в состав общества — является крестьянство. С другой стороны и свободные граждане (свободные относительно своих рабов, но сами рабы государства), становясь членами Церкви, тем самым перестают быть исключительночленами государства, освобождаются от его всевластия и, развивая в себе личное начало, подавленное государством, образуют высший общественный класс. Таким образом общество, в древнем мире связанное снизу рабством, а сверху подавленное абсолютизмом государства, от христианства получает свободу и движение.
Истинное человеческое общество слагается только из свободных лиц. В древнем мире не было настоящего общества, потому что не было и настоящей личности. Правда, древний Запад и в своей философии, и в своём искусстве, и в своей политике тяготел к идее человека, но достигнуть он мог во всёмэтом только до формычеловечности. Полнота человеческого существа требует безусловной свободы, но безусловная свобода но может принадлежать человеку вне Бога — она принадлежит только Богочеловеку. С явлением Богочеловека в христианстве человечество получает точку опоры выше мира в области истинно безусловной и тем освобождается от мира. Является свободный человек и возможность свободного богочеловеческого общества.
Эта возможность, данная в христианстве, должна быть осуществлена самим человечеством. Личность, внутренно освобождённая благодатью Христовой, должна прилагать эту свободу к делу создания христианского общества.
Человеческое общество не есть простая механическая совокупность отдельных лиц: оно есть самостоятельное целое, имеет свою собственную жизнь и организацию, и задача христианства с этой стороны состоит в том, чтобы вносить в жизнь и организацию общественных сил, христианское начало нравственной солидарности или истинного братства.
— 413 —
Строение человеческого общества в существенных своих чертах чрезвычайно просто и совершенно разумно. Оно определяется тремя главными условиями, которым соответствует и тройственный состав общества. Человеческое общество должно прежде всего твёрдо стоять на земле, должно обеспечивать своё материальное существование, должно жить естественноюжизнью. Но так как данная естественная жизнь человечества не есть совершенная и не заключает сама в себе своей цели, то общество должно, во-вторых, иметь средства изменять свою жизнь, двигаться и развивать свои силы. Условия такой подвижности и изменчивости (развития и прогресса) вырабатываются так называемою цивилизацией, которая образует искусственнуюжизнь общества. Но изменения и движения цивилизованной жизни не должны быть бесцельны и бессмысленны. Общественный прогресс, чтобы быть действительно прогрессом, должен вести общество к определённой цели, притом к цели безусловно достойной, идеально-совершенной. Общество должно не только жить и двигаться, но и совершенствоваться. Таким образом, сверхприродной жизнью при земле и сверхискуcственного развития городской цивилизации, общество должно жить третьею, духовною жизнью — должно своими лучшими силами вырабатывать те высшие блага, ради которых вообще стоит жить и действовать.
Соответственно этой троякой жизни само общество представляется нам в трёх составных частях или классах: народ в тесном смысле — класс сельский или земледельческий по преимуществу; затем класс городскойи, наконец, класс лучших людей,общественных деятелей и вождей народа, показателей пути, иначе: село, город и дружина.
Эти три главные образующие элемента общества в древнем мире были связаны абсолютизмом государства, христианство их освободило и задача христианской политики состоит в том, чтобы поставить их в правильное положительное отношение к Церкви, к государству и взаимно друг к другу.
Это правильное отношение прямо зависит от класса лучших людей, класса правящего, руководящего обществом, обладающего почином всякой деятельности. Ибо народ сам по себе всегда относился правильно и к Церкви, и к государству, и к другим классам, он всегда исполнял своё назначение, возделывал землю для общей пользы, сохраняя вполне свою солидарность с высшими ре-
— 414 —
лигиозными и гражданскими интересами; городской же класс, по самому назначению своему, есть посредствующий, второстепенный и в направлении своей деятельности он всегда руководился примером высшего класса, и не его вина, если он не получал хорошего примера. Вообще говоря, лучшие люди в христианском обществе до сих пор далеко не соответствовали своему назначению. Общий характер их деятельности в европейской истории нередко выражался, с одной стороны, в угнетении народа, с другой стороны — в преступном соперничестве с государственною и церковною властью. Вместо того, чтобы быть вождями народа, свободными служителями государства и Церкви, они слишком часто хотели быть господами во всём и надо всем.
Такое направление деятельности находится в прямом противоречии с назначением «лучших людей» в христианском обществе, с их призванием в общем христианском деле. В этом деле созидания свободной теократии «лучшим людям» принадлежит самая важная и самая почётная, но вместе и самая ответственная роль. Свободно преклоняясь пред церковным авторитетом, принимая от Церкви незыблемые начала правды и добра, «лучшие люди» христианского общества должны, сообразно этим началам и под охраной и покровительством государства, направлять и руководить все общественные силы к их высшей цели. А цель эта не произвольная и случайная, не людьми поставленная. Эта цель непреложно определяется Церковью, ей же служит и государство своею принудительною организацией, её же в глубине своей души желает и христианский народ. Эта цель есть осуществление в действительности того, во что мы верим, пересоздание этой нашей человеческой и мирской действительности по образу и подобию христианской истины, воплощение Богочеловечества.
