Пир победителей. Александр Исаевич Солженицын
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Бербенчук, подполковник, командир отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона
Ванин, майор, заместитель командира дивизиона по политчасти
Доброхотов-Майков, капитан, начальник штаба
Нержин, капитан, командир батареи звуковой разведки
Лихарёв, капитан, командир батареи топографической разведки
Гриднев, старший лейтенант, уполномоченный контрразведки СМЕРШ
Анечка, капитан медицинской службы, врач дивизиона, фронтовая жена Ванина
Глафира, жена Бербенчука
Галина
Парторг дивизиона, «освобождённый»
Начхим дивизиона
Ячменников, лейтенант, командир взвода в батарее Нержина
Катя
— девушки из соседней части
Оля
Салий (Салиев)
два неразличимых
красноармейца-татарина
3амалий (Замалиев)
Повар дивизиона
Сержанты и красноармейцы при штабе
Действие происходит 25 января 1945 года
в Восточной Пруссии
Декорации всех четырёх актов бессменны: это — зал старинного замка. В правой стене — несколько окон, задёрнутых шторами, перед ними — рояль, круглый столик с креслами. В задней — высокая парадная двустворчатая дверь, есть и другие, обычные. Надо всем — галерея военных предков, ещё выше хоры. У левой стены — рации радиста на маленьком столике, мелочь мебели, ближе — радиола, ещё ближе — лестница наверх. Над сценою свешивается парадная, но не светящая люстра. Когда есть ток — горят несколько сильных электрических лампочек, наплетенных на люстру времянкой.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На сцене — полная темнота, только слева — красный глазок рации.
Слышен в глубине звонкий командный голос.
Майков
Держи, держи, ребята, не удай!
Там, наверху, с канатом!
Голос (сверху из глубины)
Есть с канатом!
Майков
Не ронь!
Салий! Огня сюда давай!
Какой там есть, зови сюда огонь!
(тише)
Вопросов нет? Спокойненько.
Сейчас его мы кантом, кантом.
Эй, Замалий, ты где тут?
Я!
Майков
За техник-лейтенантом
Из задних дверей, с лестницы и на хорах одновременно появляются разрозненные колеблющиеся огни — факелы, свечи в канделябрах и без них, керосиновые лампы, фонари, все они в движении. Из темноты постепенно проступает происходящее — огромное пристенное зеркало нескольких метров в высоту, отражающее на зрителя огни, валится на бок. Его поддерживают красноармейцы: снизу — руками, палками, сверху — верёвками. За правым столиком впереди — две женские фигуры.
Сюда! Светильники! И факелы! И свечи!
Эй, наверху!
Голос (с хор)
Есть наверху!
Майков
Легонечко трави!
Поддерживай, поддерживай! на плечи!
Подхватывай! подхватывай! лови!
Зеркало всё более и наконец вовсе валится на бок, оставаясь лицевой поверхностью к зрителю. Поставили на ребро. Передышка. Отвязывают верёвки.
Пор-рядочек армейский. Так. Ну, подняли! На тумбы!
Зеркало поднимают ребром на приготовленные тумбы.
Галина
Майков
Яйцо Колумба!
Простая мысль. Не скрою — ради
Оригинальности отчасти,
Сегодня — праздник в нашей части,
А в этом зале нет стола — или упёрли кто.
Вспыхивает яркий электрический свет на люстре. После этого огни гасятся, уносятся, кроме забытых двух-трёх свечей. Видно десятка полтора хлопочущих красноармейцев, которые потом постепенно тоже уйдут. Доброхотов-Майков, стройный невысокий светлоусый офицер отменной выправки, со многими орденами, иногда без надобности позванивающий шпорами. За столом справа — «карманная» Анечка в военной форме и Галина, одетая строго, с преобладанием чёрного. Радист согнулся у рации. Зеркало блещет в зрительный зал. Майков, примерившись:
Не низко?..
