как только что со сковородки!

Майков

И златопенного Аи,

Парторг

А то так просто русской водки…

Галина

ЕЩЁ БОКАЛОВ ЖАЖДА ПРОСИТ

ЗАЛИТЬ ГОРЯЧИЙ ЖИР КОТЛЕТ,

Майков (чокаясь с Гридневым и Нержиным)

И никакохоньких вопросов

Нет!

Начхим

Нет, есть вопрос: не слышно больше спичей.

Бербенчук

Начальник штаба. Это недостаток.

Нержин (вставая)

Товарищи, я поддержу обычай

И, как военный, буду краток.

Общая тишина.

Окончится вся эта заваруха,

Расстанемся, разъедемся, и те из нас, кто будут живы,

Ещё не раз майора Ванина припомнят дар счастливый

Соединять весёлость грустную и твёрдость духа.

Что был он в жизненных вопросах нас мудрее,

Что был он…

Парторг

Предан ленинской идее.

Нержин

… От буквы мёртвой отличал живое дело…

Парторг

Не отступал от директив Политотдела!

Нержин

… Не отступал и выполнял их с жаром.

И человеком был и замполитом…

Товарищи! Подымем наши чары,

Чтоб дольше жить ему и лучше, чем прожито!

Все встают, пьют. Гул. Как бы передавая следующую ступень общего опьянения реплики читаются нараспев:

Бербенчук

Ответственным за радио

Кого определим?

Голоса

— Аркадия!

— Аркадия!

— Кому ж тягаться с ним?

Лихарёв

(идёт, пританцовывая, к радиоле)

С коллекцией пластиночек

Теперь воюет рус.

(включает радиолу)

Фокстроты для блондиночек,

(переключает)

А для брюнеток блюз.

Тихая танцевалыая музыка сопровождает дальнейшую сцену. Реплики как бы про себя:

Галина

Люблю тебя, свечение

Изменчивой судьбы!

Нержин

Люблю тебя, течение

Разымчивой гульбы!

Начхим

Люблю, когда бокалами

Весёлый стол звенит,

Майков

И крыльями усталыми

Так хочется в зенит!

Анечка

И хочется, и верится

Душе в чаду угарном,

Ванин

Что всё ещё изменится,

Чтo прожито бездарно.

Дальше — разговорно:

Катя

Я умными вопросами

Не мучаю себя.

Парторг

(с протянутой в сторону Гриднева рукой, с вытянутым указательным пальцем застывает, как на плакате; на время его реплики музыка прерывается, потом выплывает опять)

Товарищ! А с партвзносами

В порядке у тебя?

Гриднев (ворчит вполголоса)

Ты спрашивай, да знaй с кого…

Пришлют же ишака.

Оля

Ну, разве что токайского

И то лишь два глотка.

Майков (Гридневу)

Парторгов было пятеро.

За дундуком дундук.

Глафира (Оле)

Отправила я матери

Из Гомеля сундук.

Начхим

Любезнейший! Бутылочку

Вон ту сообрази!

Глафира

Посылку за посылочкой

Я шлю, вообрази.

Так дочке на приданое

Сбираем по крохе,

Майков

Споём же, бражка пьяная,

Ха-ха!

Гриднев

Хо-хо!

Лихарёв

Хэ-хэ!

Бербенчук

Ну, Майков!

Майков

А?

Бербенчук

Скажи чего…

Голоса

— Тост

— Байку

— Анекдот

Майков

(тяжело подымаетмся; с начала его речи музыка замедляется, как на останавливающейся пластинке, и замолкает вовсе)

Что ж, торжеству приличное

Скажу и я, уж если мой черёд.

Тишина.

Сегодня я… я как-то странно взвинчен…

Вы ждёте шуток от меня, игривого экспромта…

Друзья мои! Я ощутил впервые нынче,

Чтo были для меня четыре года фронта.

Победа! Вот она!.. Дай руку! Как мягка!

Благоуханна как и как покорчива…

Но та рука, что нас в окопах корчила,

О, как она была жестка!

Кто сорок первый год забудет — глaз вон!!

Все вздрагивают.

Кто помянёт его неправдой — два!!

…Мне выпало за тех, кто назван, кто не назван,

Проговорить запеклые слова…

Гонялись «мессеры» над ржаной пожней

За каждою машиною, за человеком каждым…

Мы рыли, рыли бархат пыли придорожной

Губами, пересохшими от жажды.

