(4 февр. 1905 г.) бомбометателем И. П. Каляевым (1877–1905).
Не вынес насилия грубого / Надворный советник Герцен… – А. И. Герцен (1812–1870), вышедший в 1842 г. в отставку в чине надворного советника (7-й класс по Табели о рангах, равный подполковнику в армии), первый раз был арестован ещё в июле 1834 г. и в апреле 1835-го сослан в Пермь, а уже в мае переведён в Вятку. Благодаря ходатайству В. А. Жуковского в конце 1837 г. получил разрешение переехать во Владимир. Только в марте 1840 г. смог вернуться в Москву и вскоре перебрался в Петербург. Но 30 июня 1841 г. выслан в Новгород и пробыл там до июля 1842-го. После снятия полицейского надзора (ноябрь 1846 г.) получил заграничный паспорт и 31 января (12 февр.) 1847 г. вместе с семьёй навсегда покинул Россию.
…Белинские, Добролюбовы / Стяжали единоверцев… – В. Г. Белинский (1811–1848) и его младший современник Н. А. Добролюбов (1836–1861) – литературные критики и публицисты, которые (Белинский под конец жизни, Добролюбов с первых шагов в журналистике) главным назначением литературы провозгласили критику реальности. По просьбе Добролюбова его похоронили на Волковом кладбище в ногах у Белинского.
…Стращал детей Салтычихами / Любой семинарский гусь… – Салтычиха – Дарья Ивановна Салтыкова (1730–1801), помещица-изуверка. Замучила насмерть 139 крестьян. В 1768 г. была приговорена к смертной казни, заменённой пожизненным заключением в монастырской тюрьме. Отсидела 11 лет в подземелье Ивановского монастыря в Москве.
Очень часто разночинцы, в их числе Н. Г. Чернышевский и Добролюбов, проникались радикальными идеями в духовных семинариях. Ссылаясь на Салтычиху, они исключительный случай выдавали за всеобщий.
В «Архипелаге ГУЛАГе» А. С. замечает:
«В Монголии, в Гулжедээсовском лагере (наши зэки строили там дорогу в 1947–50 годах), двух расконвоированных девушек, пойманных на том, что бегали к дружкам на мужскую колонну, охранник привязал к лошади и, сидя верхом, прогнал их по степи. Такого и Салтычихи не делали. Но делали Соловки» (Т. 5. С. 187).
Вы сеяли с нетерпением – / Взгляните же на колосьбу! – Идейных просветителей крестьянства вдохновляла демократическая литература, в частности Н. А. Некрасов стихотворением «Сеятелям» (1876):
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Травили вы чуткого Гоголя… – Беспощадному критическому разносу Н. В. Гоголь был подвергнут за исповедальную книгу «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847). Особенно неистовствовал Белинский сначала в рецензии («Современник». 1847. № 2), а затем в письме к Гоголю от 15 июля 1847 г. из Зальцбрунна: «Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов – что Вы делаете!.. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною…»[154]
{172} Потащат в ненастье из затишка – / Голосим: – Кому повем?.. – Приведён зачин духовного стиха «Плач Иосифа, по продаже в Египет»:
Кому повем печаль мою,
Кого призову ко рыданию?
Токмо Тебе, Владыко мой,
Известна печаль моя…[155]
Не вечно, мол, виться вервию, / Ему оборваться стать, – / Эх, юноши правоверные! / Не мы ль помогали ссукать? – Ссукать – «…свивать нити, пряди»[156].
Жилось мне поверху, сполагоря… – Сполагоря – «…льготно, вольно, с заботами небольшими»[157].
…проживши двадцать шесть… – Двадцать шесть лет исполнилось А. С. 11 декабря 1944 г.
…«Шоссе Энтузиастов» – / Владимирка каторжан!.. – «Выход на старый Владимирский большак в советское время назван Шоссе Энтузиастов»[158].
{173} То избный порядок мелькучий / Вдоль прясельной городьбы… – Ряд изб мелькает за сквозным жердяным забором.
Изгнившая вышка – призрак / С провалами чёрных дыр – / Да! Призраком Коммунизма / По Марксу вошла ты в мир. – Обыграна первая фраза из «Манифеста Коммунистической партии» (1848): «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма»[159].
