
Любовь неодолима,
Проносится, губя.
Филис проходит мимо,
Мечтая и любя.
«Скупа Филис, но пыл мятежный…»
Скупа Филис, но пыл мятежный
Баранов тридцать деве нежной
И к пастушку щедрей была, –
Лобзаний тридцать за барана
Пастушка милому дала.
День ото дня Филис нежнее,
Боится, – пастушок уйдёт.
Баранов тридцать, не жалея,
За поцелуй ему даёт.
Потом Филис умней не стала,
И всех баранов и собак
На поцелуи променяла,
А он целует Лизу так.
«В лугу паслись барашки…»
В лугу паслись барашки.
Чуть веял ветерок.
Филис рвала ромашки,
Плела из них венок.
Сильвандра
Она ждала.
Филис Сильвандру,
Сильвандру
Венок плела.
А в роще недалёкой
Сильвандр один гулял.
Для Лизы черноокой
Фиалки он сбирал.
Сильвандра
Филис ждала.
Она Сильвандру,
Сильвандру
Венок плела.
Вдруг видит, – Лиза входит
Украдкою в лесок.
Её к ручью выводит
Коварный пастушок.
Сильвандра
Филис ждала.
Филис Сильвандру,
Сильвандру
Венок плела.
Таясь в кустах ревниво,
Увидела она,
Как Лиза шаловлива
И как она нежна.
Сильвандра
Филис ждала.
Она Сильвандру,
Сильвандру
Венок плела.
К траве склонившись низко,
И плачет, и дрожит,
Но утешенье близко, –
К Филис Филен бежит.
Сильвандра
Она ждала.
Она Сильвандру,
Сильвандру
Венок плела.
«Филис, к чему же слёзы? –
Ей говорит Филен. –
В любви не только розы,
Бояться ли измен?»
Сильвандра
Филис ждала.
Но не Сильвандру,
Филену
Венок дала.
«В лес пришла пастушка…»
В лес пришла пастушка,
Говорит кукушке:
«Погадай, кукушка,
Сколько лет пастушке
Суждено прожить?»
Кукушка кукует: раз, два, три, четыре, пять, шесть, –
Кукует, кукует так долго, что Лизе не счесть.
И, смеясь, пастушка
Говорит с кукушкой:
«Что же ты, кукушка?
Неужель старушкой
Весело мне быть!»
Кукушка кукует: раз, два, три, четыре, пять, шесть, –
Кукует, кукует так долго, что Лизе не счесть.
Вздумала пастушка
Так спросить кукушку:
«Погадай, кукушка,
Сколько лет пастушку
Кукушка кукукнула раз, и молчит, и молчит,
А Лиза смеётся: «Так что же, хоть год!» – говорит.
От Колена без ума,
Но подумай-ка об этом,
Что тебе сулит зима.
У Амура стрелы метки,
Но ещё грозит беда:
Был же аист у соседки,
Не попал бы и сюда». –
«Мама, я не унываю.
Чтобы ту беду избыть,
Я простое средство знаю:
Что же мне тужить о ране!
Как она ни тяжела,
У Амура есть в колчане
И на аиста стрела».
«Небо рдеет…»
Небо рдеет.
Тихо веет
Тёплый ветерок.
Близ опушки
Без пастушки
Милый пастушок.
Где ж подружка?
Ах, пастушка
Близко, за леском,
Вдоль канавки
В мягкой травке
Бродит босиком,
И овечки
Возле речки
Дремлют на лужку.
Знаю, Лиза
Из каприза
Не идёт к дружку.
Вот решился
И спустился
К быстрой речке он.
Ищет тени,
По колени
В струи погружён.
Еле дышит
Лиза, – слышит
Друг подкрался,
И раздался
Ласки
