политическом шторме – приводить к единству свою партию, команду собственного корабля. Это – прежде всего, без этого не продвинуться ни в чём. Ни в каких кризисах массы не способны действовать самостоятельно, массы нуждаются в руководстве со стороны маленьких групп центральных учреждений нашей партии. Срочно подготовить руководителей – а они воздействуют на массы. А какая была встреча на площади, ведь это потенциально – все наши, только надо их доработать. А у нас – положение самое тревожное, с приходом Каменева «Правда» сильно колебнулась к каутскианству, и это опасно разлагает ряды.
Собирал совещания, беседовал с отдельными группами, беседовал с отдельными товарищами конфиденциально – то на квартире у Стасовой, то у сестры Анны, прочищая мозги (выбирай: или ты верный слуга пролетарского дела, или предатель социализма и прихвостень буржуазии!). И – с сёстрами о том же, когда ездили на Волково кладбище к умершей недавно матери, – ведь это тоже два члена партии, два верных голоса важны, нельзя пренебрегать. (А с Инессой отношения до того испортились, что перед выездом из Швейцарии даже не мог просить её перевести прощальное «Письмо швейцарским рабочим», поручил Карпинскому.)
Сперва – все шарахнулись прочь, даже ближайшие партийные товарищи, всем показались его тезисы безумием. На ПК за тезисы подано 2 голоса, а 13 против. Ну да не одиночней сейчас, чем оставался в 1908, – перестоим и убедим! Быстро учась в российском воздухе, Ленин всё равно ничего не уступил им ни в программе, ни в политике. Он – чувствует, чувствует, как ветер революции рвёт в парусах дальше вперёд – а им кажется: пока хватит. Неизбежен новый разгар русской революции! – она только начинается!!
После того как лозунг «долой самодержавие» так внезапно осуществился – у пролетариата не оказалось следующего запасного лозунга. А такой лозунг – переход к социалистической революции! Начав революцию – надо же продолжать её! Да пролетариат должен был захватить власть ещё в самом начале движения! Надо помнить, что в революционное время пределы возможного тысячекратно расширяются. Как? – большевики – и боятся лозунга гражданской войны? Да как же можно, признавая классовую борьбу, не понимать неизбежности превращения её в известные моменты в гражданскую войну? Нет! Или принимайте лозунг гражданской войны, или оставайтесь с шовинистами! Мы – проповедуем гражданскую войну и в этом направлении работаем.
Ну, можно говорить не «гражданская война», а «революционные массовые действия», не так важно. Лозунг гражданского мира – мещанское нытьё, в каждой стране мы должны возбуждать ненависть к своему правительству. Вы возражаете: рабочие не готовы? Вопрос не в том, к чему рабочие уже готовы, а к чему их готовить. А когда массы поддались угару революционного оборончества, то для интернационалистов приличнее противостоять массовому угару, чем «хотеть остаться» с массами. На известное время надо быть и в меньшинстве против массового угара! Поэтому работа пропагандистов сейчас становится центральным пунктом. Конечно, умело и осторожно, прояснением мозгов, но вести пролетариат и беднейшее крестьянство, батрацких депутатов – к полновластию Советов. («Батрацкие депутаты» – это сверло в крестьянскую безформенную массу.) Перед массами надо поставить нечто простое, что они могут охватить. Советы – это просто. Наш лозунг – не парламентарная республика, это теперь шаг назад, а республика Советов по всей стране снизу доверху! (Захватить бы нам Петроградский Совет – и это решило бы всю проблему власти.) Никакой поддержки Временному правительству. От первого этапа революции – ко второму! Парижская Коммуна слишком медлила с введением социализма. Контроль над банками, слияние всех банков в один – важный шаг к социализму. Уничтожить постоянную армию, полицию, чиновничество, а поголовно вооружённый народ будет сам осуществлять всё управление.
Главным противником, объединяя сопротивляющихся, тут выступал Каменев, и прямо в «Правде». И даже в «День» попало, что Каменев считает ленинский подход дезорганизующим. Да, он фактически переходит в положение изменника. Хотя бы то, что: как можно было, всего за два дня до ленинского приезда, проголосовать на Совещании Советов за единую резолюцию, не указав на классовый характер Временного правительства? Это – возмутительно и непростительно! И у него социал-предательская любезность к эсерам, он уступает им. Он слишком подглаживает, и недостаточно смело разрушает. И если будет нужно – то начнём его сейчас шельмовать. (И он не выдержит, и знает это.) Он оппортунист, но умеет быть послушным. А в конце концов – прошлого нет, есть только настоящее, кто полезен сегодня.
А Шляпников через два дня после приезда Ленина попал под трамвай, теперь в больнице. Да он-то как раз серьёзных ошибок не наделал, но всё равно ему в отставку, в новом периоде ему не справиться, он был временная фигура.
Есть закономерная необходимость в чередовании исполнителей. Суть успешного политического руководства в том, что видишь вперёд и видишь, где враг слабее всего в данную минуту, куда сейчас нанести удар, не вчера и не завтра, – но этим напряжением ты почти исчерпан, и остаётся только посылать готовых, послушных, согласных – туда, по открывшемуся направлению, и многие нужны другие люди: всего не переделать самому, да всего и не можешь сам уметь. Но в момент, когда ты высмотрел решение и, как гипнотизёр, переливаешь ток своей воли в того, кто будет действовать, – в этот напряжённый момент недопустимо в принимающем никакое сопротивление, несогласие, сомнение – оттого ударяет как этим же током, и расшвыривает.
