Мельника (ОУН) уговаривать не пришлось: ещё до начала германо-советской войны, в апреле 1941, она приняла на своём 2‑м съезде в Кракове резолюцию, где в п. 17 стояло: «Жиды в СССР являются самой преданной опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма в Украине… Организация Украинских Националистов осознаёт жидов как опору московско-большевистского режима, просвещая одновременно народные массы, что Москва – это главный враг»[1117]. – Поначалу «бандеровцы» и вступили в союз с немцами против большевиков. Весь 1940 и первую половину 1941 руководство ОУН готовило свои действия на случай возможной войны Германии с СССР. «Основной базой ОУН было тогда генерал-губернаторство, то есть часть оккупированной нацистами Польши… [Там] шёл процесс создания украинской милиции, готовились списки подозрительных лиц, среди которых были и евреи. Эти списки впоследствии были использованы для уничтожения евреев украинскими националистами… Создавались „походные группы“ для отправки на восток Украины, в составе немецкой армии были сформированы батальоны украинских националистов „Роланд“ и „Нахтигаль“». Оуновцы прибывали на восток вместе с немецкими войсками. Летом 1941 на Западной Украине «прокатилась волна еврейских погромов, в которых принимали участие… как мельниковцы, так и бандеровцы. В результате этих погромов погибло около 28 тыс. евреев»[1118]. – В документах ОУН есть заявление Я. Стецько (в июле 1941 объявленного главой украинского правительства): «Евреи помогают Москве держать Украину в рабстве, а поэтому стою на положении об уничтожении жидов и необходимости перенесения на Украину немецких методов уничтожения жидовства». В июле проходило во Львове совещание лидеров ОУН Бандеры, где обсуждалась и политика по отношению к евреям. Высказывались разные предложения: строить её «на принципах нацистской политики до 1939… Предлагали изолировать евреев в гетто… Но самое радикальное предложение принадлежало Степану Ленкавскому, который заявил: „Относительно жидов примем все методы, которые приведут к их уничтожению“»[1119]. – И пока отношения ОУН с немцами не испортились (оттого что Германия не признала самопровозглашённой украинской независимости), было «немало случаев, особенно в первый год… когда украинцы прямо помогали немцам в деле истребления евреев», особенно «украинская вспомогательная полиция, навербованная немцами главным образом в Галиции и на Волыни»[1120]. – «В Умани в сентябре 1941 украинская полиция города под командованием нескольких офицеров и сержантов СС расстреляла около 6 тысяч евреев»; в начале ноября в 6 км от Ровно «СС и украинская полиция уничтожили 21 тысячу евреев из гетто»[1121]. – Однако, пишет С. Шварц: «Какая часть украинского населения была охвачена настроениями активного и погромного антисемитизма, установить невозможно. Вероятно, довольно значительной части эти настроения были чужды, особенно среди более культурных слоёв населения». Что же касается коренной советской Украины, то в секретных немецких отчётах из этих областей «вообще не упоминается об украинской погромной „народной стихии“»[1122]. – Ещё «в Крыму были организованы татарские отряды самозащиты, истреблявшие евреев»[1123].
Что касается коренных русских областей, оккупированных немцами, то там «немцы не могли апеллировать к антирусским настроениям местного населения; аргумент о московском империализме оказывался здесь несостоятельным и аргумент о иудео-большевизме, лишённый своей опоры в местном национализме, в значительной мере утрачивал свою вербующую силу»; среди местного русского населения нашлось «лишь относительно немного людей, активно поддерживавших немцев в их истребительной антиеврейской политике»[1124].
Исследователь судьбы советского еврейства заключает: и в Литве, и в Латвии для немцев «было характерно стремление маскировать свою погромную деятельность, выдвигая на авансцену возникшие под их покровительством истребительные отряды погромщиков из среды местного населения»; однако «в Белоруссии, в значительной мере даже на Украине и тем более в оккупированных областях РСФСР» немцам это не удалось, «местное население в массе своей не оправдало в этом отношении надежд, возлагавшихся на него», – и здесь «гитлеровские истребители должны были выступать с открытым забралом»[1125].
