встанет
И в немую бездну канет
Злая тень, —
И безмолвный, и печальный,
Друг мой тайный, друг мой дальный,
Я умру.
14 сентября 1898
«Дни за днями…»
Дни за днями…
Боже мой!
Для чего же
Я живой?
Дни за днями…
Меркнет свет.
Отчего ж я
Не отпет?
Дни за днями…
Что за стыд!
Отчего ж я
Не зарыт?
Поп с кадилом,
Ты-то что ж
Над могилой
Не поёшь?
Что же душу
Не влачат
Злые черти
В черный ад?
26 сентября 1898
«Пришли уставленные сроки…»
Пришли уставленные сроки,
И снова я, как раб, иду
Свершать ненужные уроки,
Плодить пустую меледу.
И как мне милый труд свершить,
Когда мечты мои остудит
Все, что придется пережить
Потом полночные печали
Придут с безумною тоской,
И развернут немые дали,
Где безнадежность и покой.
2 октября 1898
«Близки слуги сатаны…»
Близки слуги сатаны,
Мы же древним сказам верим.
Мы Исусом спасены,
Через пламя убежим
От антихристовой рати.
Ей пожарище и дым,
Нам же царство благодати.
2 октября 1898
Настает,
Мой желанный
Не идет.
Мгла вокруг.
На пороге
Я стою,
Вся в тревоге,
И пою.
Где ж мой друг?
Холод веет,
Сад мой пуст,
Сиротеет
Скучно мне.
Распрощался
Ты легко
И умчался
Далеко
На коне.
По дороге
Я гляжу,
Вся в тревоге,
Вся дрожу, —
Милый мой!
Долго стану
Слезы лить,
В сердце рану
Бередить, —
Бог с тобой!
20 октября 1898
«Недотыкомка серая…»
Недотыкомка серая
Всё вокруг меня вьется да вертится, —
То не Лихо ль со мною очертится
Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, —
Помоги мне, таинственный друг!
Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.
Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную
Не ругалась над прахом моим.
1 октября 1899
«Смерть не уступит…»
Смерть не уступит, —
Что ей наши дни и часы!
И как мне ее не любить!
Ничто не иступит
Ее быстролетной косы, —
Как отрадно о ней ворожить!
Стоит и глядит на меня,
И взор ее долог и тих, —
И о смертной дороге
Мечтаю, голову склоня,
Забыв о томленьях моих.
1 октября 1899
«От курослепов на полях…»
От курослепов на полях
До ярко-знойного светила
В движеньях, звуках и цветах
Царит зиждительная сила.
Как мне не чувствовать ее
И по холмам, и по оврагам!
Земное бытие мое
Она венчает злом и благом.
Волной в ручье моем звеня,
Лаская радостное тело,
Она несет, несет меня,
Ее стремленьям нет предела.
Проснулся день, ликует твердь,
В лесу подружку птица кличет.
Твоих причуд не ограничит!
22 ноября 1899
«Ты вся горела нетерпеньем…»
Ты вся горела нетерпеньем,
Искала верного пути,
И заразилась опасеньем,
Что в жизни цели не найти.
С тоской мучительной и жадной
Когда-то светлой и отрадной,
Теперь тускнеющей мечты.
Тебе казалось, что в ней сила
Несокрушимая была;
Но жизнь мечту твою разбила,
И что взамен тебе дала?
В твоей душе растет тревога,
Ты видишь в жизни только ложь,
И разум повторяет строго,
Что вместо свергнутого бога
Иного ты уж не найдешь.
Ослеплена житейской ложью,
Ты вся склонялась к божеству,
Ко Мне ж идти по бездорожью
Еще не хочешь, — не зову.
22 апреля 1900
«Земле раскрылись не случайно…»
Земле раскрылись не случайно
Многообразные цветы, —
В них дышит творческая тайна,
Цветут в них Божий мечты.
Что жило тускло и темно,
Теперь омыто влагой росной,
Сияньем дня озарено, —
И в каждом цвете, обаяньем
Невинных запахов дыша,
Уже трепещет расцветаньем
Новорожденная душа.
24 ноября 1900
«Я ухо приложил к земле…»
Я ухо приложил к земле,
Чтобы услышать конский топот, —
Но только ропот, только шепот
Ко мне доходит по земле.
Нет громких стуков, нет покоя,
Но кто же шепчет и о чем?
Кто под моим лежит плечом
И уху не дает покоя?
Вода ли капает до глины?
Молчат окрестные долины,
К покою вечному клоня,
Печальный ропот, темный шепот?
31 декабря 1900, Миракс
«Преодолев тяжелое косненье…»
Преодолев тяжелое косненье
Я сам — творец и сам — свое творенье,
Бесстрастен и один.
Ко мне струилось пламенное слово.