В скирдах запаленных, в мостах упавших,

В дыму, в слезах я вижу нашу Русь…

Не тем, что я средь победителей,

а тем, что был среди бежавших!

Вот чем сегодня я горжусь!

Из окружения по двести метров в час

Орудья лямками тянули, вздувши жилы,

Всех орденов

(проводит по груди)

отдам иконостас

За ту медальку раннюю нехитрую!

(берётся за неё)

Ещё горжусь, что предок мой служилый

Стрелял из пушки прахом Первого Лжедмитрия!

Мы русскую историю учили по Покровскому

Не просто в сжатом очерке, а в самом сжатом:

Молитвослов из Разиных, Халтуриных,

Бакуниных, Домбровских,

Суворов был палач, Кутузов был лакей,

Нахимов был пиратом.

Сейчас смешно! — но кто писал в анкетах

что-нибудь иное,

Чураясь офицерства как содомского греха,

Что молодость провёл откатчиком в забое,

Что — сын и внук крестьянина и правнук пастуха?!

Я тем горжусь, что Доброхотовы

рубились под Полтавой,

Что был один из них казнён Бироном за измену,

Что бились мы под Рымником, под Прёйсише-Эйлау,

Что Майков, прадед мой, похоронён под Балаклавой,

Дед Плевну брал, отец был ранен под Мукденом…

Последние его слова покрывает занавес.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Там же. Те же. На столе добавился самовар и чайная посуда. Прошло сколько-то времени, так что встали из-за стола и танцуют: Нержин с Галиной, Парторг с Анечкой, Бербенчук с Олей, Лихарёв с Катей, Начхим с Глафирой. Чувствуется общая пьяность. Прокопович в одиночестве с бутылкой. Бербенчук, оставаясь в парадном мундире, на голову надел чёрный поблескивающий цилиндр. От радиолы громкий вальс. Справа, за круглым столиком, Ванин. За зеркалом, примерно посередине, Гриднев. Ванин улучает моменты, кто приближается к нему в танце, и задирает.

Ванин

Серёга! Напишу жене!

Эй, напишу жене, Серёга!

Нержин

Та-ащ майор! Танцуют все!.. Так почему ж не мне?..

Пишите уж… Одна дорога!..

Ванин

Аркадий!.. Брата обманул!.. На обещанья ты медовник!

Смотри, смотри! Танцует Оля вальс!

Лихарёв

Но ведь не я… Не я, а подполковник…

Что я могу?.. Против начальств?..

За это время Майков незаметно для танцующих проводит под роялем двух фотографов. Они выползают, один наводит аппарат, другой с магнием. Майков идёт к радиоле и переключает её на радиовещание. Одновременно: обрывается музыка, вспыхивает магний, все замирают в немой сцене и как бы изумлённо слушают голос диктора:

… Вождь всего прогрессивного человечества, величайший из мыслителей, когда-либо живших на земле, гениально-мудрый, могуче-прозорли…

Так же неожиданно Майков снова включает музыку. Все снова вертятся. Громкий смех шутке. Гриднев мрачен. Вальс проходит ускоренные последние такты и кончается. Бербенчук в манере народного танца лихой присядкой проходится по авансцене и помахивает цилиндром:

Бербенчук

Ой, колы ж мы наемось

Варэныкив з вышнямы?

(и — второй раз)

Хохот, аплодисменты. Танцующие снова гуляют парами.

Лихарёв (подходя к Нержину)

Синьор, прошу вас знать и честь.

Галина Павловна мне обещала танец.

(уводит Галину к радиоле выбирать пластинку)

Нержин, оставшись один, бредёт к Ванину и садится с ним. Майков садится около Гриднева.

Начхим (проходя с Глафирой)

Здесь (показывает на орден)

есть, здесь (на погоны)

есть, здесь

(высовывает партбилет из кармана)

есть.

Да на сберкнижке полевой,

Да в чемодане кой-какой

Кафтанец.

Бербенчук

Салий, сюда!

Ванин

Какой же он Салий?

Он — Замалий!

Бербенчук

Три года служат, ну убей,

Никак не различу я этих двух чертей.

Замалиев подбежал с вазой, Бербенчук угощает Олю.