(картинно облокачивается о подзеркальник с точёными ножками, торчащий теперь вперёд)
По вдохновению, Галина Павловна! Как пианистка,
Вы знаете — его не охватить логическим умом…
(жест солдатам класть зеркало плашмя, зеркальной поверхностью вверх)
… Вот так, чтоб люстра над стеклом…
Оно приходит к нам негаданно, необоримо, грoзово!
Как Суриков — ворону с поднятым крылом
Увидел на снегу — боярыня Морозова!
А ну-ка, Дягилев, вот эту вот приставочку — долой.
Отходит, распоряжаясь. Пожилой Дягилев любовно щупает подзеркальник, который ему приказано отбить.
Анечка
Моложе я его. Двенадцатью годами.
Дягилев
Тут, видишь, надо’ть с головой…
Анечка
И, может, к лучшему, что разница такая между нами?
Дягилев
Она, вишь, на шипах да на клею…
Майков
Чертa тут думать? — Топором!
Быстро входит — Старшина, подчёркнуто приветствует Майкова, за ним Прокопович. В сугубо гражданской унылой позе он долго потом стоит на заднем плане, как бы не замечаемый Майковым.
Что скажешь, старшина?
Я — насчёт скатерти…
Майков
Концертный «Беккер»…
И мрачность готики… и скатерть белая… не стиль!
Без скатерти! Командуй: пятый Студебекер
Старшина козыряет.
Галина
С подругой детства, за романами романы осушая,
А, в сущности, всё повесть грустную о том,
Что охлажденья не минёт любовь мужская…
Дягилев
(всё так же робко примеряясь к подзеркальнику)
Сказали — чем, товарищ капитан?
Майков
Сказал я: то-по-ром!
Дягилев осторожно постукивает обухом.
Анечка
Да?
Галина
Да.
Что если это неминучая беда,
Так нет спокойней мужа пожилого,
Уж не изменит он, ни-ни.
Майков (отстраняя Дягилева)
А ну-ка, Бурлов, шибани!
Другой красноармеец плюёт на ладони, берёт топор и в два удара с треском отваливает подзеркальник. Анечка затыкает уши. Из коридора бойцы начинают носить неисчислимое количество угощений, которые тут же, под руководством Майкова и Старшины, раскладываются, наливаются и насыпаются я в вазы, графины, на блюда, на тарелки, ставятся в банках стеклянных и металлических. Несут в изобилии и пустую посуду, фарфоровую, серебряную, хрустальную, цветы. Обширный «стол» до отказа заставляется кушаньями и винами. Солдаты вышколены и чётки до циркового предела. Майков распоряжается театральными жестами.
Интересуюсь, Прокопович,
Что вы пришли?
Прокопович (собираясь уйти)
Простите, мне сказали,
Что будто бы меня вы вызывали.
Майков
Не будто бы, а вызывал.
А вы пришли и жмётесь, как мешок.
В чём дело? Света не было. Опять стоял движок?
Небось, искрa?
Прокопович (сокрушённо)
Майков
Не может штаб работать в темноте.
3а-пом-ни-те!
Сегодня свет не должен здесь ни на минуту гаснуть!
Вам — ясно?
Прокопович (отаптываясь)
Но в функции мои, коль рассуждать формально…
Майков (трагическим шёпотом)
Как вы сказали? — Рассуждать? Печально.
А тысячёнка в месяц — как? А дополнительный паёк?
Да на гражданке б вас заездили как чёрта
За это маслице. Вы разве на войне? — вы на курорте!
И кто на радиоле мне исправит рычажок?
Кто вообще попрёт, за грубость извините мне, телегу-с?
Быть может, а6иссинский негус?
Галина
Но, Анечка, но эти фрукты, вина…
Вы — часто так?
Анечка
Майков
И без того я вам смягчил муштровки школу.
Садитесь и чините. Радиолу.