{174} …По линии Минск – Москва. – Далее следовали 126 строк, которые А. С. вынул из текста «Дороженьки» и определил им место в приложении (см. Отрывок).
Снуёт вокзал людовитый. – Белорусский вокзал в Москве.
Дубовый и мраморный налоск / И тёплые струи метро… – Чтобы добраться от Белорусского вокзала до площади Дзержинского (бывшей и нынешней Лубянки, давшей название центральному карательному учреждению), нужно было сначала проехать на метро от «Белорусской» (радиальной) до «Площади Свердлова» (ныне «Театральной»).
…Сейчас в воронке на Пресню… – т. е. в Краснопресненскую пересыльную тюрьму (1-й Силикатный пр., д. 11, корп. 1).
Сверкает вокзал Белорусский! / Сверкает Охотный ряд! – В «Архипелаге ГУЛАГе» А. С. рассказывает о своих конвоирах: «Они все трое не знали города, и я должен был выбирать кратчайшую дорогу к тюрьме, я сам должен был привести их на Лубянку, на которой они никогда не были…» (Т. 4. С. 34).
Провезя конвоиров две остановки на метро – от «Белорусской» до «Площади Свердлова» (станции «Тверская» ещё не было), А. С. вышел вместе с ними на площадь перед Большим театром и пешком повёл их поверху мимо «Метрополя», мимо памятника первопечатнику Ивану Фёдорову до самой тюрьмы.
…Огни Совнаркома горят! – Здание Совнаркома (прежде Совета труда и обороны, позже Госплана СССР, ныне Государственной Думы) построено в 1933–1936 гг. (Охотный ряд, 12; арх. А. Я. Лангман). дом Совнаркома упомянут в повести «Люби революцию».
{175} …Вот этого только театра / Четвёрку коней мне жаль. – Квадрига Аполлона (скульптор П. К. Клодт) на аттике Большого театра появилась при его перестройке в 1855–1856 гг. (арх. А. К. Кавос) после пожара 1853 г.
Во мглистом туманце согнулся / Принесший России печать. – Бронзовая фигура Ивана Фёдорова, напечатавшего вместе с П. Т. Мстиславцем «Апостол» (1564) – первую русскую датированную наборную книгу, на пьедестале из тёмного гранита с красной искрой была установлена в 1909 г. в Театральном проезде, близ бывшего Печатного двора (скульптор С. М. Волнухин, арх. И. П. Машков). На «забытого старика-первопечатника» оборачивается Глеб Нержин в повести «Люби революцию».
Лежат две прекрасные нимфы / Над Домом Конца Дорог… – Пятиэтажное здание, построенное на Лубянской площади в 1897–1898 гг. (арх. А. В. Иванов) для страхового общества «Россия», с 1919 г. стало средоточием репрессивно-карательных служб: сначала ВЧК, затем ГПУ, ОГПУ, НКВД и НКГБ и т. д. В середине 1940-х гг. здание надстраивалось тремя этажами. Заодно были убраны купола по бокам фасада и обе фривольные скульптуры, расположенные по центру между ними.
…аленький вымпел, / Как гаршиновский цветок. – Для душевнобольного персонажа из рассказа В. М. Гаршина «Красный цветок» (1883), целью своей жизни наметившего уничтожение зла, оно причудливо воплотилось в цветке мака. «В этот яркий красный цветок собралось всё зло мира. ‹…› Цветок в его глазах осуществлял собою всё зло; он впитал в себя всю невинно пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слёзы, всю жёлчь человечества»[160]. «Гаршиновский красный цветок, вобравший в себя зло мира» упоминается и в романе «В круге первом» (Т. 2. С. 658).
Кругом, – где темнее. Там пропуск / Кому-то показан наш. – Тюремные ворота расположены сбоку здания, со стороны Фуркасовского переулка.
ПОСЛОВИЕ
{176} На Кавказе, в ущельи реки Бзыбь… – Река Бзыбь протекает на севере Абхазии, двумя рукавами вливается в Чёрное море. В бассейне Бзыби расположено озеро Рица. А. С. был здесь летом 1937 г., когда в группе из семи студентов путешествовал на велосипеде по Кавказу.