Паоторг (проходя с Анечкой)

Так было раньше, доктор, а теперь

Покушаю — и жмёт, вот тут.. вот тут.. вот этак…

Анечка

Куда какой весёлый кавалер!

Зайдёшь, я дам тебе таблеток.

Майков (Гридневу)

Ты что, ты принял всё всерьёз?

Да нет, я скромненький, я малый человечек.

Отец мой, правда, торговал вразнос,

А остальные все пасли овечек.

Нержин (Ванину)

Откуда взяли вы, ну почему:

«Образование ума не прибавляет»?

Ванин

Браток, кто это понял — разъяснять не надобно тому.

И не втолкуешь тем, кто этого не знает.

Майков

Да пролетарий я исконный:

Дворовой девки сын я незаконный.

Ты в школе ж прорабатывал — помещички бывали!

Им — попадись на сеновале!

Феодализм проклятый! Право первой ночи!

Гриднев

Но значит, всё же, кровь твоя полудворянская?

Майков

Что — кровь? Ты на нутро смотри.

Нутро моё — рабоче

крестьянское!

Да, я горжусь своим сермяжным родом:

Мы — Доброхотовы: добра хотели мы.

Кому? Естественно — народу!

Танго. Галина и Лихарёв танцуют. Музыка постепенно становится беззвучной.

Ванин (Нержину)

Всё на себя беру. Кругом я виноват.

Считай: сдал Луцк. Сдал Львов. Сдал Новоград.

И хоть под Ковелем едва что я не помер,

Оправился, сдал Коростень. И я же сдал Житомир.

А после, под шумок, при драпе массовом,

На пару сдали Киев с генералом Власовым.

Майков (Гридневу)

Но производственную практику вы всё же проходили?

Гриднев

Конечно, и теорию и практику учили.

Арестовать — уметь! Тут способов мильоны!

Чтоб не шуметь. Чтоб шито-крыто.

Оденься лётчиком, электриком, шофёром, почтальоном…

Ну, скажем, как арестовать архимандрита?

Заночевать просись…

Ванин

Полтаву сдал. И Лубны. И Хорол.

А разных там Пирятиных, а Белых там Церквей…

Слышь, счастье, что наш брат до Волги не дошёл,

И Сталинград мы сдали бы, ей-ей.

Уж как катились — ни заград-отрядами

И ни приказом двести двадцать семь…

Бывало: «Братцы! Не Москва ль за на…» Да я! да мы!

Да по рогам! Да ну тебя совсем!

К Ванину и Нержину переходит Анечка. Нержин вскоре отходит, выглядывает в окна под шторы, расстёгивает планшетку с картой, нервно похаживает. Галина после танца разговаривает с Лихарёвым, с Бербенчуком, но тревожно следит за Нержиным. Нержин уходит в правую дверь.

Гриднев

Христовым странникам архимандрит, конечно, рад.

Сидят чекисты и беседуют про страшный суд, про рай.

Заснула братия — встают: «Ты арестован, гад!»

Не вспоминай!

Глафира

(в группе слева танцует с гитарой и поёт)

НЕ ВСПОМИНАЙТЕ МЕНЯ, ЦЫГАНЕ!

ПРОЩАЙ, МОЙ ТАБОР! — ПОЮ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ!

Начхим

(сильно пьяный, стоит, почти повиснув грудью на перила лестницы, и декламирует то ли Кате, сидящей неподалёку от него, то ли никому)

И ВОТ МНЕ ПРИСНИЛОСЬ, ЧТО СЕРДЦЕ МОЁ НЕ БОЛИТ.

ОНО — КОЛОКОЛЬЧИК ФАРФОРОВЫЙ В ЖЁЛТОМ КИТАЕ…

Катя

Эт что?

Начхим

Вертинский, Катенька. Его когда-нибудь

Слыхали вы?

Катя

Старьё, начхим. Старьё и муть.

Отходит. Начхим ещё стоит, потом опускается на первые ступеньки лестницы. Тихая музыка, как бы из-за стекла.

Анечка

Ну, ты доволен праздником?

Ванин

Доволен.

Анечка

А почему ты грустный?

Ванин

Да разве человек бывает волен

В чувствах?

Окончится война — закатимся подальше, — от гостей,

От книг, газет, от новостей,

От заседаний, должностей,

Куда-нибудь в стороночку крестьянскую,

В Тамбовскую, в Рязанскую…

Ты будешь там врачом

Лечи да не калечь.

