О фрагментах г-на Суварина. Александр Исаевич Солженицын
Я затрудняюсь иначе определить жанр сообщения г-на Суварина по поводу моего открытого письма к нему в «Histoire». Как прежде в своей пространной критике моей книги «Ленин в Цюрихе» он миновал главные вопросы её, так и в отклике на моё письмо снова минует их, — и представляет в возражение не концепцию, но несвязанные фрагменты весьма разной значимости.
В каком же смысле он настаивает и сейчас на законности переезда через воюющую Германию русских социалистов (тех, и только тех, которые имели целью вывести Россию из войны)? Законность — по каким законам? Признаёт ли г-н Суварин сегодня, что по законам всех тогдашних союзных государств это была государственная измена, а не просто 400 революционеров «торопились домой»? Он прямо пишет, что считает их безупречными, — стало быть, по законам Коминтерна. Вот этот реликт и делает невозможным нам с г-ном Сувариным найти общий язык: для России Коминтерн был вампир, выпивший её кровь и соки. «Ранняя» советская власть была такая же грязная и жестокая, как и «поздняя».
Парадоксально звучит возмущение Суварина, что изо всех тех 400 «почему-то» выделили Ленина «как кинематографическую звезду». Он выделился сам своим беспредельным цинизмом, лицемерием, лукавой хваткой — не как «звезда» вовсе, сравнение не подходит, но как крупнейший злодей русской и мировой истории. Именно Ленин (и Троцкий), а не кто-нибудь другой возглавили бандитский октябрьский переворот против беззащитной русской демократии, а затем установили массовый террор. Как может г. Суварин употреблять слово «обелён» по отношению к убийце миллионов, в сочинениях которого с гордостью печатаются его приказы захватывать невинных людей заложниками и расстреливать их? Ленина (как и Троцкого) уже ничто не «обелит» до конца человеческой истории.
К счастью, г-н Суварин не отрицает подлинности 136 документов, напечатанных Земаном. Но он даёт им изумительную трактовку: ни Ленин, ни газета «Правда», ни, очевидно, и все большевики ни в чём не скомпрометированы! — они просто «не знали, от кого» текут им миллионы! Да любой средний читатель, кто беспристрастным взглядом прочтёт эти документы (а ещё сколько личных и самых важных контактов не попало в них!), увидит решающее материальное вмешательство Германии в русскую революцию на стороне большевиков — и что помощь эта принималась жадно и радостно. Не отрицает Суварин и 29 скандальных большевицких финансовых телеграмм 1917 года — но обороняется на том, что «судебные преследования ничем не кончились». Да, из-за безграничной нерешительности и бессилия Временного правительства, но это никак не очищает большевиков до уровня ягнят. Нельзя без смеха прочесть у Суварина объяснение Иностранного Бюро ЦК в Стокгольме: три первоклассных функционера-интригана большевицкой партии оставлены в Стокгольме для того, чтобы две их жены напечатали на машинке один бюллетень. Через этот-то стокгольмский центр и осуществлялась в 1917 году парвусовская и непарвусовская связь с питающими германскими финансовыми источниками (по Эд. Бернштейну — 50 миллионов золотых марок). И на эти деньги большевики становились на ноги и осуществляли именно такие тиражи сотен газет и листков, которые в три месяца разложили 10-миллионную армию, что и требовалось. Эта германская помощь большевикам продолжалась и после октябрьского переворота — все месяцы до убийства Мирбаха. (В последний месяц ещё было назначено для германского посольства в Москве 40 миллионов марок.)
Тайная встреча Парвуса с Лениным в Берне, отрицаемая Сувариным, подтверждалась даже ранней советской печатью («Бакинский рабочий», 1 февраля 1924). Что даты перемещения Ленина по Швеции в апреле 1917 зачем-то фальсифицированы советскими историками — показал Ф. Платтен-младший («Volksrecht», апрель 1967, серия статей). Не только новая встреча с Парвусом или контакты через Ганецкого и Радека должны были быть утаены, но и сам Парвус, прежде подробно изучаемый в советских марксистских курсах как видный социалист, затем вовсе выброшен как несуществовавшая личность, также и из 2-го издания Большой советской энциклопедии.
Поскольку г-н Суварин имеет преимущество знания русского языка, он мог бы и лично убедиться в русском издании «Ленина в Цюрихе», что слово «запломбированный» не употреблено ни разу, — и не предъявлять мне этого обвинения. И если Балабанова «проделала через Германию ленинский путь» это ни на каком языке не значит, что — в одном вагоне с ним.
Так постепенно г-н Суварин мог бы перестать считать меня сочинителем-беллетристом, но заметить, что во всех моих книгах я нахожусь у истории на службе.
Июнь 1980
О фрагментах г-на Суварина (июнь 1980). — Написано в продолжение спора, в ответ на статью Суварина в «Histoire», 1980, № 25. Напечатано по-французски в «Histoire», сентябрьский номер 1980. По-русски — в «Русской мысли», 18.12.1980; в «Вестнике РХД», 1980, № 132. В России впервые — в петербургской газете «Невское время», 10.9.1992.