* * *
Гитлеровский план военной кампании против СССР («Барбаросса») включал «специальные задачи по подготовке политического управления, которые вытекают из тотальной борьбы двух противоположных политических систем». В мае-июне 1941 верховное командование вермахта издало конкретизирующие приказы, по которым в зоне осуществления плана «Барбаросса» расстрелу без суда и следствия подлежали лица, подозреваемые во враждебных действиях против Германии (во всяком случае – политкомиссары, партизаны, саботажники и евреи)[1126].
Для выполнения специальных задач на территории СССР в составе службы безопасности (СС) и полиции безопасности (Гестапо) были созданы четыре специальные Эйнзацгруппы (Einsatzgruppen), имевшие оперативные подразделения (Einsatzkommandos), численностью равные ротам. Эйнзацгруппы двигались вместе с передовыми частями немецкой армии, но подчинялись напрямую начальнику Главного управления безопасности Третьего рейха Р. Гейдриху.
Эйнзацгруппа‑А (около 1 000 солдат и офицеров СС под командованием штандартенфюрера СС д‑ра Ф. Штолекера) в составе группы армий «Север» действовала в Литве, Латвии, Эстонии, в Ленинградской и Псковской областях. – Группа‑В (655 человек под началом бригаденфюрера СС А. Неве) в составе группы армий «Центр» двигалась через Белоруссию и Смоленщину к Москве. – Группа‑С (600 человек, штандартенфюрер Э. Раш) действовала с группой армий «Юг» на территории Западной и Восточной Украины. – Группа‑D (600 человек под командой штандартенфюрера СС проф. О. Олендорфа) была придана 11‑й немецкой армии и действовала на юге Украины, в Крыму, в Краснодарском и Ставропольском краях.
Истребление евреев и комиссаров («носителей иудео-большевистского мировоззрения») немцы начали с первых дней вторжения в июне 1941, причём «как-то хаотически и с чрезвычайно широким размахом»[1127]. «В других оккупированных немцами странах ликвидация еврейского населения происходила постепенно и систематически. Начиналась она с законодательных ограничений, продолжалась созданием гетто и введением принудительных работ и завершалась депортацией и массовым истреблением. В Советской России все эти элементы причудливо переплетались во времени и пространстве. В каждом районе, иногда даже в каждом отдельном городе, применялись различные методы преследования… отсутствовала однородная и выдержанная система»[1128]. Расстрелы военнопленных евреев велись где – тотчас при взятии в плен, где – позже, в концлагерях; гражданских евреев – где сперва заключали в гетто, где в лагеря принудительного труда, а где расстреливали сразу; использовали и «душегубки» – газовые фургоны. «Как правило, местом казни был противотанковый ров или просто яма»[1129].
Поражают цифры уничтоженных в городах Западной полосы уже к зиме 1941 года, в первый период истреблений: по приводимым сведениям, в Вильнюсе из 57 тысяч живших там евреев – около 40 тысяч, в Риге из 33 тысяч – 27 тысяч, в Минске из 100‑тысячного гетто – 24 тысячи (уничтожения там продолжались до конца оккупации), в Ровно из 27 тысяч – 21 тысяча; в Могилёве расстреляно около 10 тысяч евреев, в Витебске – до 20 тысяч, близ деревни Киселевич – почти 20 тысяч евреев Бобруйска, в Бердичеве – 15 тысяч[1130].
В конце сентября фашисты устроили массовое истребление евреев в Киеве. 26 сентября развесили по городу объявления, созывающие, под страхом смертной казни, всех евреев на сборные пункты. И они, не видя выхода, покорно, если не доверчиво, собрались, около 34 тысяч, и 29–30 сентября их методически расстреляли в Бабьем Яре, укладывая слои трупов на слои в этом большом овраге, не требующем рытья могил, – гигантская гекатомба! – По официальному германскому сообщению, не подвергнутому сомнению в поздних исследованиях, – в эти два дня расстрелян 33 771 еврей. За последующие два года оккупации Киева немцы продолжали расстрелы в прилюбившемся им, столь удобном овраге. Считают, что таким образом число расстрелянных – уже не только евреев – увеличилось, может быть, и до 100 тысяч[1131].