А я — фруктовый сад стеречь

Да обиходить пчёл.

Утрами — холодок от речки. Гуси. Стадо. Тишь.

Анечка

Фантазия. Ты первый так не усилишь.

Бербенчук выводит Галину под руку из группы, ведёт по авансцене.

Бербенчук

Галина Павловна! Я вами очарован!

Галина Павловна! Ещё я не старик!

Гриднев (следя за ними, Майкову)

И человек бывает арестован

В тот самый миг,

Когда он менее всего предполагает,

Когда не ждёт, когда не знает,

Вот это первый сорт!

Чтоб на свидание спешил, чтоб ехал на курорт,

В командировочку…

Когда он вырван из среды, из обстановочки…

Майков (наливая ему и себе)

Вино, вино! Кто тот безвестный гений,

В веках потерянный…

Глафира

Евгений!

Настороженно следя за Бербенчуком, она выдвинулась из группы. Бербенчук увлечённо разговаривает с Галиной уже неподалёку от Ванина, от которого Анечка ушла к танцующим.

Майков

…Кто голой пяткою в чану

Давил впервые виноград?..

Глафира (издали)

Евгений! Подойди сюда.

Бербенчук

Ну что? Ну? Ну?

(Галине)

Я извиняюсь. Виноват.

(идёт к Глафире)

Галина, оставшись одна, неуверенно озирается.

Лихарёв

Любил я пикники. В цветных одеждах птички

По пятьдесят примерно килограмм.

Ванин

Вы побледнели, Галя.

Галина

С непривычки

К подобным вечерам.

(Повинуясь его пригласительному жесту, садится рядом)

Бербенчук

Глафирочка! Я буду… Я стараюсь…

Глафира

С кем хочешь, но не с ней!

Гриднев

Ты думал подпоить меня? А я чем больше накачаюсь,

Тем я трезвей.

Глафира

Пойди, покобели вон около тех двух.

(кивает на Катю и Олю)

Я тоже человек советский, есть у меня нюх.

Ты — знаешь, кто она? Проверил документ?

(уводит его в группу налево)

Майков

Я — брудершафт хотел с тобой,

Но ты какой-то сволочной.

Гриднев

Начальник штаба! Час ночной.

Ты освети один момент:

Посты стоят на выходах из замка?

Майков

На входах.

Гриднев

Нет, на выходах?

Майков

Здесь не тюрьма, здесь часть.

Гриднев

Да ну?

(указывая на Галину)

Запомни: если выпустишь вот эту вот гражданку,

Так я тебе на шею мотану.

Майков (вставая, холодно)

Бумажечку.

Гриднев

Какую?

Майков

Бумажёнку.

Гриднев

Гм… Видишь, контрразведке

Не так удобно оставлять излишние пометки.

Майков

А я за каждую проезжую девчёнку

Не собираюсь отвечать.

Гриднев

Ты зря боишься. Нет в работе нашей брака.

Кто арестован — тот и правильно.

Майков

Однако

Что лоб, что камень, — я служака:

Мне дайте подпись и печать!

(встаёт, зло)

Ты… а!.. Ты радость пира,

Живую радость ты во мне убил, как мотылька.

Гриднев

Там по пути ко мне прислать не можешь командира?

Майков

В твоём погоне, кажется, один просвет пока.

(отходит направо к окнам)

Галина (Ванину)

Я вам признаюсь, многих эмигрантов я видала.

Благополучны и сыты, их дом — в полнe.

Не объяснить — чего им недостало?

Что бросили? Что тянет их к недоброй злой стране?

В богатую гостиную войдёшь

вдруг видик деревенский:

Овраг, берёзонька и клуня с прясельным забором.

Я знала старика-помещика. В Смоленске

Упал на площади булыжник целовать перед собором.

Тоска по родине! Нельзя её понять,

Ни излечить, ни оправдать.

Одних здесь ждёт петля, других — тюремный срок,

Летят, летят на жёлтый огонёк..

Гриднев

(манит проходящего Парторга)

Парторг! Вопрос оперативный. Живо

Пришли ко мне комдива.

Парторг идёт его звать.

Галина

А молодёжь? Там кончили чужие институты,

Прекрасно знают по три европейских