известно.

– А откуда известно? – добивался Гулай, уж про немецкий плакат, что теперь.

– Слухи, – пожал узкими плечами Грохолец. – Но уже по всем телефонам, через всех солдат.

– Но если так, – соображал Гулай, – тогда почему ж командование прямо не объявит?

Грохолец медленно поводил головой в кивке, как бы узнавая невидимое, пришедшее:

– Начальник дивизии сейчас вызывает командиров полков – и… – и? – ещё удивлялся, – полковых священников.

И вот эти священники – как на панихиду – больше всего и убеждали.

Офросимов сидел крутой тучей.

И уже не на шутку передалось Гулаю – нет, тут не забавой пахнет. И он тоже сидел – хмурой глыбой.

А тонкий, подвижный командир батальона, при своей части и при оружии, готовый и к бою и к смерти, как всегда, – что мог?..

Вся острота его была упёрта во что-то тупое, неизвестное.

Со всеми их чувствами и мыслями ничего от них не зависело – а как решит начальство.

410

В штабе Северного фронта корректируют Верховного.

Именно в дни наибольшего напряжения – наименьшая возможность восстановить силы. Две ночи подряд полностью разрушили Рузскому, не отдохнёшь и днём. И эту третью ночь грозили развалить, – но после двух часов ночи пришёл наконец второй Манифест – и кажется, государственный кризис кончился. И Рузский велел Данилову ни за что себя не будить, лёг со снотворным, расслабился, заснул.

Данилов бы тоже охотно всхрапнул, но – должность начальника штаба, да и сложением он был куда крепче Рузского, да и моложе.

Оставалась, кажется, только техника: передать в три своих армии, и на Карельский перешеек, и в Балтийский флот все полученные свыше документы – ещё раз отречение Николая, отречение Михаила, приказ № 1 Николая Николаевича, – и сдыхались, и спать ложись. Но не тут-то было.

Последовал телеграфный вызов с необычным соединением: от Западного фронта. Квецинский вызвал Данилова. И передал, что главкозап – в большой тревоге и недоверии (не объяснил – кому не доверяет, но получалось так, что Ставке): Манифест Михаила ничьей подписью не скреплён – и стало быть, недействителен. И Эверт не хочет его публиковать, пока не получит решения остальных Главнокомандующих.

Тут и Данилову просветило: действительно! Манифест Николая скреплён Фредериксом, а Михаила – никем. Неряшливость, неумелость – или тут какой-то смысл?.. Очень стал осторожничать Эверт… Однако и будить Рузского не мог Данилов взять на себя. Пусть у Эверта Манифест и полежит.

Хотя, например, все волнения в Балтийском флоте и Ставка, и штаб Северного фронта объясняли именно задержкой первого Манифеста: если бы сразу его объявили – никаких бы волнений и не было.

И с Северного – Манифесты потекли. И Ставка предполагала, что всё течёт нормально. Досылала запрос: сообщить, как будет принято объявление актов войсками и населением.

Но тут генерал Болдырев досмотрелся и принёс Данилову: в приказе № 1 Николая Николаевича была фраза: «Витязи земли русской! – знаю, как много готовы вы отдать на благо России и престола…» – но какой же к чертям теперь престол, если мы передаём отречение Михаила?

Действительно, получалась несуразность. И Манифест Михаила, и приказ Николая Николаевича просто помечены одним и тем же 3 марта, а часы не ставятся, – и вот поплывут недоумения по всем войскам.

Болдырев предлагал: сократить «и престола», оставить только «благо России». Но Данилов и вообще был служака, и к Николаю Николаевичу у него оставалось старое почтение совместной службы, – как это сократить Верховного Главнокомандующего? мы не имеем права. В тот момент, когда великий князь писал, – престол ещё был.

Будить Рузского? Опять же нельзя. Стал звонить Лукомскому: может быть, приказ великого князя пока задержать до выяснения? Верховный сам исправит? Лукомский тоже стал в тупик: задерживать не имеем права, а может быть так истолковать – что и отречение Михаила сошло к нам с высоты престола? – Нет! будут везде тяжёлые недоразумения, кто поймёт эти тонкости? – Тогда, предложил Лукомский, пустить приказ Верховного заметно раньше Манифеста? – Но это уже упущено, мы спешили передать Манифесты. – И правильно.