Блистая, дивный меч,
Архангелом направленный сурово,
Меня грозился сжечь.
Так, светлые владыку не узнали
В скитальце и рабе,
Но я разбил старинные скрижали
В томительной борьбе.
О грозное, о древнее сверканье
Небесного меча!
Убей раба за дерзкое исканье
Эдемского ключа.
Исполнил раб завещанное дело:
В пыли земных дорог
Донес меня до вечного предела,
Где я — творец и бог.
11 июня 1901
«Прикован тяжким тяготением…»
Прикован тяжким тяготением
К моей земле,
Я тешусь кратким сновидением
В полночной мгле.
Летит душа освобожденная
И там находит, удивленная,
За миром мир.
И мимоходом воплощается
В иных мирах,
И новой жизнью забавляется
В иных телах.
20 марта 1899, 30 июля 1901
«Воля к жизни, воля к счастью, где же ты?…»
Воля к жизни, воля к счастью, где же ты?
Иль навеки претворилась ты в мечты
И в мечтах неясных, в тихом полусне,
Лишь о невозможном возвещаешь мне?
Путь один лишь знаю, — долог он и крут,
Здесь цветы печали бледные цветут,
Умирает без ответа чей-то крик,
За туманом солнце скрыто, — тусклый лик.
Утомленьем и могилой дышит путь, —
Воля к смерти убеждает отдохнуть
И от жизни обещает уберечь.
Холодна и однозвучна злая речь,
Но с отрадой и с надеждой внемлю ей
В тишине, в томленьи неподвижных дней.
4 августа 1901
Молотом скован венец,
Золотом он заблестел.
Ужас царил на пути.
Злобно смеялась нужда.
Злобе не льсти и не мсти,
Вечная блещет звезда.
12 августа 1901
«Окрест — дорог извилистая сеть…»
Окрест — дорог извилистая сеть.
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль будешь в небе ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
Была пора, — с небес грозил дракон,
Он видел вдаль, и стрелы были живы.
Когда же он покинет небосклон,
Всходили вестники, земле не лживы.
Обвеяны познанием кудес,
Являлись людям звери мудрые.
За зельями врачующими в лес
Ходили ведьмы среброкудрые.
Но всё обман, — дракона в небе нет,
И ведьмы так же, как и мы, бессильны.
Земных судеб чужды пути планет,
Пути земные медленны и пыльны.
Страшна дорог извилистая сеть,
Молчание — ответ взывающим.
О, долго ль с неба будешь ты висеть
Мечом, бессильно угрожающим?
14 августа 1901
«Он песни пел, пленял он дев…»
Он песни пел, пленял он дев,
Владел и шпагой и гитарой.
Пройдет — и затихает гнев
У ведьмы даже самой ярой.
И жен лукавая хвала,
И дев мерцающие взоры!
Но бойтесь — у богини зла
Неотвратимы приговоры.
Она предстала перед ним
В обличьи лживом девы нежной,
Одежда зыблилась, как дым,
Над дивной грудью белоснежной.
Он был желаньем уязвлен,
Она коварно убегала,
За ней бежал всё дальше он,
Держась за кончик покрывала, —
И увлекла в долину бед,
И скрылась на заклятом бреге,
Он наступил в безумном беге.
И цвет очей его увял,
И радость жизни улетела,
Его стремительное тело.
И тает жизнь его, как дым.
В тоске бездейственно-унылой
И только ждет он смерти милой.
15 августа 1901
«Я страшною мечтой томительно встревожен…»
Я страшною мечтой томительно встревожен:
Быть может, этот мир, такой понятный мне,
Такой обильный мир, весь призрачен, весь ложен,
Быть может, это сон в могильной тишине.
И над моей томительной могилой
Иная жизнь шумит, и блещет, и цветет,
И ветер веет пыль на крест унылый,
И о покойнике красавица поет.
31 января 1895, 25 ноября 1901
«Балалайка моя…»
Балалайка моя,
Утешай-ка меня,
Балалаечка!
У меня ли была,
И жила, и цвела
Дочка Раечка.
Пожила, умерла,
И могила взяла
Дочку Раечку, —
Ну и как мне не пить,
Ну и как не любить
Балалаечку!
Что взгляну на мою
Балалаечку,
То и вспомню мою
Дочку Раечку.
29 апреля 1902
«Безумием окована земля…»
Безумием окована земля,
Тиранством золотого Змея.
Простерлися пустынные поля,
В тоске безвыходной немея,
Подъемлются бессильно к облакам
Безрадостно-нахмуренные горы,
Подъемлются к далеким небесам
Людей тоскующие взоры.
Влачится жизнь по скучным колеям,
И на листах незыблемы узоры.
Безумная и страшная земля,
И кто безумствует, спасения моля,
Мечтой отчаянья проколот.