Расстрелы в Бабьем Яре вошли теперь символом во всемирную историю. Они содрогают – именно хладнокровным расчётом, деловитой организацией, характерными как раз для XX века, увенчавшего гуманистическую цивилизацию: в «дикие» Средние века люди могли массово убивать только в приступе ярости, в жаре битвы.
Нельзя не напомнить здесь, что в нескольких километрах от Бабьего Яра, и в те же месяцы, в огромном Дарницком лагере советских военнопленных погибли тоже десятки тысяч советских бойцов и офицеров, – но мы не храним об этом должную память, а многим – и вовсе невдомёк, неведомо. Как и – больше чем о двух миллионах погибших наших военнопленных за первые годы войны.
Катастрофа последовательно загребала себе жертвы с оккупированных советских территорий.
В Одессе на второй день оккупации её немецко-румынскими войсками, 17 октября 1941, было убито несколько тысяч мужчин-евреев, затем, после взрыва румынской комендатуры, начался поголовный террор: убито около 5 тысяч, большинство из них евреи, и ещё тысячи согнаны в пригородное село и расстреляны там. В ноябре произошла массовая высылка в Доманевский район, и ещё там с декабря на январь 1942 расстреляно «около 55 тысяч евреев»[1132]. – В первые месяцы оккупации, до конца 1941, в Херсоне и Николаеве убито 22 464 еврея; в Днепропетровске – 11 тысяч, 8 тысяч – в Мариуполе, почти столько же в Кременчуге; в харьковском Дробицком Яре – около 15 тысяч; в Симферополе и Западном Крыму – более 20 тысяч[1133].
К концу 1941 года немецкое командование убедилось, что «блицкриг» сорвался и предстоит долгая война. Нужды военного хозяйства требовали иной организации тыла. В некоторых местах немецкая администрация замедлила уничтожение евреев, чтобы использовать рабочую силу и специалистов. «В результате были сохранены гетто и в таких больших городах, как Рига, Вильнюс, Каунас, Барановичи, Минск, и в других, меньших, где на нужды немецкой военной экономики работало множество евреев»[1134]. – Однако потребность в рабочей силе, продлившая существование этих крупных гетто, не воспрепятствовала возобновлению с весны 1942 массовых истреблений в других районах: в Западной Белоруссии и Западной Украине, на юге России и в Крыму. Из района Гродно 30 тысяч евреев были высланы в Треблинку и Освенцим; уничтожены евреи в районах Полесья, в Пинске, Брест-Литовске, Смоленске; при летнем наступлении 1942 года немцы немедленно уничтожали местных евреев на занятых территориях: близ Минеральных Вод в противотанковом рву убивали и привозимых туда евреев Кисловодска, Пятигорска и Ессентуков, так погибли эвакуированные в Ессентуки ленинградские и кишинёвские евреи; убиты были евреи Керчи, Ставрополя; в Ростове-на‑Дону, вторично захваченном немцами в конце июля 1942, всё оставшееся еврейское население было уничтожено к 11 августа.
В 1943, после Сталинграда и Курской Дуги, исход войны стал ясен. При отступлении немцы решили не оставлять евреев в живых. 21 июня 1943 Гиммлер издал приказ о ликвидации всех оставшихся гетто. – В июне 1943 уничтожены гетто Львова, Тернополя, Дрогобыча. При освобождении Восточной Галиции в 1944 «осталось в живых 10‑12 тысяч евреев, что составляло около 2 % от всех евреев, оказавшихся там во время оккупации». – Из гетто Минска, Лиды, Вильнюса трудоспособные евреи были переведены в концентрационные лагеря в Польшу, Эстонию, Латвию, нетрудоспособные – расстреляны. Позже, при отступлении из Прибалтики летом 1944, часть евреев в этих лагерях была расстреляна, часть –