Ах, Малиновский! Теперь ещё приложилась и травля о Малиновском: нашли документы, что он сотрудничал в охранке, и теперь тыкали Ленину, что он с Зиновьевым и Ганецким в «Правде» покрывал Малиновского, поручался за политическую честность его. (А ведь готовил возврат его в партию, и вот в январе печатал в «Социал-демократе», что все обвинения в провокаторстве сняты с него партийным судом как абсолютно вздорные, но, томясь в немецком плену, он не имеет возможности защитить себя. Теперь остановили экземпляры, какие ещё не разошлись.)
А пути? Путь ясный: рабочие должны проявить чудеса организации, чтобы победить во втором этапе. Массы боятся идти на второе свержение, опасаясь новых невзгод? Так надо толкнуть их через этот порог. Путь? Безусловно: создание рабочей милиции, Красной гвардии! Это уже начато, и надо срочно её укреплять. Красная гвардия – это и есть решение вопроса о вооружённом восстании! Эпоха штыка – наступила!! (А гласно отвечать: создаём для того, чтобы сопротивляться восстановлению монархии и попыткам отнять обещанные свободы.)
И особо: поддержка революционного Кронштадта. Большевики должны завладеть Кронштадтом! (Завтра приедут оттуда матросы агитировать Петроград против травли.)
И – никакого объединенчества с социалистами всех толков. Все они – мелкие буржуа, все они только колеблются, мешая прояснению рабочего сознания. Иду на немедленный раскол с любым в нашей партии, кто захочет объединенчества! Конечно, конечно, мы, большевики, хотим единства – но вокруг нашей программы. Мы готовы объединять всех, кто способен в настоящую минуту идти на социалистическую революцию!
Десять дней обрабатывал так поодиночке, по трое, по четверо, готовя себе необходимое большинство, – тут понарастали какие-то новые члены партии, которых он и имён в Швейцарии не знал, какой-нибудь Томский или Косиор, и каждый, мол, имеет своё мнение! Но подсчитывается, что большинство уже набрал. Завтра собираем городскую конференцию большевиков и добьёмся правильных резолюций. Через десять дней собираем всероссийскую (кой-кого своих послал на места для правильных выборов) – и добьёмся круговой присяги верности. И ряды – сплочены.
И – верно рассчитать удары, по кому дальше бить. И наносить их – только успевать поворачиваться.
По либералам и Временному правительству – в первую очередь! Кадетский съезд – это было сборище безпомощных фигляров. (Съезды, съезды – ну, проболтаетесь.) И голос Временного правительства дрожит на каждом слове: в ответ на массовое дезертирство Гучков не смеет угрозить никакой карой! Ха! Против аграрных волнений – они совершенно безпомощны. И уже защемили себе лапу с декларацией 27 марта. Но это не значит, что по ним ослабить удары, – нет, усилить! и звать массы против них: гигантский переход от дикого насилия к самому тонкому обману! Не упускать ни чёрточки: вот Покровский и Коковцов вступили в банковский совет – сейчас же воззвать: вчера министры – сегодня банкиры? а во скольких банках участвуют сегодня Гучков, Терещенко, Коновалов? – банковские служащие должны собрать на них материал. Буржуазия свергла царя, чтобы сохранить своё господство империалистическим путём. Но тем, что она решила продолжать войну, – она ускорила германские действия по своему свержению. Временное правительство надо свергнуть, ибо оно – олигархия, буржуазия, не даст нам ни мира, ни хлеба, ни свободы.
Но и: Временное правительство нельзя свергнуть, пока оно держится соглашением с Советами. А значит: поднимать массы сразу – и против нынешней гнилой «демократии», и против нынешнего советского большинства, поддавшегося обману разбойного буржуазного правительства. Совет по недостаточной сознательности сам сдаёт власть буржуазии, а вожди Совета – затемняют сознание рабочих. (Разрушили самодержавие – и думают, достаточно. Никто из них не держится за власть, идиоты.) Рабочим Питера свойственна вражда к изменникам, так всеми силами поддерживать и закреплять эти чувства!
И весь огонь – по ведущей тройке исполкома: Чхеидзе, потому что он формальный председатель, а Церетели и Стеклов – потому что реально направляющие фигуры. (Скобелев – пешка, не в счёт.) И каждый раз, в каждой статье – бить по этим троим: они заняли позицию Луи Блана! глубоко вредная социал-патриотическая каутскианская позиция! (Керенский – тоже русский Луи Блан, и опаснейший агент империалистической буржуазии, и классический образец измены делу революции, и балалайка – но по нему пока не бить: слишком популярен в массах.) Мелкобуржуазные вожди, так называемые социал-демократы, только усыпляют массы, душат революцию сладкой фразой. Меньшевики – иуды, подчинились империализму Антанты! (На самом деле меньшевики – не противники, у них организации настоящей нет, как и эсеровская партия в растерянности, и возражения их в печати вялые, – но в том сейчас и задача партийной работы в России: вливать уксус и жёлчь в сладенькую водицу социал-демократической идеологии. Анархисты – другое дело, почти наши лозунги, но союзники опасные, у них грубо состроено, не брать их в союз, да и руководства не делить.)
На очереди задача: раскол внутри Советов – отделить пролетарские антиоборонческие элементы от мелкобуржуазных, крестьянских сторонников поддержки буржуазии. Разбитие социал-демократии, губящей революцию! И вот лучшее поле боя: сорвать заём Свободы! – это наиболее понятно массам: не давать денег! Все социалисты неопределённо мычат – и в этом будет наш верный успех. Крупно печатаем в «Правде»: «Резолюция Совета о займе» – против! (а мелко: большевицкий проект резолюции). И вчера на