19 июня 1902
«Пойми, что гибель неизбежна…»
Пойми, что гибель неизбежна.
Доверься мне
И успокойся безмятежно
В последнем сне.
В безумстве дни твои сгорели,
Но что тужить!
Вся жизнь, весь мир — игра без цели.
Не надо счастия земного,
Да нет и сил,
И сам ты таинства иного
Уже вкусил!
11-14 июля 1902
«Когда я в бурном море плавал…»
Когда я в бурном море плавал
И мой корабль пошел ко дну,
Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол,
Спаси, помилуй, — я тону.
Не дай погибнуть раньше срока
Душе озлобленной моей, —
Я власти темного порока
Отдам остаток черных дней».
И Дьявол взял меня и бросил
В полуистлевшую ладью.
Я там нашел и пару весел,
И вынес я опять на сушу,
В больное, злое житие,
Мою отверженную душу
И тело грешное мое.
Обету, данному в злой час,
Когда я в бурном море плавал
И ты меня из бездны спас.
Тебя, отец мой, я прославлю
В укор неправедному дню,
Хулу над миром я восставлю,
И, соблазняя, соблазню.
23 июля 1902
«Что мы служим молебны…»
Что мы служим молебны
Все равно непотребны,
Позабытые Богом своим.
В миротканой порфире,
Осененный покровами сил,
Позабыл он о мире
И от творческих дел опочил.
И нетленной мечтою
Не земною, иною, —
А земная пустыня — пуста.
23 июля 1902
«Люблю тебя, твой милый смех люблю…»
Люблю тебя, твой милый смех люблю,
Люблю твой плач и быстрых слез потоки,
И нежные, краснеющие щеки, —
Но у тебя любви я не молю,
Тебя, когда прочтешь ты эти строки.
Мои мечты безумны и жестоки,
И каждый оаз. как взор я устремлю
В твои глаза, отравленное жало
Моей тоски в тебя вливает яд.
Не знаешь ты, к чему зовет мой взгляд.
И он страшит, как острие кинжала.
Мою любовь ты злобой назовешь,
И, может быть, безгрешно ты солжешь.
23 декабря 1902
1904–1913
Вражий страж
Он стережёт враждебный стан.
Бесстрашный воин он и верный.
В полях колышется туман.
Часы скользят чредою мерной.
Разведать путь приказ мне дан.
Крадусь во мгле болотной и пещерной,
Где запах злой, тяжелый, серный.
Ползу, как змей угарных стран.
Вот близок он. Стоит. Заслышал шорох.
Я весь прилег к земле, в траву я вник.
Я вижу блеск луны на вражьих взорах,
Вот успокоился. Идёт. Сейчас он ляжет.
Но что пред смертью он мне скажет?
Из чаш блистающих мечтания лия,
Качели томные подруги закачали.
От озарений в тень, из тени в свет снуя,
Колыша синевой и белым блеском стали.
По кручам выше туч проходит колея.
Высокий путь скользит над темнотой печали,
И удивляемся, — зачем же мы дрожали?
И знаю, — в полпути угасну ярко я.
По колее крутой, но верной и безгрешной,
Ушёл навеки я от суетности внешней.
Спросить я не хочу: — А эта чаша — чья? —
Я горький аромат медлительно впиваю,
Гирлянды тубероз вкруг чаши обвиваю,
Лиловые черты по яспису вия.
13 июня 1904
«Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг…»
Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг.
Змий в пылающей порфире пред моим огнем померк.
Разделенья захотел я и воздвиг широкий круг.
Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук.
Но наскучила мне радость переменчивых лучей,
Я зову иную сладость, слитность верную ночей.
Темнота ночная пала, скрылась бледная луна,
И под сенью покрывала ты опять со мной одна.
Ты оставила одежды у порога моего.
Исполнение надежды — радость тела твоего.
Предо мною ты нагая, как в творящий первый час.
Содрогаясь и вздыхая, ты нагая. Свет погас.
Ласки пламенные чую, вся в огне жестоком кровь.
Весть приемлю роковую: «Ты один со мною вновь».
17 июня 1904
«Так жалки, так убоги!…»
Так жалки, так убоги!
Безжалостен и строг!
Измять босые ноги
Безмерностью дорог.
Твои ли, наши ль муки,
О, как нам разгадать!
Корой мозольной руки
Невинная стихия!
Тебя ль к Суду привлечь?
Такую злую речь.
15-16 мая 1906
«Улыбкой плачу отвечая…»
Улыбкой плачу отвечая,
Она была в гробу живая,
А я за гробом мертвый шел.
Тяжелые лежали камни,
Лиловая влеклася пыль.
Жизнь омертвелая была мне,
Как недосказанная быль.
И только в крае запредельном
Жизнь беззакатная цвела,
Вся в упоеньи дивно-хмельном,
И безмятежна, и