Неразрешимо. И будить Рузского нельзя. И Алексеев – не согласен ничего сокращать и требовал приказ Верховного тоже рассылать.

Нет, на Северном решили подождать. Конец ночи и рассветные часы ничего не решают, приказ Верховного держали. Наконец вдвоём, Данилов с Болдыревым, решились будить главкосева.

В комнате была полутьма: уже снаружи дневной свет, но шторы. Рузский проснулся болезненно, даже со стоном. И с упрёком. Выслушал.

– Чушь какая…

Ну конечно анахронизм. Ну конечно «и престола» уже оскорбительно драло ухо фальшью.

Пока они ему объясняли – Данилов, сев у кровати, Болдырев, стоя за ним, а счастливый сон непоправимо ускользнул. Но вытянув ноги под одеялом, уже тому был рад Рузский, что не надо ему подниматься, одеваться, не надо к телеграфу идти. В 63 года закачают… Бумагу он и посмотреть не взял у Данилова, он оценивал со слуха, присмежа глаза.

Анахронизм… Не только в этом «престоле», но в самом Николае Николаевиче, вздутом в качестве Верховного. Позавчера вокруг отречения столько было борьбы, что Рузский не решился возразить сразу в этом. А на самом деле это было безпомощное, жалкое движение вспять. Делали великий исторический шаг – и тут же трусливо виляли.

Вот и каркала ворона – «и престола», – а сыр падал. Поразительно неисправимый старый дурак, как можно настолько не чувствовать времени? Конечно никакой «престол» в приказ идти не может. Можно было и самим догадаться, не будить.

Так ведь – и Алексеев!.. О старательный писарь! И как же решился – собирать совещание Главнокомандующих?..

Нет, только единством с новым правительством и держимся мы теперь.

411

(газетное)

МАНИФЕСТ НИКОЛАЯ II

ОТРЕЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА

ПОДРОБНОСТИ ОТРЕЧЕНИЯ

– Что же мне делать? – тихо спросил Царь.

– Отречься от престола, – ответил представитель Временного Правительства.

Царю тут же был дан для подписи заготовленный заранее акт отречения, и Царь подписал его.

РАДИОТЕЛЕГРАММА ЗА ГРАНИЦУ. Всем, всем, всем. – С целью предупреждения полной анархии… В короткий срок при единодушном настроении всей армии в пользу переворота… Удалось вступить в сношение с Советом Рабочих Депутатов… Попытки послать против столицы воинские части кончились полнейшей неудачей, так как посылаемые войска немедленно переходили на сторону Государственной Думы… Послы английский, французский и итальянский признали народное правительство, спасшее страну…

Энтузиазм населения по поводу совершающегося даёт полную уверенность в громадном увеличении силы национального сопротивления… для достижения решительной победы над врагом.

…Каждый из нас должен теперь забыть всё и отдаться всецело счастью родины. Теперь только изменники и люди, не любящие России, борются с новой властью.

РОДИНА ВОСКРЕСАЕТ… О, великий народ! Пришёл миг – и ты восстал, великий, могучий и прекрасный. Восстал как гигант – и цепи оказались паутиной. Что бы теперь ни произошло – мы уже утешены, этот миг заплатил нам за всё.

…Семья Романовых – род деспотов и дегенератов. Мы должны смести этот мусор до основания…

…Наивные люди боятся, что с устранением монархии может поколебаться государственное единство России. Но именно свободные политические учреждения укрепят русское государственное единство. Новое правительство возникло не самозвано: на нём почиет воля народа.

ЗА ВЕЛИКОКНЯЖЕСКИМИ КУЛИСАМИ …Теперь можно приподнять завесу над этим углом русской жизни…

БОЛЕЗНЬ НАСЛЕДНИКА, как сообщают, приняла характер неблагоприятный.

СООБЩАЙТЕ О ПОГРОМАХ. Бюро Сообщений просит оповещать по телефону №…

ПУРИШКЕВИЧ объезжал сегодня полки и призывал офицеров и солдат подчиниться Временному правительству.