— 415 —
ОБРАЗ ХРИСТА, КАК ПРОВЕРКА СОВЕСТИ
Окончательная задача личной и общественной нравственности та, чтобы Христос, — в котором обитает вся полнота Божества телесно, — вообразился во всех и во всём. От каждого из нас зависит содействовать достижению этой цели, воображая Христа в нашей личной и общественной деятельности.
Все согласны в том, что рамки юридического закона нисколько не определяют деятельности человека, стремящегося к совершенству. Можно никогда не убивать, не красть и не нарушать никакого уголовного закона, и быть, однако, безнадёжно далёким от Царства Божия. Юридический закон и не имеет прямою целью совершенство человека и человечества — его задача только в том, чтобы возможно прочнее охранять их внешнее земное существование, пока оно нужно для высших целей, — крепче удерживать плотского человека по крайней мере на первых, низших ступенях общежития, с которых настоящая цель даже ещё не видна, но без которых она не может быть достигнута. Но также недостаточны для положительного руководства к совершенствованию и рамки закона нравственного и сами евангельские заповеди, принимаемые как отдельные внешние предписания — по букве, а не по духу. Даже высшая и всё в себе заключающая заповедь любви может быть понята и принята в ложном смысле, — и не только может, но и была и бывает. Одни говорят, что евангельская любовь есть, прежде всего, любовь к Богу, — и во имя этой любви считают себя в праве и даже обязанными мучить своих братьев, не так, как они, исповедующих веру в Бога. Другие утверждают, что еван-
— 416 —
гельская любовь требует равномерного бесстрастного благоволения ко всем и каждому и потому не допускает будто бы никакой принудительной защиты мирных иневинных людей от убийц, насильников и хищников. Одни во имя любви к Богу позорят имя Божие своими изуверствами, другие во имя любви к ближнему желали бы беспрепятственно отдавать множество ближних на гибель.
Что эти люди сознательно идут против своей совести, я не решусь сказать; но что они не проверили, как следует, свою совесть — это ясно. А наилучшая и единственная проверка так близка.
Стоит только перед тем, как решаться на какой-либо поступок, имеющий значение для личной или общественной жизни, вызвать в душе своей нравственный образ Христа, сосредоточиться в нём и спросить себя: мог ли бы Он совершить этот поступок, или — другими словами — одобрит Он его или нет, благословит меня или нет на его совершение?
Предлагаю эту проверку всем, — она не обманет. Во всяком сомнительном случае, если только осталась возможность опомниться и подумать, вспомните о Христе, вообразите себе Его живым, каким Он и есть, и возложите на Него всё бремя ваших сомнений. Он уже заранее согласился принять и это бремя со всеми другими, не для того, конечно, чтобы развязать вам руки на всякую мерзость, а для того, чтобы вы, обратившись к Нему и оперевшись на Него, могли удержаться от зла и стать в этом сомнительном деле проводниками Его несомненной правды.
Если бы все люди с доброю волею, как частные лица, так и общественные деятели и правители христианских народов, стали обращаться теперь к этому верному способу во всех сомнительных случаях, то это было бы уже началом второго пришествия и приготовлением к страшному суду Христову, — яко время близ есть.
Примечания
1
Вот почему и Христос на кресте, ставши за нас клятвою и приняв, хотя и без собственной вины, последствия общего человеческого греха — немощь и смерть, уже не называет Бога как прежде Отцом, но вместе со всею тварью, которая стенает и мучится Доныне, в смертельной скорби восклицает: «Эли, эли, лама савахфани».
2
Говорю «первобытного» в смысле относительном и чисто историческом. Существуют твёрдые основания думать, что тот звериный образ, в котором является нам человечестве на пороге истории, есть лишь извращение первоначального образа Божия в человеке.
3
Исключение составляют те немногие социалисты, которые сами, будучи богаты, стремятся к обогащению неимущих. Их стремление бескорыстно, но они должны помнить, что как только они внушат это бескорыстное стремление неимущим массам (что прямо входит в их задачу), так тотчас же оно и перестаёт быть бескорыстным. Избегнуть этого противоречия они могут, только ставши прямо на точку зрения милостыни, т. е. делясь своимбогатством с бедными, а не внушая им грабить чужое.
4
Какзло явилось в мире и грех сделался законом мировой жизни, об этом здесь не говорится. Растление природы есть для нас прежде всего факт, и этот факт предполагается христианством, как религией спасения.
5
Ибо тогда соединение будет его собственным действием, исполнением, не жертвой его индивидуальности. Кто сам своей доброй волей отдаёт душу свою, тот приобретает её, а кто захочет сохранить её в эгоизме, тот потеряет её.
6
Дух Святый найдет на тя и сила Вышнего осенит тя, тем же и рождаемое свято наречется Сын Божий.
7
Это определение, вытекающее из нашего понятия «о духовном человеке», или втором Адаме, безусловно тождественно с догматическими определениями вселенских соборов V—VII веков, выработанными против ересей несторианской, монофизитской и монофелитской, из коих каждая представляет прямое противоречие одному из трёх существующих логических условий для истинной идеи Христа.
8
Чтобы пояснить это сравнением из природного мира — человек, как существо сравнительно высшее, действуя на какое-нибудь низшее животное, не может явиться ему во всей полноте своей человеческой жизни; но те органические формы, в которых, напр., собака воспринимает явление своего хозяина, принадлежат только уму животного, нисколько не ограничивая и не изменяя собственное бытие воспринимаемого им человека.
9
Эти слова