В дальнейшем Прокопович осматривает неисправность, уходит, возвращается с отвёрткой, паяльником, радиодеталями, садится чинить. На зеркало продолжают носить, но уже не так учащённо.
Анечка
Конечно, вы сегодня за столом у нас.
С комдивом и женой комдива познакомились.
А про меня подумали: вот в голове ничуть?
С порога вздумала так откровенничать!
Галина
Да что вы!
Анечка
Я ни с кем! Всё средь мужчин, всё жизнь кочевная,
Общенья женского мне так недоставало.
Придёте!!
Галина
Неудобно…
Анечка
Слышать не хочу.
Майков
(услышав обрывки их разговора, продолжая распоряжаться)
И будете царевною
Штабного бала!
Польстил бы я сторицею,
Что будете царицею,
Но, сами понимаете, — масштаб
Дивизионный штаб…
Анечка
Уйди! Привычка — вмешиваться в женский разговор.
Майков
У-шёл!
Анечка
Вот, собственно, и весь народ.
Ещё начхим — но это вздор,
А звукотехник — он не в счёт.
Ещё узнаете парторга
Не испытаете восторга.
Ещё должны быть два комбата.
Но оба славные ребята,
Да вот один…
Лихарёв
(появившись из коридора, проходит, слегка прифокстрочивая, к радиоле. У него тоже шпоры и отличная строевая выправка. Напевает:)
Эс гэет аллес форюбер, эс гэет аллес форбай,
Унд нах йедем децембер комт видер айн май…
Майков
Дитя моё, по скользкой ты идёшь тропинке.
Лихарёв
Я отберу пока пластинки? (Отбирает)
Майков
Забыл ты край родной, забыл родной Прованс.
Лихарёв
Живу. Пока имею шанс.
Майков
В трудах войны не ты ль, Иван,
Все эти годы был и дран,
И потен был, и был почти в лаптях?
Лихарёв (ощипываясь)
Не узок мне в плечах?
(отбирает пластинки; взяв пачку, удаляется, пританцовывая и косясь на Галину)
Эс гэет аллес форюбер, эс гэет аллес форбай,
Унд нах йедем децембер…
Анечка
А я боюсь одеться пышно.
Одна пестриночка — и та уж кажется излишней
На платьи на моём. И как это ни горько
Примерю что-нибудь, а лезу в гимнастерку.
Я до войны и в институте одевалась девочкой.
Галина
Как так — одеться не во что?
В каком хотите роде,
Сегодня здесь, в хозяйском гардеробе…
Зайдёте в комнату ко мне.
Анечка
Спасибо, милая, зайду,
Но не найдёте вы…
Галина
Найду!
Не знала прежде я сама,
У венок набралась ума.
Рязань, Рязань! Всё понял. Кострома.
Майков
Когда ж ты позывные сменишь, косопузый?
Радист (трясёт бумажкой)
Да вот они! Да не довыкну я до этих до… Флоренций…
Майков
а, поглядишь, шарахнули и французов.
Напёрли немцы — шуганули немцев.
А?! Прокопович? Как вы в рассуждении славян?
Прокопович
Я — занят, видите, товарищ капитан?
Майков
Ч-черт, потрепаться не с кем.
Анечка
И хочу заранее
Предупредить вас — не зовите меня Анею,
Лишь Анной Зотовной. Здесь армия, я — офицер…
Галина
Да-да, пожалуйста, к обычаям своим
кто ж не привержен…
Радист (вскакивая)
Товарищ капитан! Вторая Бэ-Зэ-Эр
Снимается с порядков боевых, а Нержин
У Прокоповича радиола начинает работать. Музыка.
Майков
Да два часа приказ передавал?
Мотай отсюда удочки!
Радист забирает рацию и уходит.
Галина взволнована и пытается скрыть.
Галина
Простите, или я…
Я не дослышала? Как он назвал фамилию?
Фамилию — как он назвал?
Анечка
Какую? Нержин?
Галина
Да.