[ОТРЫВОК]
В 1993 г. в Вермонте, имея в виду будущее издание «Дороженьки», А. С. вынул из главы одиннадцатой «Дым отечества» 130-строчный отрывок, описывающий устройство вагона для перевозки заключённых, условия, в которых содержатся зэки на этапе, обращение охраны с зэками и зэков между собой. Сама же глава повествует о том, как три конвоира, стараясь не обнаруживать перед попутчиками своей специфической роли, в обычном вагоне, сначала товарном, затем пассажирском, обычного поезда везут арестанта из фронтовой контрразведки в Москву на Лубянку. И снаряжён этот спецконвой, чтобы заодно доставить семьям воинских начальников чемоданы с награбленным в Германии имуществом. Именно так везли в Москву на следствие самого автора в феврале 1945 г.
А обычным этапом в вагон-заке, описанном в «Отрывке», А. С. был отправлен из Бутырок в Экибастуз через пять с лишним лет, в конце июня 1950 г., и эта дорога, не считая промежуточной отсидки на Куйбышевской пересылке, заняла целый месяц. Этот свой более поздний мучительный железнодорожный опыт автор закрепил в стихах, которые вначале входили в «Дороженьку», а потом из неё были изъяты для отдельной, но сопутствующей ей публикации.
«Отрывок» начат строфой, которая оставлена в основном тексте «Дороженьки». После этой строфы в «Дороженьке» следует:
Под полночь на стрелках, на скрестьях
Всё чаще колёсный гром,
Всё ярче, всё чаще предместья
Сверкают белым огнём.
{177} …Советский вагон-зак. – Эти вагоны и все условия содержания в них подробно описаны в «Архипелаге ГУЛАГе» (ч. 2, гл. 1. «Корабли Архипелага») (Т. 4. С. 435–467). См. также комментарий к стихотворению «С верхней полки “вагон-зака”».
Совсем как в международном… – См. комментарий 305.
Да ходит краснопогонник… – Краснопогонник – боец конвойной команды. Повседневные погоны солдат и сержантов внутренних войск изготовлялись из сукна крапового (т. е. алого) цвета с васильковыми кантами.
{178} Снимай сапоги, фашист! – См. в «Архипелаге ГУЛАГе»: «…“фашисты” – это кличка для Пятьдесят Восьмой, введенная зоркими блатными и очень одобренная начальством ‹…› нужно меткое клеймо» (Т. 5. С. 133).
«Карзубый! / Пульни нам курить и бацилл!» – Карзубый – беззубый. Бациллы – «жиры» (Т. 6. С. 503).
…курочить бобров… – «…отнимать еду, одежду, вещи ‹…›; отбирать ценное» (Там же. С. 505) у тех, у кого всё это ещё оставалось.
…тискает роман… – рассказывает «в камере авантюрно-любовную историю» (Там же. С. 506).
…Надел шикарный лепень… – Лепень – здесь: костюм.
…Начищены прохоря… – Прохоря – сапоги.
…с заначки / Приехала от царя… – Заначка здесь: «место упрятки» (Там же. С. 504).
{179} Кто в первом военном позоре / Был родиной предан впервь… / ‹…› / Кто в третий раз родиной предан / Под клятвой, что прежнего нет… – См. в «Архипелаге ГУЛАГе»: «Не они, несчастные, изменили Родине, но расчётливая Родина изменила им, и притом трижды.
Первый раз бездарно она предала их на поле сражения – когда правительство, излюбленное Родиной, сделало всё, что могло, для проигрыша войны: уничтожило линии укреплений, подставило авиацию под разгром, разобрало танки и артиллерию, лишило толковых генералов и запретило армиям сопротивляться. Военнопленные – это и были именно те, чьими телами был принят удар и остановлен вермахт.
Второй раз безсердечно предала их Родина, покидая подохнуть в плену.
И теперь третий раз безсовестно она их предала, заманив материнской любовью («Родина простила! Родина зовёт!») и накинув удавку уже на границе» (Т. 4. С. 217).
…порфироносная шлюха!.. – оскорбительный посыл с опорой на строку из поэмы «Медный Всадник» (1833): «…И перед младшею столицей / Померкла старая