АУКЦИОНЫ РЕВОЛЮЦИИ. Несколько дней в Петрограде не было регулярных газет. Вчера, едва московский поезд подошёл к петроградскому перрону, – к багажному вагону бросилась толпа артельщиков. Началось сражение, которое затем перенеслось к киоскам. За несколько минут московских газет не стало. Затем в течение дня они котировались на Невском как биржевые бумаги – по 100 и 1000 рублей за номер. У кафе «Пекарь» экземпляр «Русского Слова» был продан за 10000 рублей директору товарищества «Жесть» Левенсону. Купившим газеты была устроена овация, потом их носили на руках.

ИЗВОЗЧИКИ. Извозопромышленники возбудили перед городской думой ходатайство об отмене установленной таксы. Дума удовлетворила…

Возникли и другие аукционы на революционные нужды. Сначала продавались стихи на смерть Распутина, затем – обгоревшие бумаги Охранного отделения.

В СИНОДЕ, 4 марта. Митрополит Владимир от лица всех присутствующих выразил радость освобождению Православной Церкви.

Члены Г. Д. – священники обращаются с братским призывом к православному духовенству всей России: немедленно признать власть Временного Комитета Думы и своим горячим пастырским словом разъяснить народу, что смена власти произошла для его блага и только при этом условии можно вывести Родину на путь счастья, благоденствия и процветания.

Поставщики Его Величества торопятся один за другим отказаться от почётного звания.

Лишние учреждения. Упразднена военно-цензурная комиссия…

НАСТУПЛЕНИЕ НАШЕЙ КАВКАЗСКОЙ АРМИИ продолжает развиваться. Перевал, открывающий дорогу в Месопотамию, нами занят. На Багдадском направлении…

УСПЕХИ АНГЛИЧАН В МЕСОПОТАМИИ…

В Московском Совете Депутатов. …Много аплодисментов вызвала речь французского офицера, что так же начиналась и революция во Франции… Необходимо ускорить изготовление снарядов…

Служащие московских сберегательных касс выражают безграничную радость по поводу совершившегося переворота.

…возбудить вопрос об уничтожении паспортов как документов, унижающих человеческое достоинство…

Московские парикмахеры приветствуют первого гражданина свободной России председателя Государственной Думы и выражают безпредельную радость…

К ПОБЕГУ КАТОРЖАН из Бутырской тюрьмы. …Уже задержано 1700 человек. Большинство находилось на Хитровом рынке и в харчевнях, многие сдавались добровольно. Некоторые взяты во время грабежа. Однако никто из шаек «Сашки-семинариста» и «Васьки-француза» до сих пор не задержан.

Когда арестованных полицейских вели по московским улицам, толпа еле сдерживала себя: «Сорвите с них погоны!», «Убейте их!», «Разорвите их на куски!» Милиция еле удерживала толпу от самосуда. За весь недолгий путь городовые были предметом самого злого и вполне понятного издевательства.

ЕВРЕЙСКИЙ МИТИНГ. Московские евреи на днях собирают митинг.

Новое управление Московской губернии. …Прежний вице-губернатор отправлен в Бутырскую тюрьму.

СЛОНЫ-ДЕМОНСТРАНТЫ. Вчера на Тверской – необыкновенное шествие: два слона и верблюд, на попонах – приветствия народному представительству, а за ними – на колеснице стоя, известный клоун и дрессировщик Дуров, так много пострадавший при прежнем режиме.

412

Подполковник Тихобразов и Государь.

Холодный ветер не утихал, и за ночь и утром дул настойчивый, привязчивый, надувая что-то.

А когда совсем рассвело – открылся такой вид, будто Государя в Ставке не было: перед входом в губернаторский дом не было парных часовых. Перед дворцовым сквером не слонялись агенты в штатском. Только остались два жандарма у изгороди дворца.

А над зданием ратуши через площадь висел большой красный флаг.

С 8 часов утра подполковник Тихобразов вступил в суточное дежурство, занял комнату дежурного в нижнем этаже, рядом с телеграфным залом.

Проверил шифры. Обошёл первый и второй этажи.

Из окна второго этажа наблюдал сцену: перед оградой дворца собралась кучка штатских, скорее торговых, они сильно жестикулировали и, кажется, восклицали, и всё добивались идти внутрь, а жандармы их не пускали.