Анечка
Вы знаете его?
Галина
Нет! То есть… знала
Когда-то одного… А — Бэ-Зэ-Эр?
Анечка
Я б вам расшифровала,
Да ведь нельзя: секретный наш дивизион.
Галина
Откуда он?
Анечка
Кто?
Галина
Нержин.
Анечка
Из Ростова.
Галина
Тогда не он!
Анечка
А не земляк ли ваш?
Вы, помнится, сказали между словом…
Галина
Вам показалось.
Анечка
(с порывом)
А я… я не могу ничем помочь вам?
Что-то вас тревожит!
Весь вечер я смотрю на вас — вас угнетает что-то,
Какой-то страх, какая-то забота…
Галина
Вы с добрым сердцем родились. Спасибо вам за то.
Но здесь — помочь — не может мне никто.
Стол готов, хотя Майков ещё что-то переставляет. Снование солдат прекратилось. Прокопович ещё занят с радиолой. Музыка обрывается. Из коридора поспешно входит дородная Глафира. Руки у неё заняты: сверкающий чайник и что-то в полотенце.
Глафира
Кто это здесь? Ах, это вы, несчастная страдалица!
Вы — спасены, а сколько их, освобожденья
дожидаются,
Рабыни бедные! Я приняла вас к сердцу ближе… ближе…
Я вся дрожу!
Анечка
Больна?
Глафира
Как я их ненавижу!
Да попадись мне фриц какой-нибудь обаполы,
Да я б ему глаза все расцарапала!
Такую девушку!.. Фашизм! Рабский рынок!
Прокопович
Вверх — станции ловить, а книзу — для пластинок.
Глафира
Начальник штаба! Накажи его!
Майков жестом отпускает Прокоповича.
Ходила я, ходила я — зашла проверить кухню.
На полочке фарфоровые, беленькие, в ряд
Вот эти двадцать девять баночек стоят!
(высыпает их из полотенца и расставляет на круглом столике)
В головках дырочки и надпись. Хоть не знаю языков,
Но полизала языком,
Где перец, мак, желток, укроп,
Где тмин, ваниль, орех, корица,
— Вот это нам годится!
Но что я? Майков! Мне же некуда грузиться!
Потом смотрите, что за прелесть:
Вставная маленькая челюсть.
Анечка
Ты без зубов, бедняжка?
Глафира
Я с зубами!
Но кто же знает, что случится с нами?
Подумаешь, не мне — на рынке загоню.
Их городские спрашивают по сту раз на дню.
Потом ещё: совсем случайно
Не прост! О фрау о своих подумал изверг-Гитлер:
Поставь на печь и не смотри, кипит ли?
Он сам! — как закипит!
Как засвистит!!
А я услышала свисток — вот это нам годится!
Но что я, что я? — мне же некуда грузиться!
Дюжину взяла бы!
Штаба!!..
Майков
Глафира Евдокимовна. Я очень уважаю вас.
И всю вашу семью.
Три пары битюгов. И две автомашины. Как хотите,
В обоз ваш больше не даю.
Глафира
Комдив прикажет — и дадите!
Он мне даёт! Три пары битюгов!
Что ж, руки мне сложить в стране врагов?
Анечка
Ты, правда, странная какая-то, Глафира.
Не понимаешь, что порочишь командира
И часть.
Галина
Я, Анна Зотовна, к себе. Вас буду ждать я.
(направляется к лестнице)
Глафира
А что такое? что??
Анечка
Так, ничего.
Галина
Примерить платья…
Глафира
Кому примерить? Ей? Да бросьте, Галочка, всё впусте!
При анечкином росте… анечкином бюсте…
Походит и в военном. Понимает ведь майор.
Салиев — или 3амалиев, их не различишь, — вбегает, запыхавшись, в правые двери, оставляя их распахнутыми.
Салиев
Комдыв! С майором!
И с какой-то толстой старшим лейтенантом!
(кивает в далеко
